Буря на Волге - Алексей Салмин

— Будешь сопровождать нас по всем этим бандитским гнездам? — спросил командир отряда.

— Если не расстреляете, все места покажу, — согласился Сладков.

На следующую ночь часть отряда во главе с командиром отправилась на поиски бандитских мест. Вел Сладков, одетый в красноармейскую шинель и фуражку с красной звездой, с незаряженной винтовкой в руках.

— Вот здесь их штаб, — показал он на двухэтажный дом на улице Подометьево. — Тут они собираются ночью и получают задания на мокрые дела...

— Сладков, — сказал командир отряда, — если вздумаешь бежать, то так и знай; первая пуля тебе.

— Да не побегу я.

Отряд еще не успел подойти к дому, где находился бандитский «штаб», а из окон уже затрещали выстрелы.

— Ложись! — крикнул командир.

Большинство бойцов, примостившихся в канаве против дома, открыло огонь по окнам, а часть кинулась в обход. Но бандиты, отстреливаясь, перебежали потайным ходом в соседние дворы и исчезли. Захватить удалось немногих. Двое из отрядников оказались ранены, Сладков повел дальше — на Безымянную односторонку, прямо к кладбищу, и указал дом, где квартировал сам главарь шайки. Был поздний час, но дверь оказалась незапертой. Проникнув в квартиру, красноармейцы увидели троих мужчин, развалившихся на полу, видимо, «штабисты» Черновицина. Сам Черновицин лежал на кровати. У изголовья на столике лежали наган и краюха хлеба с воткнутым финским ножом, а рядом стояла недопитая четвертная бутыль самогона. Когда растолкали Черновицина, он глянул выпученными глазами на красноармейцев и быстро выхватил из-под подушки шестизарядный кольт. Но выстрелить ему не дали, тут же обезоружили и всех отправили по назначению.

Через несколько дней Чилима вызвал начальник отряда и, передав сопроводительную бумажку, сказал:

— С сегодняшнего дня вы откомандировываетесь в Казанский караульный полк. Явитесь в штаб к командиру.

— Есть явиться к командиру полка! — ответил Чилим и, забрав свой мешок с пожитками, отправился к новому месту службы.

Прочитав сопроводительную, командир полка Зайдлер спросил:

— Вы читать, писать умеете?

— Могу.

— Ну вот и хорошо. Я вас зачислю в полковую команду связи.

Пока Чилим знакомился с новой службой и техникой телефонного дела, в Корсуньском уезде, Симбирской губернии, вспыхнул мятеж против Советской власти. На ликвидацию этого мятежа специальным поездом выехал отряд, состоявший из части комендантской команды и одной роты караульного полка. Туда же был назначен и Чилим — начальником команды связи, которая состояла из семи человек. Всем отрядом командовал коммунист Дернов, старый знакомый Чилима. Когда поезд подходил к назначенному пункту, Дернов приказал своему связному позвать начальника связи.

— Кто тут у вас начальник? — вбежав в вагон, спросил связной.

— Я! — ответил Чилим.

— К начальнику отряда живо! — крикнул связной и повернул обратно.

Чилим последовал за ним.

— Начальник команды связи явился по вашему приказанию, — войдя в вагон, доложил Чилим.

— Ба! Василий! — воскликнул Дернов, пожимая руку Чилиму. — Черт побери, опять мы с тобой вместе. Откуда ты взялся?

— Из караульного полка назначили, — сказал Чилим, улыбаясь во всю физиономию.

— Значит, начальником стал, — радостно проговорил Дернов, похлопав Чилима по плечу. — Вторую войну вместе валим.

— Да, почти без пересадки, — ответил Чилим.

— а я не знал, что ты в Казани, обязательно бы забежал навестить старого друга. А китайскую кумышку помнишь?

— Не забыл, — ответил Чилим.

— Очень рад, что опять вместе, — сказал Дернов, присаживаясь к столику в купе и развертывая карту.

— Вот чего, Василий, извиняюсь, товарищ начальник, — весело посмотрел в глаза Чилиму Дернов. — Смотри сюда, — показал карандашом на карту. — Видишь эту деревню, называется она Репьевка. Как поезд подойдет к станции, пока сгружают с платформы артиллерию, ты ставишь и моем вагоне телефон и тянешь линию до самой Репьевки, устанавливаешь там телефон и все время держишь связь со мной, а через связных - с командиром батареи. Понял?

— Так точно, товарищ командир! — ответил Чилим.

— Ну, желаю успеха, — пожал руку Чилиму Дернов.— Поезд подходит, иди, действуй.

Чилим точно на крыльях влетел в вагон и крикнул:

— Подготовиться к высадке'

Красноармейцы хватали мешки, винтовки, катушки с проводом. Поезд остановился. Началась выгрузка.

— Корнев! — крикнул Чилим. — Останешься дежурить у телефона в вагоне командира.

— Есть! — ответил Корнев, беря телефонный аппарат.

На станции тускло светил керосиновый фонарь, в проводах свистит ветер, кругом бушует метель. Красноармейцы, увязая по колено в снегу, тащили катушки провода, разматывали и соединяли в длинную телефонную линию. Было два часа ночи, когда добрались до указанной деревни. В деревне ни единого огонька, по улице пляшет метель, кидая охапками снег с крыш домов. Увязая в сугробах, красноармейцы вешали провод на заборы, на колья плетней и наличники домов. Отыскав каменный дом, Чилим постучал в ворота, по никто не отозвался. Постучал прикладом в ставень окна.

— Сичас, сичас! — услышал женский голос Чилим.

— Вы что это, бабушка, оглохли? — сказал Чилим, проходя следом за старухой в жарко натопленную горницу.

— Да, батюшка, я немножко глуховата, — проскрипела дрожащим голосом старуха.

— Чем вы тут занимаетесь? — спросил Чилим, увидя среди горницы котел с плотно пригнанной крышкой, через которую была пропущена железная трубка, проходящая змеевиком по бельевому корыту, наполненному снегом: из трубки тонкой струйкой текла светлая жидкость в четвертную бутыль.

— Это мы, батюшка, из солода леденцы делаем, а что остается — перегоняем на кумышку, — хрипло ответила старуха и упала на колени перед Чилимом, причитая: — Батюшка, родненький, не погуби!

— А ну-ка встань, бабушка! Я не урядник и не земский начальник! — внушительно сказал Чилим. — Значит, говоришь, леденцы делаете. Это очень хорошо. Чай будем пить с вашими леденцами. А где ваша семья?

— Семья-то, батюшка, перепужалась и вся разбежалась.

— Ты, бабушка, не волнуйся и не горюй, сходи-ка, позови сюда семью, мы хотим познакомиться. А вашу леденцовую фабрику все-таки придется убрать.

— Дом-то кулацкий, — сказал Костин, когда ушла старуха.

— Видно по всему, что не бедняк живет. Ухо не вешать и винтовки зря не бросать, — сказал Чилим.

Чилим установил в углу на столе телефонный аппарат и сообщил:

— Товарищ командир! Связь восстановлена! Говорю из деревни Репьевки. Артиллерия еще не пришла, пехоты тоже не видно. Что прикажете делать?

— Какой выбрал дом? — спросил командир.

— Каменный! — ответил Чилим.

— Ну, ничего. Пока сиди, а как придет артиллерия, нужно будет двигаться дальше, — сказал Дернов.

— Как дальше? У нас провода больше нет, — ответил Чилим.

Трубка замолчала, слышно было, как Дернов кому-то кричал в вагоне, где достать провода, а затем ответил Чилиму:

— Ладно, оставайся на месте, к утру пришлю конных связных.

Старуха вернулась, а за ней вошли две молодые женщины с закутанными в платки лицами. Они молча начали разбирать и выносить свое самогонное устройство.

Когда забрезжил рассвет, по улице деревни, скрипя по снегу колесами, проскочила батарея, а за ней, пыля снегом, на деревенских розвальнях катили пулеметчики. Подскочили двое конных, спешились у каменного дома, где обосновался со своей станцией Чилим.

— В ваше распоряжение прибыли, — доложили во-шедшие связные.

— Один останется здесь, а другому придется гнать за артиллерией и донесения привозить сюда, — сказал Чилим.

Связной, не торопясь, закурил самосад, обогрелся, закинул карабин за плечи и отправился вслед за артиллерией.

На небольшой возвышенности, верстах в четырех от Репьевки, артиллеристы увидели занесенные снегом избенки большого села с маячившей в утренней мгле церковью с высокой колокольней. Артиллеристы не успели еще подъехать к полевым воротам, как с колокольни затрещали два пулемета, взрывая дождем пуль снежные вихри по улице и преграждая путь артиллеристам.

— Кругом марш! — крикнул командир батареи.

Лошади рванули обратно. За деревней развернули орудия.

— По белогвардейской колокольне... батарея... огонь! — раздалась команда.

Грохнул залп, но колокольня все еще сыпала пулями, вороша снег около полевых ворот. Артиллеристы бегали около орудий, командир кричал:

— Я не смирюсь, пока не снесу эту белогвардейскую колокольню! Батарея, огонь!

Снова загрохотали пушки. Одним снарядом сорвало верхушку, пулеметы заглохли. Пулеметчики отряда и стрелки, увязая по пояс в снегу, лезли садами и огородами, обхватывая село в кольцо. Мятежники, отстреливаясь, бежали в поле, в соседние деревни. К полудню Чилим передавал телефонограмму командиру отряда: «Село захвачено отрядом, мятежники частью сдались, частью отступили в другие деревни. Преследование продолжается».