Не названа цена - Мария Дмитриевна Берестова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В целом, знакомство состоялось успешно, хотя отец по большей части молчал и явно пребывал мыслями где-то далеко.
— Так ты не идёшь? — под конец, впрочем, спросил он у Леона то, что, очевидно, его мысли занимало.
— Мне кажется, это лишнее, — сухо открестился тот.
Илия с тревогой отметила, как помрачнело его лицо, и как потухла радостная искра в глазах.
— Он всё же твой брат, — с укором заметил отец.
— Сводный. — Спокойно уточнил Леон, глядя отцу прямо в глаза.
В дело вмешалась мать. Тронув мужа за локоть, она мягко сказала:
— Не стоит.
На лбу отца отчётливее проступили морщины, но он согласился с её мнением, и они попрощались.
Леон выглядел теперь очень хмурым, и Илия, не удержавшись, спросила:
— Что-то с… с Рийаром? — чуть запнулась она на имени, словно неловко было и упоминать о нём.
— С Рийаром? — встрепенулся Леон, очнувшись от своих мыслей. — Нет, всё в порядке. Они просто пришли получить разрешение на свидание с ним.
Илия удивлённо сморгнула:
— С ним можно видеться? — переспросила она.
Пришёл черёд Леон удивляться:
— Почему нет? — переспросил он.
Некоторое время они смотрели друг на друга, пребывая в недоумении. Затем Леон перешёл в режим наставника и выдал справку:
— Свидания разве что буйным не полагаются, из соображений безопасности возможных визитёров. Ну, некоторым политическим иногда, но там и вообще особый регламент. А здесь — всего лишь организатор единичного ограбления со злоупотреблением служебным положением. Не думаю, что к нему будут применять какие-то меры ужесточения, — выдал он свою оценку ситуации. — Насколько я знаю, ребята из боевого корпуса вообще каждый день прошения пишут, чтобы ему тренировки разрешили, но тут, конечно, без шансов, — отметил он с каким-то даже сожалением в голосе.
— Почему? — невольно переспросила Илия, хотя её скорее интересовало, как кому-то в голову вообще могла прийти мысль, что такие тренировки могут разрешить, нежели — почему их запрещают.
Пожав плечами, Леон объяснил:
— На острове магия не работает. Поселение охраняют обычные боевики. Не в наших интересах, чтобы заключённые были в хорошей боевой форме и могли попытаться организовать нападение или прорыв.
Илия кивнула. Про себя она подумала, что для Рийара, наверно, это станет самой страшной частью наказания — ведь он, казалось, жил и дышал фехтованием.
— А смысл тогда писать эти прошения? — всё же решилась спросить она. Если все знают, что не позволят — зачем тогда продолжают писать?
Леон с заметным раздражением, почти со злостью, переспросил:
— А что, им нужно было просто его бросить? — и наполненным той же злостью взглядом проводил проходящую мимо Айринию.
Из-за того, что Рийар отказался предъявлять ей обвинение, Леон не мог теперь открыть на неё дело — и это его ужасно раздражало, и невольно он стал замечать её везде — потому что подсознательно искал возможности поймать её на новом преступлении и уж там подловить.
Илия старую соперницу как раз и не заметила; она восприняла раздражение в голосе Леона на свой счёт и покраснела. Ей ведь даже в голову не пришла мысль, что Рийар, наверно — нет, наверняка! — нуждается теперь в поддержке!
— Вы ведь с ним поссорились, кажется? — уточнил Леон, оглянувшись вслед Айринии, но не найдя в её поведении ровным счётом ничего подозрительного.
— Да, — тихо согласилась Илия, которая вообще никак не пересекалась с Рийаром с той последней неудачной тренировки.
Леон неуверенно повёл плечами и отметил тоном гораздо более мягким:
— Полагаю, сейчас у тебя последняя возможность с ним примириться. Конечно, можно и на острове навещать заключённых, но…
Поражённая, она остановилась посреди коридора и повернулась к нему.
— Ты думаешь?.. — удивлённо уточнила она.
Ей казалось, что он должен был бы быть против того, чтобы она и вообще вспоминала о Рийаре — не то чтобы подталкивать её к примирению!
— Тебе виднее, — нахмурился он и добавил: — Если вы расстались на столь дурной ноте, возможно, это будет тебя теперь мучить, и ты будешь жалеть, что не простилась с ним по-человечески.
От его заботы сердце её запело щемящей нотой нежности и благодарности. Ей очень захотелось обнять его, но она постеснялась делать это там, где каждый мог их увидеть, поэтому она просто поглядела на него растроганно.
Он мягко улыбнулся и пояснил:
— Подойди к госпоже Юлании, она выпишет допуск. Думаю, и ему будет легче знать, что ты не держишь на него зла.
Она вспомнила его записку — которая теперь стала казаться ей искренней — и сердце её сжалось от ужаса, что, если бы не Леон, она даже не подумала бы об этом, и Рийара отправили бы на остров, и он жил бы там с мыслью, что она ненавидит его и не простила ему.
— Спасибо, — она с благодарностью крепко сжала его руку, всё ещё желая обнять и всё ещё не решаясь.
Он улыбнулся, мягко погладил её по волосам, поцеловал в лоб и обнял сам.
Позже, уже получив своё разрешение у начальницы, она набралась смелости и уточнила у него — боясь, что он сам попадёт в положение, из которого спас теперь её:
— А ты… не хочешь примириться?
Лицо его сделалось холодным, и он ответил крайне сухо:
— Нечему тут мириться. Мы никогда и не были близки.
Ей показалось, впрочем, что голос его неуверенно дрогнул на окончании этой фразы, но она слишком плохо пока ещё его знала и совсем ещё не привыкла к их новым близким отношениям, поэтому не решилась настаивать и приняла этот ответ.
Изолятор выглядел совсем не так страшно, как рисовалось воображению Илии. Дом как дом, она нипочём не догадалась бы о его назначении, если бы не знала. Из прихожей она попала в большую удобную комнату, где, развалясь на кресле, читал книгу охранник. Проверив её допуск, он кивнул и объяснил:
— По коридору первая дверь направо.
Она отправилась по этому пути и немного оробела. Ей вдруг стало казаться, что её приход совершенно неуместен.
«О чём я только думала!» — тоскливо мелькнуло в её голове.
Но трусливо сбегать теперь казалось как-то глупым — уже и Леон, и госпожа Юлания знали о её решении, и вон, пропуск охраннику показала, и даже корзинку с фруктами притащила — ей показалось неловким приходить с пустыми руками. Так что пришлось стучать.
— Не заперто! — раздался насмешливый голос изнутри, и она зашла.
Комната, в которой она оказалась, была совершенно обычной жилой комнатой, какая могла быть в абсолютно любом доме. Рийар, валяясь на убранной
