Двенадцать королей Шарахая - Брэдли Бэлью

Задвижка была опущена.

Чеде хотелось верить, что Эмре дома, но чутье подсказывало, что это не так.

Она тихонько открыла дверь и бесшумно поднялась по лестнице – Эмре давно починил ступеньки, чтоб не скрипели. Наверху вспыхнул тусклый огонек – свеча? Потянуло дымом, будто кто-то в далеком лесу жег листья на свежей земле. Кто-то ждал Чеду и хотел, чтобы она это знала. Значит, подобраться незаметно не получится. Но кто там? Сумейя обогнала и дожидается с саблей наготове? О, она бы с удовольствием располовинила Чеду и плюнула на труп, порадовавшись, что избавилась от уличного мусора.

Чеда подобралась и открыла дверь. Напротив, прислонившись к стене, какой-то мужчина раскуривал трубку. Увидев Чеду, он удивленно приподнял брови.

– Кто ты? – угрожающе спросила она.

– Короткая же у тебя память.

Она узнала голос, разглядела черты в тенях, но вот мужчина подался ближе к стоящей на полу свече, и сомнений не осталось – это был Рамад, тот самый родовитый каимирец, мстящий Масиду за жену и дочь.

Чеда закрыла за собой дверь.

– Что ты тут делаешь?

Его взгляд задержался на забинтованной руке, скользнул по белому платью. Платье такого кроя, зауженное в талии, с квадратным вырезом, узнал бы даже каимирец. Для этого стоило просто пожить в Шарахае.

– Тяжелая ночка сегодня у Дев.

– У Дев много врагов.

Рамад понимающе улыбнулся, затянулся трубкой и умело выпустил большое кольцо дыма, а за ним – маленькое, легко пролетевшее через большое, прежде чем раствориться.

– Но и союзников у них, похоже, не меньше.

– Я спросила, что ты тут делаешь.

Но, задав вопрос, она уже знала ответ. Рамад пришел за Эмре. Этого Чеда ему, впрочем, не сказала, не желая раскрывать все карты.

– Скажу, если и ты ответишь на мой вопрос.

– Я не иду на сделки с теми, кто вламывается в мой дом.

Он задумчиво кивнул.

– Значит, это твой дом. Я так и подозревал. А Эмре, получается, твой… кто? Муж? Брат?

– Это и есть твой вопрос? – Чеда усмехнулась. – Мог бы и соседей спросить.

Каимирец вновь окинул взглядом ее платье, ткнул трубкой в ее сторону.

– Ты была с нападавшими?

– Я все видела.

Он поднялся – легко, но в этом движении чувствовалась угроза. Чеда отступила к столу, на котором лежал кухонный нож.

– Я не об этом спрашивал, – сказал каимирец.

– Это не твое дело.

Он шумно выдохнул.

– Мне что, по слогам повторить?

Чеда сделала еще шажок к столу.

– Почему бы и нет.

– Ты знаешь, зачем я в Шарахае. Знаешь или догадываешься, что за сегодняшней атакой на Дев стоит Масид. Поэтому не удивительно, что я начал задумываться, уж не в сговоре ли ты с ним. И если в сговоре, беседа наша с тобой пойдет иначе.

– Нет, Рамад. Я в этом не участвовала. А теперь пойди в какой-нибудь храм и задай свои вопросы богам, потому что я тебе отвечать не буду. Пока не перестанешь мне угрожать.

На этот раз, стоило ей сделать шажок, как Рамад шагнул наперерез. Чеда решила обмануть его, якобы потянувшись к кухонному ножу, одновременно сорвав с бедра скрытое тонкое лезвие. Но Рамад был быстрее: стоило ей ударить, целясь в его руку, как он перехватил ее забинтованное запястье и надавил.

Боль пронзила Чеду, как молния, от запястья, через плечо, до самого сердца. Будто яд снова вырвался на свободу, снова начал пожирать ее изнутри, все сильнее и сильнее, пока весь мир не утонул в белом сиянии.

* * *

Она стояла в саду Салии, одна. Колокольчики мерцали над ней в ветвях акации, словно осколки осенней луны. А их звук… боги всемогущие, почему она не слышала этого раньше? В их звоне ясно различались голоса: то ли голоса мертвых, нашептыващих живым, то ли эхо будущего… и сразу стало понятно, что они связаны не с садом Салии, а с самой Шангази, от пиков далеких гор, окружающих ее, до караван-сараев, разбросанных, как стежки в узоре. Салия касалась невидимых струн, проходящих сквозь пустыню, касалась жизней всех мужчин, женщин и детей, что ступали по янтарным пескам. Так вот что она сделала, когда Чеда ударила дерево ее посохом. Вот что она сделала, когда Чеда забралась на это дерево в детстве: она слушала истории о том, что случится.

В сад вошла девочка. Это же я, подумала Чеда, с трепетом глядя на нее. Эта девочка – я.

Маленькая Чедамин подошла к акации, медленно обошла ее кругом, поглядывая на выход из сада, слушая, как мама торгуется с пустынной ведьмой, а потом разбежалась и прыгнула. Она взбиралась по дереву, и улыбка ее была ясной, как небо над пустыней. Чеда позавидовала ей, ребенку, который не знает еще, что мама умрет. Для маленькой Чедамин это пока всего лишь неясный страх, который можно отогнать. Но через несколько часов она найдет Айю на виселице и навсегда запомнит окровавленные слова, вырезанные на ее коже: «блудница», «лжесвидетельница». Навсегда запомнит тот странный знак у нее на лбу.

Звон колокольчиков изменился, стал глубже, голоса звучали теперь четче. Чеда попыталась разобрать, что они говорят, но это было все равно что распутывать паутину. А ведь Салия как-то понимала их. Она появилась в арке сада, глядя невидящими глазами в сторону маленькой Чедамин. И слушала. Слышала. Ведь за этим она и пустила Чедамин в сад: сколько бы ни просила ее Айя оставить Чеду у себя, Салия ждала, что скажут колокольчики.

Всегда ли ей нужны другие, чтобы слышать? Или это всего лишь первый шаг к тому, чтобы прочитать чужое будущее?

Вот Салия закрыла глаза, прислушиваясь, вот отвернулась от Айи.

Чеда знала, что будет дальше: все так, как она запомнила, но – иначе. О, это выражение, с которым мама провожала удаляющуюся Салию! Как сильно она надеялась, что колдунья приютит ее дочь! Как хотела она, чтобы кто-то защитил Чеду! Тогда Чеда не могла увидеть этого, но теперь поняла: природа матери поднялась над строгими правилами и трудными уроками, которые Айя приготовила дочери. Истинная суть материнства, вот что это было – любовь, за всей болью, за всей тревогой. Чеда чувствовала себя глупой, от того что не поняла этого сразу, но почему Айя показывала эту любовь так редко? Может быть, потому что ее разум всегда следовал по пути скрытой войны?

Айя видела в Чеде черты Короля. Как же тяжело это для матери, решившей уничтожить этих самых Королей!

Вот Айя вышла из ступора, схватила маленькую Чедамин за руку и потащила