Двенадцать королей Шарахая - Брэдли Бэлью
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чеда осталась одна. Совсем одна.
Глава 43
Чеда моргнула и увидела над собой каимирца… боги, как же там его звали? В голове плескалась какая-то муть. Рамад. Его зовут Рамад. Он сидел на ней верхом и прижимал к полу ее здоровую руку. Влепил пощечину… и, кажется, не первую.
– Очнись! – прошипел он.
Чеда уставилась на него, чувствуя, как пот струйками стекает по вискам. Боль не ушла, но терпеть ее стало легче. Воспоминания о саде Салии все еще стояли перед глазами: акация, колокольчики… боги всемогущие, как красиво они звенели!
Рамад смотрел на нее как на сумасшедшую… нет, не так. Он беспокоился за нее. Как странно, что она сразу не смогла этого понять. А еще она почти забыла, как он выглядит. Его волевой подбородок, изгиб бровей, щетину, придававшую ему бесшабашный вид. Его запах… запах далеких земель. Пусть она, Чеда, шарахани до мозга костей, но как интересно было бы взглянуть на другие земли, непохожие на Шангази…
– Лучше? – спросил он. Чеда кивнула, неуверенная, что может говорить. Рамад встал, медленно отпустил ее левую руку, будто ожидая удара, и сел напротив, зевнул широко, как гиена. – Ты говорила с кем-то. Умоляла ее.
– Мне снилась женщина в пустыне.
– Айянеш?
Чеду пробрало дрожью. Ей хотелось, чтобы он замолчал и не упоминал мамино имя, но в глубине души она была рада поделиться им, чтобы не только они с Эмре знали про Айянеш Аллад'аву. – Да. Моя мама. – Чеда села, прижавшись спиной к полкам, отделявшим кухоньку от большой комнаты. – Друзья звали ее Айей.
Рамад скрестил ноги – Чеда видела, как каимирцы садятся так во время молитвы.
– Ты просила ее не уходить, – помедлив, сказал он.
Чеда представила Айю, подвешенную за щиколотки, и сглотнула. Увидеть ее так живо, пусть и во сне – бесспорно, это дар богов. Но вместе с воспоминаниями о живой маме пришли воспоминания о маме мертвой, и бороться с этим горем снова оказалось труднее, чем думала Чеда.
– Мама умерла, когда я была еще маленькой.
– Понимаю.
– Нет, не понимаешь, – ответила она грубее, чем хотела.
– Нет. Конечно, нет. – Чеда хотела извиниться, но не стала. К счастью, Рамад сам прервал неловкое молчание. – Что случилось? – спросил он, кивнув на ее забинтованную руку.
Боль стала слабее – гораздо слабее, чем прежде.
Чеда размотала бинты, ей интересно было вновь увидеть рану и странные татуировки вокруг. След от укола превратился в неглубокий белый шрам.
– Поцелуй адишары, – сказала она, протянув руку Рамаду. В полутьме татуировки, окружающие шрам и едва доходящие до ногтя, стали еще красивее. Завораживали. Чеда вновь отыскала среди извивов адишары слова Заидэ: «Потерянное обретено», «Бич неверных». Важные слова. Сколько разных смыслов можно в них вложить… Она дала себе обещание однажды спросить у Заидэ, о чем они, но делать это стоило с осторожностью.
Рамад удивленно поднял брови, глядя то на ее запястье, то на платье. Наконец картинка сложилась в его голове.
– Это Девы тебя исцелили? – Чеда кивнула. – И что, взяли да отпустили?
– Я бы так не сказала.
– А как бы ты сказала?
– Они возьмут меня к себе.
Рамад нахмурился и кивнул на ее запястье.
– Из-за этого?
– Скорее, вопреки.
– Боги всемогущие, так почему? Чего они от тебя хотят?
Чеда помедлила. Рамад был умен, с ним следовало выбирать слова осторожнее.
– Они чувствуют, что я им подхожу.
– Но…
– Хватит. Я уже достаточно тебе рассказала. В пустыне торгуют, а не милостыню подают.
Рамада это явно не успокоило, но он неловко усмехнулся, признавая ее правоту.
– Как скажешь.
– Что ты тут делаешь?
– Жду Эмре.
– Зачем?
– Потому что он знает Масида. Работает на него.
– Почему ты так уверен?
– Мои люди следили за ним. За последние две недели он три раза встречался с Хамидом Малахин'авой. Насколько я знаю. – Рамад помедлил. – Помнишь альбиноса? Посланника Ювааня из Мирен?
– Его забудешь!
– Есть один шарахани-полукровка, – продолжил Рамад, игнорируя насмешку в ее голосе. – Он работает на Ювааня. Его зовут Руан, он посещает одну женщину в южных кварталах.
– «Посещает»? Так бы и сказал, что она шлюха.
Рамад помотал головой.
– Это в ней не главное. Она передает кому надо деньги и вещи. Дает убежище тем, кому надо поговорить подальше от посторонних раз. Что-то вроде Османа, но для иной публики.
– И?
– Руан вышел от нее через час после того, как явился Эмре.
Чеда попыталась дышать ровнее, чтобы он не почувствовал ее волнение.
– У Эмре много друзей в Шарахае, при чем тут Масид?
– После визита к этой женщине он пошел на встречу с неким Самаэлем. Ты его знаешь?
– Я думала, Самаэль много лет назад сбежал из Шарахая.
– Мы тоже так думали. Однако он вернулся. Итак, три недели назад алхимик, способный создать демонский огонь, вернулся в город. Эмре встретился с ним около трех дней назад, а сегодня горшки с демонским огнем летят в Обитель Дев.
– Рамад, ближе к сути.
– Терпение. Вот тебе последний кусочек головоломки. Тебе знакомо имя «Хамзакиир»?
Чеда похолодела.
– Все шарахани знают про Хамзакиира. Хоть и не все верят, что он существовал.
– А ты веришь?
– Верю.
– И кто он, по мнению шарахани?
Чеда сглотнула. Ей не очень-то хотелось делиться с ним городскими легендами.
– Он был магом крови и умер давным-давно.
Рамад кивнул.
– Мы думаем, что Короли убили его лет восемьдесят назад. Его могилу так и не нашли – хотя, поверь мне, пытались, – но есть предположение, что Юваань выдал им ее местоположение.
– Послание, которое я доставила… – У Чеды закружилась голова. – Его передали Масиду…
– Как и камень «легкое дыхание».
– Камень, позволяющий говорить с мертвыми.
Пылающий клинок Тааша! Эмре, во что ты ввязался?
– Ты думаешь, что Хамзакиир унес в могилу какой-то секрет, и они хотят его выведать?
Рамад угрюмо кивнул.
– Думаю.
На мгновение она пожалела, что не оставила камень себе. Отыскать бы мамину могилу, спросить бы у нее: кто мой отец? Где другие стихи? Почему ты меня оставила?
– Но зачем им это? Что такого может знать Хамзакиир?
– А вот это интересный вопрос. Его я и хочу обсудить с Эмре. Он участвовал в сегодняшней атаке, как Масид и Хамид. Как и Юваань, снабжающий Воинство Безлунной ночи сведениями и деньгами.
Она видела, как разгорается гнев в глазах Рамада. Для него Эмре ничем не отличался от Масида.
– Но зачем эта атака на Обитель Дев? –
