Каникулы озорницы - Рене Бернард

Он закрыл книгу, которую держал:

— От таких, как я?

— Я… я имею в виду… — проговорила она, запинаясь, — Вы не…

— Опасен? — подсказал он с кривой ухмылкой.

От этого вопроса у Алиссы пробежала странная дрожь по позвоночнику. Мистер Йетс сбросил сюртук и шейный платок, на нём была простая белая льняная рубашка, навыпуск поверх элегантных бриджей. Он стоял перед ней в своём растрёпанном изяществе, с голым горлом. Она не могла глаз отвести от этого обнажённого кусочка плоти. Алисса представила, что может видеть, как его пульс бьётся в напряжённой шее, не отставая от её собственного бурного сердцебиения.

— Вы гость моего отца. У него нет привычки приглашать… опасных мужчин в дом.

— Понимаю. — Его непроницаемый взгляд обжигал её кожу. — Вы в этом уверены?

Девушка едва не сделала шаг назад:

— Вы намеренно пытаетесь казаться более страшным, чем на самом деле. Сегодня Вы благородно спасли меня — это не было поступком негодяя. К тому же, я думаю, вряд ли кровожадные головорезы устраивают засады в библиотеке, среди ночи, читая …

Она сделала шаг, чтобы разглядеть, какую книгу он держит:

— Джонатана Свифта?

— Я временами нахожу пессимистов весьма увлекательными, — легко сознался он, с не извиняющимся выражением лица. — Возможно, они заставляют меня чувствовать себя более жизнерадостным по сравнению с ними.

— Обычно Вы не столь жизнерадостны?

— Едва ли, но опять же мы, головорезы, должны придерживаться традиций.

Алисса засмеялась:

— Я это запомню.

— Что ж, — проговорил Лиланд, скрещивая руки на груди и переступая с ноги на ногу. Он взглядом прошёлся по ней сверху донизу с явно благоприятной оценкой, заставляя Алиссу вспомнить, что она не одета для литературных дебатов. — Должен сказать, что мне никогда не приходило в голову, что мой выбор чтения настолько … откровенен.

— Ох, — тихонько вскрикнула она, охваченная смущением. Когда мистер Йетс говорил об опасности, она представляла себе взломщиков и убийц, в то время как он намекал на подводные камни, таившиеся в разговоре с малознакомым человеком, наедине, среди ночи, будучи в одной ночной сорочке. — О, Боже мой!

— Я так и подумал, — он серьёзно кивнул, но его тёмно-карие глаза искрились весельем.

Алисса нервно коснулась узла на поясе:

— Я… Мне нужно идти. В конце концов, я в любом случае не собиралась здесь задерживаться. Возьму любимую книжку и пойду.

Девушка прошла к полкам и взяла томик, даже не глядя на него. Прижав его к груди, она повернулась к нему:

— А теперь мне остаётся только пожелать Вам доброй ночи.

Лиланд оставил свою книгу в кресле и подошёл ближе, огни камина играли на его лице. Алисса ощутила одновременно всплеск удовольствия и небольшую вспышку страха. Словно каждый нерв в её теле внезапно был настроен на него, не беспокоясь о времени суток.

Он протянул к ней руку, и у Алиссы перехватило дыхание. Конечно же, он не осмелится…

Его пальцы сомкнулись на обложке книги, легко забрав её из рук девушки.

— Руководство леди Пибоди по искусству цветочной композиции?

— Я… у меня бессонница, — возразила она.

— Это должно решить проблему. — Он возвратил ей книгу. — Любимая книжка?

Она вырвала у него маленький томик, мечтая добраться до книги по искусству давать пинка в голень:

— Здесь есть несколько увлекательных анекдотов.

Алисса подняла на него глаза, и новая волна осознания окатила её. Лиланд находился близко, но странным образом недостаточно близко.

Уходи. Пожелай ему спокойной ночи и просто уйди. Ты ведёшь себя, как нюня.

Вместо этого она услышала, как говорит:

— Я должна Вас поблагодарить за то… что Вы сдержали слово. Сегодня у Вас был превосходный шанс побить истории миссис Вульф о моих проделках Вашей собственной.

— Джентльмен хорош лишь настолько, насколько крепко его слово. — Его глаза потемнели, принимая выражение, которое вызвало очередной шелковистый виток наслаждения у неё вдоль хребта.

— Мне повезло, что Вы именно такой джентльмен, — шепнула Алисса.

Лиланд медленно покачал головой, его улыбка в свете камина наложила на девушку чары, которые удерживали её на месте, пока он приближался:

— Разве я утверждал подобное?

— Вы… — Алисса внезапно забыла, что он утверждал раньше, и то, что держит творение леди Пибоди, словно щит. — Вы так говорили.

— О, — сказал он, кивая, — тогда, полагаю, так и есть.

Его рука медленно поднялась и захватила длинную прядь волос, змеившуюся у неё через плечо.

— Всё же, мне кажется, что я слишком поторопился, упустив шанс похвастаться Вашим спасением. Разумеется, Ваш отец был бы рад…

— Вы не сделаете этого!

— Ну, — Лиланд пожал плечами, и этот повседневный жест отвлёк её внимание от сильной руки, удерживающей её волосы. — Я чувствую себя виноватым, поскольку согласился обмануть Вашего отца, человека, которого я глубоко уважаю и чьё доверие в бизнесе надеюсь заслужить. Всё моё существование и моя репутация теперь под угрозой, и я целиком в Вашей власти. Едва ли кажется справедливым с Вашей стороны попросить о такой вещи без…

— Без чего? — Алисса затаила дыхание.

— Без оплаты, — подсказал он, голосом низким и нежным как ласка.

— Вы хотите денег? — взвизгнула девушка в шоке.

Лиланд, не веря своим ушам, поднял брови, его пальцы временно оставили свою нежную игру в её волосах:

— Мисс Мартин, Вы умеете говорить совершенно удивительные вещи.

— Тогда какую плату Вы предлагаете? — спросила Алисса.

— Я думал о поцелуе.

На какое-то мгновение она могла поклясться, что расстояние между ними исчезло, и воздух в библиотеке наэлектризовался. Это ощущение возникло так быстро, что она не успела испугаться, и Алисса поразилась тому, что, даже не прикасаясь к ней по-настоящему, этот человек способен пробудить в её крови лихорадочный жар.

На краткий миг губы Лиланда скользнули по губам девушки, прикосновением легче пёрышка, полным обещания, но прежде чем она могла изумиться этой шокирующей нежности, его руки обняли её, ладони распластались на спине, и первые впечатления исчезли в сладостной дымке, когда его губы полностью завладели её ртом. Губы Алиссы раздвинулись под атакой ослепляющей страсти, и мир пропал в ощущениях, вызванных его языком. Лиланд зубами прикусил пульсирующую плоть её нижней губы, и суставы Алиссы расплавились во вспышке восхитительного удовольствия. Дерзость, до сих пор ей неведомая, овладела ею, когда она в ответ попробовала его на вкус. У неё вырвался ещё один звук, но далёкий от вздоха пристойной леди. То был стон требовательный, который она издала без рассуждений, прижимаясь к нему ещё теснее и желая большего.