Здравствуйте, доктор! Записки пациентов [антология] - Коллектив авторов

Он немного стучит по рулю опять. И еще раз. Автомобиль коротко и тревожно гудит.

— Слава. Я подпишу, — говорю я, — обязательно подпишу. Мне нравятся лошадки.

— Лошадки! — вскрикивает он. — Лошадки! Вот оно, бескультурье! Безнравственность! Лучше вообще молчи! Будешь курить?!

— Не курю, — робко хрюкаю я.

— Не куришь? А почему ты не куришь? Все равно у тебя ни экологического сознания, ни экологического соображения нет!

Он закуривает сигарету, гневно исчезает в беловатом дыму на время. Потом произносит настойчиво и твердо:

— Лошади бессмертны! Учти это.

Я обещаю. Открываю дверь. Осторожно выставляю в осеннюю лужу обе ноги, как и рекомендуется правилами хорошего тона. Потом выхожу из машины целиком. Пачкаюсь. И руки, и джинсы, и еще куртку.

— Слава, ты не жди меня, хорошо? — говорю уже с улицы. — Я сама, сама. Все-таки такой вопрос, такой вопрос. Деликатный.

— Да мне все равно вообще! Делайте, что хотите! — На меня он уже не смотрит. Обиделся.

Немного елозит на месте, уезжает. Я поворачиваюсь, иду на остановку. Отправляюсь домой. Разговаривать с гинекологиней про четыре тысячи рублей больше не хочу. В маршрутке на моей ноге удобно устраивается роскошная дама, спасаю ногу, обращаю внимание на дамин шейный платок. На платке играют гривами лошадиные головы, красиво. Почему-то считаю это логическим завершением истории. Еду с удобствами, цивилизованная женщина. Маршрутку поливает дождь.

А может быть, кому-нибудь интересно, как делают рентген желудка. Это происходит так. Вы ничего не едите и не пьете с утра. Точнее, с вечера прошлого дня, и вот наступает утро следующего дня, и вы подходите к нужному кабинету. Кабинет расположен на втором этаже городской больницы, и попасть к нему можно двумя путями: один скучный, через приемный покой и переходы по коридорам с поворотами, мимо палат, другой — гораздо лучше, непосредственно с улицы, по железной лестнице из ржавых полосок и скрученных трубок, — перила поют, ступени стонут, — попадаете на обширный балкон. На балконе кожаная кушеточка из больничного инвентаря для проведения свободного времени, неуместное пластмассовое кресло в форме сачка для ловли рыб, полулитровая банка на треть заполнена окурками.

Балконная дверь строго напротив утяжеленной двери рентгеновского кабинета, восемь утра, несколько полных женщин несут в руках мокрые пакеты с молоком — выдали за вредность, молоко всегда выдают за вредность. Вы договариваетесь об исследовании, где будете платить: здесь — тогда девятьсот десять рублей — возьмите — я не сдам — сдачи не надо — подождите.

Наименее полная женщина разводит в подсобном помещении барий в стакане воды. Стакан, полный бариевой взвеси, напоминает какие-нибудь свинцовые белила (хоть вы не уверены в определении), или вот в столовых раньше сметана так раздавалась — стакан, полстакана. Были у вас талоны на усиленное питание, спортивная секция беспокоилась.

Цепочку с шеи вы сняли заблаговременно, а одежды непосредственно перед аппаратом — такой сложный стол, он способен менять положение в пространстве, сейчас часть его стоит вертикально, и вам предложено занять место на приступочке. Таким образом, вы оказываетесь между частью сложного стола и непосредственно рентгеновским глазом.

Наиболее полная женщина вставляет пленку, обрамленную для жесткости багетом. Из отдельной комнатки со стеклянными стенами раздается указание: взять стакан с бариевой сметаной в левую руку. Сделать один небольшой глоток. Вы пьете. Барий похож на барий. Или на смекту, если превысить дозировку раз в сто — двести.

Рентгеновский глаз обнажает зрачок, зрачок имеет квадратную форму и меняет размер в соответствии с командами, выдаваемыми там, за стеклом. Вы тоже подчиняетесь им, отпивая указанное количество глотков: три, еще два, стакан до конца, и быстро. Не дышать. Дышать.

Внезапно ваша приступочка вместе с опорой для спины поднимается вверх и постепенно принимает горизонтальное положение, это забавно и похоже на тренировку космонавтов. Лежите, смотрите в потолок. Повернуться на левый бок, чуть больше на живот, не дышать. Дышать.

На спину, руки за голову, на правый бок, чуть-чуть еще, стоп, стоп. Не дышать. Дышать.

Держаться за поручни. Платформа вновь возвращается на исходную позицию, вы возвращаетесь с Луны и Марса, на подошвах лунный грунт, в глазах отсветы марсианских красных закатов.

Одевайтесь. Подождите в коридоре. Вы стоите на балконе, юная медсестра торопливо курит тонкую сигарету и говорит по телефону: ну, мам, ну хватит, ну, мам. Проявленные снимки выносят из подсобного помещения.

Выходит наиболее полная женщина, вы замечаете, что на кармане ее халата крестиком вышита рыбка. Женщина поводит рукой, и рыбка двигает продолговатым телом. Зайдите в кабинет, приглашает вас полная женщина. Доктор распорядилась.

Вы сидите на деревянном стуле, выкрашенном в белый. На ножках потеки краски, выпуклые капли. Стул напоминает ученический, когда в классе мыли пол, то ставили их на парты.

Раздевайтесь, командует наименее полная женщина. Снова раздевайтесь. Вы раздеваетесь снова. Вам становится страшно. Что-то ведь не так, если снова? Было бы все нормально, не потребовался бы повторный просмотр. Становитесь на приступочку. Сердце колотится прямо в подвижную платформу за спиной. Не дышать. Дышать. Повернитесь влево, еще, еще, стоп! Не дышать. Дышать.

Одевайтесь. Одеваетесь. Время идет очень медленно. Женщины разной степени полноты вносят еще снимки. В стеклянной комнате снимки во множестве висят на специальном стенде с подсветкой. Приходит, вызванный телефонным звонком, дополнительный доктор. Рассматривает фотографии. Не дышать.

Пройдите сюда, высовывает голову наименее полная женщина. Вы встаете, оказываетесь напротив специального стенда. Даете зарок сделать разные вещи, если. Конкретизируете. И еще вот это. И никогда больше. И всегда.

Ну что я могу сказать, говорит основной доктор, неплохой желудок, в общем. Дышать.

Забрать скрученные в рулончик рентгенограммы, протокол, пообещать соблюдать диету и не злоупотреблять алкоголем. Знать, что сегодня точно злоупотребите немного, чтобы компенсировать страх, полностью поглотивший вас на белом деревянном стуле, похожем на ученический.

О зароках не вспоминать долго. До какого-нибудь подобного случая.

Подмечено, что человек делает чертову уйму лишних движений. К примеру, он набирает в строке поисковика «гастроскопия» и два дня кряду прыгает по ссылкам, изучая тревожные отзывы пациентов, номера медсанчастей и номенклатуру оборудования: «фиброэндоскопы фирмы „Olimpus“ и видеогастроскоп совместного производства России и Германии», при этом прекрасно зная, что ранним утром пойдет в городскую клиническую больницу номер один и будет ловить за белый рукав заканчивающего дежурство врача-эндоскописта.

При этом человек имеет в себе героический настрой и на попутчиков в маршрутном такси смотрит с выражением «идущие на смерть, Цезарь, приветствуют тебя». И вот приемный покой Пироговки, длинный коридор, около кабинета хирурга очередь из покалеченных за выходные алкоголиков, на каталке ноет старушка, бодрые санитарки моют пол, их голоса разносятся.

Как нелепо и несправедливо устроен этот мир, размышляет человек, вот почему, к примеру, я не могу нанять кого-то постороннего и поручить ему сделать за меня гастроскопию чертова желудка? Я бы, размышляет человек, за ценой не постоял, я бы весь аванс от заказчицы отдал, да!

Человек идет, специально не обращая внимания на коричневого дядьку, который методично сплевывает в целлофановый пакет, и на грозную лифтершу с ее мещанским «куда без бахил», человек боится растерять мужество и независимо выйти на улицу, несолоно хлебавши.

Стучится в нужный кабинет, половина восьмого, самое время. В нужном кабинете находится один доктор, он охотно соглашается взглянуть на дополнительный желудок изнутри, и вот уже человек карабкается на высокий узкий стол, размещается на левом боку и в последнем пароксизме храбрости сжимает зубами специальную штуку для незакрывания рта. Типа воронки.

Человек помнит, что нужно отвлечься на что-то, и глубоко, размеренно дышит носом. Ничего особо мучительного не происходит, некоторые вообще глотают шпаги, и ничего. Не говоря уж о Линде, глубокой глотке. Незначительная лампочка на гибком шланге, лампочка достигает желудка, и в желудке становится холодно.

Хотите взглянуть на экран, любезно предлагает доктор, вращая черной рукоятью прибора. Человек кашляет и не хочет. Он доверяет профессионализму врача. Ну что он сможет разглядеть на глупом экране? Все-таки косит глазом и видит какие-то неприятно розовые стены, они подвижны, мягки и глянцевито поблескивают в искусственном освещении.