Король абордажа - Френсис Мэсон

Итак, он не зря боялся! Теперь он точно знал, что если не брать в расчет какого-нибудь чуда, то империя, которую он постепенно отвоюет у Испании, никогда не перейдет к его наследнику.

Морган упал в кресло, закрыл лицо руками и впервые за много лет разрыдался так, что все его тело содрогалось Адмирал плакал не как женщина — только глазами, а как мужчина — сердцем. Это было ужасное, душераздирающее зрелище.

Мэри Элизабет упала на колени рядом с ним, на ее лице застыла трагическая маска. Лучше бы он взорвался от ярости, чем эти жуткие всхлипывания.

Спустя какое-то время он поднялся на ноги, взглянул на нее словно на пустое место и медленно направился к двери. Она услышала его шаги на лестнице, а потом стук лошадиных копыт, когда он поехал обратно в Порт-Ройял.

Новости о победном возвращении эскадры мгновенно распространились повсюду. Слухи, пусть и неточные, но зато один другого удивительнее, разлетелись по Порт-Ройялу, словно бабочки. Сам порт теперь стал почти в два раза больше, чем тот, в котором Энох Джекмен впервые высадился шесть лет назад.

Те пираты, которые отказались присоединиться к адмиралу, завистливо проклинали все вокруг, но только не свою глупость. Батареи форта Чарльз палили приветственные залпы. Колокола единственной церкви трезвонили словно в честь рождения законного наследника его королевского величества.

С плантаций, кольцом окружавших бухту Порт-Ройяла, и с Голубых гор спешили сотни колонистов, все они хотели увидеть своими глазами этого сказочного адмирала, который с такими крохотными силами так основательно потрепал испанцев за бороду.

Случившиеся в порту пираты и корсары похватали шляпы, флаги и любые тряпки, которые попались под руки и приветственно махали ими, когда под предводительством «3олотого будущего» шесть кораблей эскадры бросили якорь в гавани Порт-Ройяла. Два других судна, Ганто и Димангла, отправились на Тортугу, чтобы как можно быстрее, пусть и по дешевке, распродать добычу.

В полдень стояла жара, «словно у дьявола в глотке», как выразился Энох Джекмен, но губернатор все равно отправился навстречу на государственной барже, пестро раскрашенной в белый, алый и золотой цвета. Гребцы, специально отобранные негры, так работали веслами, что флаг на корме развевался, словно от ветра. На открытой платформе стоял сэр Томас Модифорд, страдавший от жары, но все-таки посчитавший необходимым надеть парадную форму. Он представлял собой внушительную фигуру.

Морган, который снова взошел на борт «Золотого будущего», выбрал великолепный зеленый с золотом костюм.

От имени его суверенного величества, Карла II, защитника веры и, милостью Божьей, короля Англии, Ирландии, Шотландии и Уэльса, сэр Томас Модифорд напыщенно приветствовал доблестного, верного и уважаемого адмирала берегового братства.

Морган поклонился так низко, что изумрудное перо, украшавшее соломенную шляпу, которую он держал в руках, подмело палубу, а его экипаж вопил во все горло, свистел и всячески выражал свою радость. Даже самый жалкий из них сейчас был богат, словно крез.

Маленькие корабли из отряда, такие, как у Рикса и Харрингтона, сразу же подошли к берегу. И все пошло как обычно, с тем исключением, что участников кутежа стало больше.

Раньше здесь была всего дюжина мерзавцев торговцев, а теперь полсотни. Раньше была всего одна площадка для аукциона, а сейчас с этой целью было построено несколько красивых кирпичных домов. Еще больше стало сутенеров, менял, содержателей борделей и откупщиков.

Более трезвые жители города с восторгом наблюдали, как шумные, обросшие ребята Моргана, покачиваясь, выбираются на берег, одетые в гротескную, пеструю одежду. На них завистливо смотрела кучка братьев, которых превосходящие силы испанского флота вынудили укрыться в Порт-Ройяле. Они резко выделялись среди зрителей своими жилетами из коровьей кожи, запачканными кровью штанами и исцарапанными руками и ногами.

Джекмен, заметив их, вновь вспомнил о Черном Джордже, Тростоне, Фалле, Дунбаре и Кейт Пайн. А им он сказал, что всегда с радостью возьмет их к себе в команду.

Особенно радовались торговцы живому товару, потому что с больших кораблей на берег спускались дюжины и дюжины негров. Не менее обрадован был сэр Томас Модифорд. Не зря говорили на Ямайке, что один сильный негр может заменить трех индейцев или двух белых; плантаторы быстро поняли, что эти сыновья Хама не болеют практически никакими из тропических болезней, которые слишком быстро валили с ног европейцев и индейцев с Тьерра Фирме.

Под громкий барабанный бой у воды выстроился отряд пехотинцев в голубых и красных мундирах. Они должны были охранять шесть обитых железом сундуков с драгоценностями: долю короля и его светлости Джеймса, герцога Йоркского.

Сундуков с долей колониального правительства и сэра Томаса оказалось в два раза меньше, да и сами они были помельче, но все равно производили сильное впечатление.

Адмирал шел из административного здания и благосклонно кивал в ответ на приветствия жителей, которые сбегались, чтобы посмотреть на него, когда из игорного дома выползла весьма знакомая фигура.

— Лопни мои глаза! Ах ты, грязная собака, уплыл и оставил меня в дураках.

— Джек Моррис, старый висельник! Я рад тебя видеть. — Они обнялись и похлопали друг друга по плечам.

— Если бы ты вернулся, когда обещал, то мы уплыли бы вместе, — сказал Морган старому приятелю. — Мне не хватало тебя, Джек. Я бы хотел, чтобы ты видел, как мы брали Ла-Глорию!

— Я слышал, помощь тебе не потребовалась, — усмехнулся Моррис. — Все говорят, что ты сражался как лев. А когда ты выйдешь в море вместе со мной?

— Трудно сказать. Мне нужно еще многое подготовить.

Тот подмигнул.

— Если бы ты знал, какой я сюрприз тебе приготовил, ты бы все бросил и помчался в третий дом от начала улицы Альбемарль. Там тебя ждет такое сокровище, что ты забудешь обо всем, даже о том, сколько награбил в Порто-Бельо.

Морган подумал, что «сюрприз» Морриса — это всего лишь бочка превосходного вина, и отправился обсудить дела с плантаторами, купцами и торговцами рабами, но потом задумался. Старый мерзавец говорил о чем-то важном — что бы это могло быть?

Дом на улице Альбемарль оказался скромной постройкой из кирпича, такой же, как и все дома на этой песчаной улице. Как только Морган позвал Морриса, тот тут же вышел с полной серебряной рюмкой в одной руке и дымящейся сигарой в другой.

— Чума египетская тебя возьми, где ты шляешься? — пробурчал он. — Будь я проклят, если ты заслуживаешь моего хорошего отношения.

— Кончай ворчать, словно обезьяна в клетке, и давай выпьем. — Морган запарился и чувствовал себя усталым. — Я сейчас умру от жажды.