Пророчество Золотого Перуна - Михаил Попов

— Вижу, живы, и даже почти здоровы! — почти сразу, раздался знакомый, гулкий бас. — Судя по вашим лицам, не зря потратили время?

— Еще как не зря! — радостно подтвердила Лика.

— Раз так, тогда домой возвращаемся, — полуутвердительно-полувопросительно сказал ветер. — Готовы?

Сергей кивнул, Лика подхватила принесенные Жизнелюбом свертки, и тоже кивнула.

— Готовы! — за всех троих ответил Яросвет.

В тот же миг, ураган подхватил их, и взметнул в хрустально-прозрачное небо.

— Вернулись, касатики? — облегченно воскликнула Мать Ветров, едва друзья почувствовали под ногами упругую лесную землю. — Целые-невридимые! А уж я извелась вся, думала, что на смерть вас отправила! Быстро вы обернулись, неужто, решили отказаться от глупости такой, али Змей из тех краев улетел?

Она бросилась обнять их, но остановилась как вкопанная, увидев красную физиономию Сергея.

— Никак тебя зацепило? Неужто, вы и вправду со Змеем схватились? — недоверчиво спросил Мать Ветров. — Но живые… Ничего не понимаю…

— Змей решил, что жареные мы не такие уж и вкусные, — отшутился Сергей. Словно удержало что-то, от желания похвастать, что заручились поддержкой змеиного племени.

Привлеченные их голосами, из леса выметнулись кони. Радостно ржа, они тыкались влажными, бархатными ноздрями в лица ребят, показывая, как они соскучились за долгую разлуку. Следом за ними, выглянули два волка, и, осмотрев всех умными, желтыми глазами, снова скрылись в чаще.

— Откушайте, что боги послали, — пригласила Мать Ветров.

Дважды предлагать не пришлось. И то сказать — последний раз нормально ели позавчера, в гостях у велета и его жены.

Мать Ветров не расспрашивала, а ребята не рвались рассказывать как именно прошла встреча со Змеем. Только и сказали, что удача не повернулась к ним спиной.

Поев, задерживаться не стали, оседлали коней, простились с гостеприимной хозяйкой, и поспешили покинуть лес засветло. Блуждать в темноте, опасаясь, что кони переломают ноги в оврагах, никому не хотелось.

Мать Ветров долго смотрела им вслед. Даже после того, как чаща леса скрыла спины всадников, она задумчиво стояла у своей землянке, погрузившись в ведомые ей одной мысли. Наконец, вздохнув, она повернулась к едва тлеющему костру.

Пламя с шумом взметнулось над упавшей на угли вязанкой хвороста, словно сухие сучья долго и обильно поливали маслом. Мать Ветров пристально взглянула в лохматые языки огня, и произнесла короткое слово. Тот час, пламя заколебалось, рванулось вверх, и опало, складываясь в невысокую фигуру в балахоне, с низко надвинутым на лицо капюшоном.

— Они вернулись, — опустив глаза, сказала Мать Ветров. — Лезивие у них.

Подул легкий лесной ветерок, фигура в центре костра, призрачно заколыхалась, и медленно растворилась в горячем мареве.

— Что, передумали к Змею соваться? — такими словами встретил друзей Ратибор, едва они переступили порог его маленькой горницы. — Оно и верно, тут богатыри княжеские требуются, а не два сосунка, да сопливая девчонка!

Ни слова не говоря, Яросвет шагнул к столу, за которым сидел старый витязь, и положил прямо перед ним, небольшой сверток. Ратибор, с подозрением, глянул на сверток, затем перевел вопросительный взгляд на Яросвета.

— Это еще чего?

По-прежнему молча, тот отступил, выжидательно глядя на витязя.

Ратибор небрежно развернул чистую, сероватую тряпицу, и тут же отшатнулся, словно ужаленный осой.

— Это…

Он непроизвольно схватился за сердце, глядя на тускло блестевший короткий клинок, с длинным, грубо обработанным черенком.

— Неплохо сосунки справились, а? — ехидно спросила Лика, улыбаясь в ошарашенное лицо старика. — Да и я им соплями помогла! На них Змей и поскользнулся. А уж они его потом ногами запинали!

И, не удержавшись, показала Ратибору язык.

— Вот что, — угрюмо проговорил Ратибор. — Садитесь за стол, едайте, пока горячее, да рассказывайте, что с вами за эти два дня приключилось.

Не чинясь, ребята присели на лавку, достали ложки, и присоединились к трапезе. Неспешно забирая ложками парующую кашу с краев посудины, где похолоднее, начали рассказывать с того момента, когда наблюдательная Лика заметила погоню.

Ратибор недоверчиво качал головой, слушал внимательно, а его пальцы, нет-нет, да и касались холодного, безразличного металла.

— Значит, говорите, Мать Ветров? — Ратибор пожевал губами. — Не знал я, что она в наших краях появилась. Дюже странно это.

— Почему?

— Так мутная она бабенка, — пояснил витязь. — Вроде и зла никому не причиняла, но и добра от нее не видели. Разные слухи ходят… В наших краях она гость не самый желанный. Убей меня, не пойму, с чего вдруг она так раздобрилась, что решила вам помогать. Не за то ж, что вы ей хвороста натаскали… Ладно!

Он встал, небрежно набросил тряпицу обратно на клинок, и забрал со стола.

— О том, что непонятно — потом подумаем. А сейчас более важное дело есть. То, что вы слова Змея принесли — многих заставит лбы наморщить. Такие союзники, и впрямь могут огромную помочь оказать. Вот только, как разобрать, где правда, где кривда?

Подойдя к двери, он бросил через плечо:

— Отдыхайте покуда. Я в Китеж наведаюсь, ваши слова Верховным передам. И насчет рукояти для кинжала, тоже их слово потребно. От вас теперь мало что зависит. Ждите.

Он вышел. Скрипнули половицы в сенях, хлопнула вторая дверь, и ребята остались одни.

Лика вышла в сени, и потянула завязки мешка, намереваясь перебрать одежду. То, что было надето, давно требовало стирки. Это парни могут неделями носить одно и то же, пока крепкий аромат пота не начнет шибать по ноздрям даже их самих. Девушке такое не к лицу. Но прежде чем она добралась до одежды, в глаза бросился лежащий сверху сверток — подарок Жизнелюба.

Она осторожно достала сверток, и, сев на сено, на котором уже приходилось спать не один раз, развернула ткань. То, что она увидела, заставило сперва замереть сердце, а потом завопить так, что Сергей с Яросветом выскочили в сени в полной уверенности, что ее немножко убивают.

— Вы только посмотрите, какая красота! — завопила Лика, тыкая им в лица изящный головной обруч. — Это же… это же… да просто слов нет!!!

Она выскочила из полутемных сеней во двор, что бы полюбоваться драгоценной вещицей при ярком дневном свете. Солнечные лучи искрами брызнули в стороны, преломленные множеством мелких алмазов, искусно выложенных по рисунку, с большим тщанием отчеканенному на тонкой полоске золота. Спереди, полоска расширялась выложенными кругом изумрудами, а в центре, пламенело колесо Рода, из кровавых, ограненных рубинов.