Крепкие мужчины - Элизабет Гилберт

«Это могло случиться с тобой, Рут, – говорил он. – Это могло случиться с любым на корабле».

Рут открыла папку и увидела знакомые страшилки: загноившийся укус сайды; язва размером с суповую тарелку, мужчина, у которого отвалились ягодицы после того, как он три недели просидел на сыром мотке каната; нарывы, вызванные морской водой; черные солнечные ожоги; ноги, распухшие от долгого пребывания в соленой воде; ампутации; мумифицированный труп в спасательной шлюпке.

– А вот какой замечательный снимок! – воскликнул Сенатор Саймон.

Он просматривал другую коробку, помеченную наклейкой «Кораблекрушения: фотографии/брошюры VI». Из папки с надписью «Герои» Сенатор извлек дагерротип с изображением женщины на берегу. Ее волосы были собраны в небрежный пучок, а на плече она держала тяжелый моток каната.

– Миссис Уайт, – любовно произнес Сенатор. – Приветствую вас, миссис Уайт. Из Шотландии. Когда о скалы рядом с ее домом разбился корабль, она велела морякам, чтобы каждый из них бросал ей канат. Потом она упиралась ногами в песок и по одному вытаскивала моряков на берег. Правда, какая силачка?

Рут согласилась с тем, что миссис Уайт настоящая силачка, и еще покопалась в папке с надписью «Медицина». Она нашла там каталожные карточки, на которых рукой Сенатора были сделаны короткие записи.

На одной карточке было написано только это: «Симптомы: озноб, головная боль, нежелание двигаться, сонливость, ступор, смерть».

На другой: «Жажда: питье мочи, крови, жидкости из собственных ожоговых волдырей, спиртовой жидкости из компаса».

На третьей: «Дек. 1710, „Ноттингхэм“ разбился у острова Бун. 26 дней. Команда съела корабельного плотника».

На четвертой: «Миссис Роджерс, стюардесса „Стелы“. Помогала женщинам сесть в спасательную шлюпку, отдала им свой жилет. Погибает! Тонет вместе с кораблем!»

Рут протянула последнюю карточку Сенатору Саймону и сказала:

– Думаю, эту надо переложить в папку «Герои».

Сенатор прищурился, посмотрел на карточку и сказал:

– Ты совершенно права, Рут. И как только миссис Роджерс могла попасть в папку «Медицина»? А вот погляди-ка, что я только что нашел в папке «Герои», а ведь этому здесь совсем не место.

Он протянул Рут каталожную карточку, на которой было написано: «„Августа М. Готт“, перевернулась, Гольфстрим, 1868. Эразм Казенс (из Бруквиля, штат Мэн!) выбран остальными для съедения. Спасен при виде парусов спасательного судна. Эразм Казенс страдал тяжелым заиканием до конца жизни; Э. Казенс больше никогда не выходил в море!»

– У вас нет папки по людоедству? – спросила Рут.

– Да, порядка тут меньше, чем я думал, – скорбно проговорил Сенатор Саймон.

В этот самый момент в двери здания бывшего магазина компании «Эллис-гранит» без стука вошел Кэл Кули.

– Вот она где, моя Рут, – сказал он.

– Черт! – произнесла Рут со страхом.

Кэл Кули в тот вечер провел немало времени в здании бывшего магазина компании «Эллис-Гранит». Он рылся в вещах, принадлежавших Сенатору Саймону, хватал что попало и клал не на то место. Он заставлял Сенатора нервничать, обращаясь с некоторыми экспонатами очень грубо. Рут старалась помалкивать. У нее разболелся живот. Она старалась быть тише воды ниже травы, пыталась держаться подальше от Кэла Кули, чтобы тот не заговорил с ней, но у него явно было к ней дело, поэтому скрыться от него было невозможно. Примерно через час после того, как Кэл приступил к бесчинствам, он сказал:

– Ты так и не пришла к мистеру Эллису поужинать в июле, хотя он тебя приглашал.

– Мне очень жаль.

– Сомневаюсь.

– Я забыла. Передайте ему, что я прошу прощения.

– Сама извинишься. Он хочет тебя видеть.

Сенатор Саймон просиял и сказал:

– Рут, может быть, ты смогла бы спросить мистера Эллиса насчет цокольного этажа!

Сенатор Саймон недавно обнаружил в полуподвале цокольного этажа штабеля запертых шкафчиков с папками. Сенатор был уверен, что в этих папках находятся бесценные документы компании «Эллис-гранит», и он мечтал получить доступ к этим документам, чтобы затем выставить некоторые из них в музее. Он написал мистеру Эллису письмо с просьбой разрешить доступ к документам, но ответа не получил.

– Сегодня у меня не получится, Кэл, – сказала Рут.

– Можно завтра.

– И завтра тоже не получится.

– Он хочет поговорить с тобой, Рут. Он должен что-то тебе сказать.

– Мне это неинтересно.

– А я думаю, для твоего блага было бы лучше зайти. Если хочешь, я могу тебя подвезти.

– Я не поеду, Кэл.

– Почему бы тебе не повидаться с ним, Рут? – спросил Сенатор Саймон. – Ты могла спросить его насчет цокольного этажа. Может быть, я мог бы съездить вместе с тобой…

– Как насчет ближайших выходных? Быть может, ты придешь поужинать в пятницу вечером? Или позавтракать в субботу.

– Я не приду, Кэл.

– А как насчет следующего воскресенья, утром? Или в следующее воскресенье?

Рут на миг задумалась.

– В следующее воскресенье мистер Эллис уедет.

– С чего ты взяла?

– С того, что он всегда уезжает с Форт-Найлза во вторую субботу сентября. В следующее воскресенье он уже будет в Конкорде.

– Нет, не будет. Он дал мне ясно понять, что не покинет Форт-Найлз до тех пор, пока не повидается с тобой.

Рут обомлела.

– Боже мой! – в изумлении воскликнул Сенатор Саймон. – Не собирается же мистер Эллис провести здесь зиму?

– Я так думаю, это от Рут зависит, – сказал Кэл.

– Но это было бы поразительно, – пробормотал Сенатор Саймон. – Это было бы неслыханно! Он никогда не зимовал здесь! – Сенатор Саймон в ужасе уставился на Рут. – Что бы это могло значить? – пролепетал он. – Боже мой, Рут. Что ты будешь делать?

Ответа у Рут не было, но он и не потребовался, потому что в это самое мгновение разговор был внезапно прерван Вебстером Поммероем, который вбежал в здание бывшего магазина компании «Эллис-гранит» с жутким предметом в руках. От груди до ног Вебстер был облеплен грязью, а лицо у него такое перекошенное, что в первый момент Рут подумала: он нашел второй бивень. Но нет, в руках у него был не бивень, а что-то круглое и грязное. Вебстер отдал предмет Сенатору. В следующую секунду Рут поняла, что это такое, и похолодела. Даже Кэл Кули побледнел, поняв, что Вебстер Поммерой принес человеческий череп.

Сенатор долго вертел череп в заскорузлых руках. Череп был целый. Сохранились зубы и даже сморщенная, похожая на резину кожа, с которой свисали длинные, слипшиеся от грязи волосы. Это было ужасно. Вебстер дико дрожал.