Сын Толстого: рассказ о жизни Льва Львовича Толстого - Бен Хеллман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Появляется новая идея: поехать в турне с лекциями после Нового года! Загвоздка в том, что это потребует сил, а принесет сущую мелочь. Заявка на помощь фонда Рокфеллера получает отказ, хотя фонд, как утверждается, работает на благо человечества.
Проект: пережить день
Наступает 1931 год. Речь идет преимущественно о том, как пережить день. Изредка случаются заказы на бюсты и портреты Толстого, статьи о жизни в Ясной Поляне и измышления на тему мировоззрения Толстого. Гонорары за рассказы в «Иллюстрированной России» заканчиваются быстро. Азартные игры в парижских клубах ухудшают ситуацию еще более. Спасение приходит не только, как обычно, от Киты из Швеции, но и из Рима, куда переехала Татьяна с дочерью Танечкой. Сочувствие, которое Татьяна испытывает ко Льву, часто сменяется раздражением. В письме к Сергею в Москву она позволяет себе снять напряжение:
Ты пишешь о Леве: это мои тяжелый крест, и я, каюсь, часто бываю с ним недобра и резка. Он удивительный человек: несомненно, ненормальный и, конечно, очень жалкий. Он, который сумел искалечить свою жизнь так, что хуже нельзя, – постоянно всех учит с уверенностью в том, что он все знает лучше всех. Самое тяжелое в нем для меня – это его отношение к отцу. Он никогда не упускает случая сказать при мне что-нибудь такое, что мне тяжело и неприятно слышать. И, к сожалению, пишет об отце, и, к еще большему сожалению, есть люди, которые его печатают. Он живет в Париже в маленьком отеле, постоянно в клубе играет. Приходил ко мне тогда, когда нужны бывали деньги. А теперь пишет, что хочет приехать в Рим, потому что я для него самый близкий человек. И пишет, что пора же ему, наконец, жить спокойно и обеспеченно, не понимая, что его обеспеченность будет кому-то стоить денег и заботы. Но я его жалею и сказала, что пусть он приезжает.
Со временем Лев оказывается в положении, когда нечем платить за жилье. Долг превышает тысячу франков, и он вынужден съехать из отеля. В залог приходится оставить все имущество, в том числе письма, рукописи, дневники. Все это хранится в огромном кофре, который он будет возить с собой до самой смерти. Среди вещей – бюст Толстого, сделанный в России еще до войны. Толстой изображен кричащим, с открытым искаженным ртом.
Hôtel du Montparnasse на бульваре Эдгар Кине предлагает более дешевые номера. Номер в предыдущем отеле стоил 550 франков, здесь жилье обходится в 360. За окном чирикают воробьи и птицы в клетках. По вечерам можно смотреть на южное небо и думать о бесконечности вселенной. Близость кладбища Монпарнас навевает мысли о смерти.
Лев рисует, сидит в кафе, пишет, навещает друзей, плавает в Сене. Работа над новой книгой о Толстом продвигается. Если повезет, книга будет продаваться в разных странах. Но сейчас денег не хватает. Случается, что у Льва нет даже десяти франков, чтобы позавтракать. Может быть, переезд в Швецию станет решением его проблем? Что об этом думает Кита? В Швеции он наверняка сможет зарабатывать на уроках французского, выступать с докладами, писать статьи, делать бюсты… Гетеборг, пожалуй, лучше Стокгольма?
Письмо Льва Ките дышит отчаянием: «Дело совсем дрянь. Здоровье плохо. Боли в ногах, в сердце. Заработка никакого и никто не помогает достаточно». Кто знает, возможно, его следующий адрес – не Стокгольм, а кладбище Монпарнас? До него, по крайне мере, близко. Лишь перейти улицу. Но, разумеется, и там нужны деньги. Могилы зарезервированы для достойных господ, к которым граф Лев Львович Толстой более не относится.
В июле 1931 года после многолетнего перерыва Лев пишет брату Сергею. Прямой повод – воспоминания Александры, которые начали выходить в парижском журнале «Современные записки». Лев опасается худшего. И одновременно изливает на бумагу отчаяние. Сергею сообщается, что во Франции платят сущие гроши. Их брат Михаил тоже живет весьма скромно. Лев страдает от одиночества. У него есть подруга, двадцатипятилетняя шведка, пианистка, которая хочет выйти за него замуж, но плохо, что она столь же бедна, как он. Верит сейчас Лев только в одно – «в единую вечную и бесконечную жизнь, в которой мы все должны стать частью».
В тот же день Лев пишет Ките. Деньги из Швеции получены очень вовремя. Когда пришел почтальон, в кармане у Льва оставалось всего пятнадцать франков. Доходов – ноль. В будущем он не может рассчитывать на помощь из Рима, поскольку Татьяне самой едва хватает денег. А племянница Танечка, которая недавно вышла замуж, ведет обособленную жизнь со своим богатым мужем. Все действительно выглядит мрачно.
В конце сентября Лев снова связывается с Китой. На сей раз чтобы прежде всего очернить Толстого. Если бы не дедушка, они могли бы наслаждаться жизнью в Ясной Поляне. Но Толстой принес «одно только зло своей ограниченностью ума и тщеславием и христианской гордостью». Упрощение ошеломительно: без Толстого революции не случилось бы! Неважно, что его нехудожественные произведения были запрещены в России.
Через несколько недель Лев и Кита встречаются впервые за тринадцать лет. Встреча производит сильное впечатление. Кита смог приехать в Париж всего на несколько дней, но этот визит дает Льву новые силы. Какой у него прекрасный сын! В Риме Кита встречается с тетей и кузиной. В письме к Сергею Татьяна описывает Киту как скромного, молчаливого и стеснительного молодого человека, который явно хорошо зарабатывает. К отцу он относится с любовью. Он осознает недостатки и слабости Льва, но жалеет его и присылает каждый месяц двести франков.
Той же осенью Лев случайно читает интервью известного психолога Гюстава Лебона. Он заинтересовывается, пишет письмо и просит о встрече с девяностолетним авторитетом. В ответ приходит дружеское приглашение. Для Толстого открыты все двери. В назначенный час Лев появляется в темной квартире Лебона на Рю Виньон. Его проводят в темный, заставленный книжными шкафами кабинет. На столе череп с красными лампочками в глазницах. Высокий крепкого сложения Лебон протягивает руку: «Рад познакомиться с вами».
Лебон спрашивает, что Толстой мог бы сказать о современной России. Но Лев не хочет обсуждать отцовские мысли. У него есть собственная повестка, и он сразу переходит к ней: когда все войны канут в прошлое? Глаза Лебона загораются: «Когда рациональные силы в человеке одержат победу над его аффектами. Когда этические силы в индивидах и народах будут выше импульсивных сил,
