Короли серости - Артур Темиржанов

— Думаю, мало кто из нас может тебя судить, — усмехнулся сквозь боль иммигрант. — У всех нас есть такой человек. Извинения приняты. И всё же, подумай над моими словами, капитан. Здесь что-то нечисто.

Вик кивнул и потопал к реке. Как Саргий и сказал, Насиф сидел на краю пристани, опустив ноги в воду, в то время как Томми возился с двигателем на катере.

— Когда мы двинемся? — спросил Вик. Насиф обернулся. В зубах у него было зажато тлеющее перо. Глаза шамана казались затуманенными.

— А, капитан, — сказал он. — Проходите. Мы тут как раз разговаривали с Томми насчёт того, что будем делать дальше.

— Я почти закончил набирать дополнительное топливо, — доложил Марцетти. Вытерев потный лоб, он добавил: — Утилизаторы закончат работу к вечеру. Думаю, тогда уже можно будет выдвигаться.

— Хорошо, — кивнул Вик. Повернувшись к Насифу, он спросил: — Какой у нас план?

— А какой у нас может быть план? — усмехнулся Насиф. — Двигаемся дальше, пока не найдём полковника. Вот и всё.

— В свете новой информации, у нас есть более насущные проблемы. Почему ты не рассказал обо всём сразу? Про технологию переноса и прочее.

— А был ли резон? — спросил Насиф, уставившись в воду. — Да и вы бы не поверили.

— Тогда тебе стоило постараться, чтобы наши поверили. Или же ты всё-таки хотел, чтобы Союз набрал достаточно энергии и поборол первенцев? В этом был весь смысл?

Насиф молчал. Вик сел рядом с ним на корточки и сказал:

— Знаешь что? Мне жаль, что с тобой произошло такое несчастье. Но ты тот ещё двуличный сукин сын. Постоянно говоришь о том, что выбрал свою сторону — а на деле же каждую секунду взвешиваешь, с кем ты на самом деле хочешь быть. Если бы не эта миссия, ты бы до самого конца сотрудничал с первенцами, до тех пор, пока бы мы не проиграли, так? А потом ты снова начал бы свою великую кампанию по реформации Союза. Ты с нами не потому, что хочешь спасти сааксцев. Ты бы предпочёл, чтобы таймер истёк, и Союз разгромил нас. Всё дело ведь в полковнике.

— Да? И как же вы догадались? — с сарказмом поинтересовался шаман.

— Пророчество. Ты просто не можешь жить с мыслью, что оно может оказаться правдой. Потому ты нам помогаешь, чтобы убрать полковника со сцены. Чтобы оправдать свой несчастный бунт против устоев Союза. Ты лучше поможешь нам сломать сааксцев и станешь новым властелином пепла, перестроив Карас с нуля по своим правилам, чем позволишь им выиграть и исполнить пророчество с помощью Эймса.

— Разве же это плохо? — протянул шаман. Вик покачал головой.

— Я не говорю, что это плохо. Просто надеюсь, что ты начнёшь быть честен с нами. И с собой.

— Капитан, а каково было бы вам, если бы всё ваше сообщество оправдывало вековую жестокость какой-то сказкой? Все самые мерзкие поступки, которые только можно придумать? Если бы они делали всё, что вздумалось, прикрываясь высокой целью? Думаю, вы бы тоже не стерпели, если бы оказалось, что цель действительно оправдывала средства.

— Я бы радовался, что все страдания оказались не напрасны, — покачал головой Вик. Насиф лишь вздохнул. — Без тебя нам не пройти дальше. Потому соберись. Ты ведь хочешь того же, что и мы. И уже неважно, какие мотивы у тебя были изначально. Не важно даже, что ты предал Первый Город, умолчав об угрозе, над ним нависшей. Важнее, сколько времени у нас ещё осталось. И если мы даже справимся с полковником, всё ещё остаётся Карас.

«И если Саргий прав, вряд ли кто захочет, чтобы армия его взяла».

— Времени хватит, — сказал шаман. — Вы, может быть, ещё не понимаете, но вещи идут чередом, задуманным Миром. Полковник скоро найдёт нас. Я в этом уверен.

— Тебе это Мир нашептал?

Насиф закивал, продолжая смотреть в воду.

— Так значит, плана у нас нет.

— Ты предлагаешь что-то лучше? — подал голос Томми из катера. — От твоей штуки для поиска полковника никакого толку. У нас нет выбора, кроме как плыть вперёд.

Вик удивился, откуда у рулевого вдруг взялось столько прыти. И с каких пор он защищал шамана? Совсем недавно они друг друга терпеть не могли. Или же карающий меч апокалипсиса, нависший над Первым Городом, вдруг растопил ледяное сердце Марцетти?

— И потом, — продолжал Томми, — похоже, всё сводится к тому, что не Союз развязал войну, а наш пресловутый полковник. Который, напомню, по официальным данным вообще должен лежать без головы. Мы мстим за человека, который сейчас помогает громить войска мстящих за его смерть! Это же форменное безумие! Как меня вообще угораздило ввязаться в такое дерьмо?!

Взмахнув руками, он, будто обессилев, сел на борт и тихо произнёс:

— Лучше бы я остался в Башне.

— Мы тем и занимаемся, что пытаемся исправить весь этот беспорядок, — сказал Вик. Томми лишь дёрнул плечами.

— Это всё неважно, капитан. За нас уже всё давно решили. Что Городу, что Союзу нужен был лишь повод, чтобы начать войну. Не будь полковника, всё закончилось бы тем же самым. Полковник лишь был катализатором. Эдем и Карас будто были созданы друг для друга.

— И только мы можем это изменить, — надавил Вик. — Найдём полковника — остановим войну. Удостоверимся, что Карас не разорвёт Первый Город. И хорошо бы не дать Эдему наложить лапы на технологию переноса. У нас есть шанс, которого нет ни у кого больше в мире. Нельзя просто так его упустить.

Томми рассмеялся, но в смехе не было радости:

— Ты говоришь точь-в-точь как эта девчонка Коннели. Вы что, друг у друга учились?

— Это лишь значит, что я прав, — заметил Вик. — Совсем ведь нетрудно прийти к такому же выводу.

— Не знаю, кэп, — сказал Марцетти. — Как по мне, вся эта миссия со спасением — пустая затея. Всё же, повернуть назад мы не можем. Остаётся только идти вперёд.

— Рад, что мы пришли к взаимопониманию, — сказал Вик. — А где Ли?

— В моей каюте, — сказал Томми. — Хочу, чтобы он держался подальше от иммигранта. Ещё не хватало, чтобы этот громила замочил моего помощника.

— Я бы воздержался от ставок. Ещё неизвестно, кто бы пересилил кого. Что же, тогда до вечера.

Он двинулся обратно в деревню, совершенно не представляя, чем будет всё это время заниматься. Проходя мимо хижины Саргия, он увидел медичку, моющую руки. Вытерев их полотенцем, Эмма вышла навстречу капитану:

— Всё не найдёте себе покоя?

— Я уже не понимаю совершенно, что происходит, — признался