Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Бог с вами, Юрий Михайлович, – тихо отвечал Максим, резко сдавший за время пребывания в тюрьме. – Не говорите откровенных глупостей. Неужели вы с вашим опытом, чутьём и интуицией ничего не поняли? Я-то ни в чём не виноват. Никакая разведка меня, разумеется, не вербовала, и ничьим шпионом я не был.
Где ваша дочь, я понятия не имею, но дорого бы, не меньше вашего, дал, чтобы узнать, где она и почему исчезла, что плохого я ей сделал. Заверяю вас, что никаких, даже мельчайших конфликтов у нас не было. История её исчезновения – сплошная для меня загадка. Напрочь отвергаю предположение, что её завербовали. Да и зачем, если никакими государственными секретами она не владела? Но и другую напрашивающуюся версию я целиком и полностью отметаю. Любовника на стороне, к которому она могла уйти, мне кажется, у неё не было, хотя, правда, чужая душа – потёмки. На других парней она не заглядывалась, я это ясно видел, да вы и сами не хуже меня это знаете.
Хотя честно скажу: я прожил с вашей дочерью почти три года, но так и не смог понять её натуру до конца. От-
кровенностью она меня не баловала. А вы с ней были четверть века. Так что кому, как не вам, было знать, что на сердце у вашей дочери. Клянусь, я чист перед вами, родиной и Богом. Моё прегрешение лишь в том, что я неправильно истолковал знаки судьбы. Не следовало мне тогда из дома в Баварию отлучаться.
Всё состряпанное против меня и вашей дочери, убеждён, есть дело рук ваших лично, Юрий Михайлович, недоброжелателей в вашем, очевидно, собственном ведомстве. Это они через меня подставили подножку лично вам. Там вам и ответ искать.
Василиса прилетела в Бонн, но её не пустили и на порог посольства.
Прокуратура потребовала характеристику на подозреваемого в шпионаже, и руководство представительства быстренько изменило мнение и относительно оценки служебной работы бывшего сотрудника, и в части, касающейся его морально-нравственного облика. Теперь Максим представлялся амбициозным единоличником, готовым чуть ли не по трупам шагать к корыстной цели. Советник Уродин был на седьмом небе.
Пожалуй, самую важную информацию удалось получить Максу Шпрингдерхаузену. По каким-то сумасшедшим каналам ему посчастливилось выяснить, что Полина действительно покинула Германию и в настоящее время скорее всего может находиться в Штатах.
– Так значит, Полину на самом деле завербовали американцы, а Максим стал жертвой её работы на ЦРУ? Но какой толк был в ней у американской разведки, если она и в глаза не видела ни один секретный документ? Кроме истории Древнего Рима, – утверждала Василиса, – её ничто не интересовало.
– В том-то, Вася, и дело, что ты права. Наши решительно отрицают, что Полина представляла для спецслужб какой-нибудь интерес. А по аналогии думаю, что и у американских друзей вряд ли был серьёзный повод брать её на абордаж.
В беседах со Шпрингдерхаузенами родилась идея в доверительном порядке обратиться к доброму другу семьи – министру иностранных дел Геншеру Тот весьма чувствительно реагировал на попрание прав человека за железным занавесом и при наличии хотя бы мельчайшей возможности пытался помочь.
Геншер, до МИДа возглавлявший министерство внутренних дел и хорошо знакомый с деятельностью разведывательных служб, выслушал Эмиля внимательнейшим образом. Его интересовали все подробности дела молодого советского дипломата, за которого по не совсем понятным причинам неожиданно вступился глава одного из крупных концернов. Но суждение министра не обрадовало.
«Не навреди» – девиз, мол, не только врачей, но и дипломатов. Обращение к Громыко даст обратный эффект, окончательно убедит русских, что сотрудник посольства – шпион. Так что лучше не пытаться. Через какое-то время после суда и вынесения приговора можно будет взвесить возможности обмена этого парня на кого-то из русских агентов, отбывающих наказание в германских тюрьмах, если таковые имеются.
Но это – дело будущего со многими вопросительными знаками. Кроме того, надо отдавать себе отчёт в том, что возможный обмен будет равнозначен признанию разведдеятельности этого, как его имя, Селижарова. Шерше ля фам, закончил свой монолог Геншер. Только исчезнувшая супруга в состоянии пролить свет на произошедшее.
Эмиль предложил подключить услуги одного из детективных агентств в США. Шпрингдерхаузены не пожалеют никаких средств, чтобы найти Полину и спасти Максима. В самом знаменитом учреждении Америки, специализировавшемся на поиске пропавших людей, – национальном детективном агентстве Пинкертона сразу же принялись за дело, но результаты заставляли себя ждать.
Через два месяца после ареста Максима следствие по делу о шпионской деятельности супруг Селижаровых было завершено. Даже с больничной койки новый
лидер партии требовал всеми силами крепить безопасность, дисциплину и порядок в стране – главные, с его точки зрения, условия процветания великого Советского Союза, в кратчайшие сроки проводить расследования антисоветской деятельности и принимать безотлагательные меры по строжайшему наказанию врагов государства – всех тех сограждан, которые живут двойной жизнью и ведут враждебную деятельность против советской родины, в результате чего социализм никак не может одержать окончательную и бесповоротную победу
Судебное заседание прошло в закрытом режиме и длилось всего несколько часов. Верховный суд СССР счёл доказанной деятельность первого секретаря советского посольства в Бонне гражданина Селижарова М.Б. и его супруги гражданки Селижаровой П.Ю. в пользу иностранного государства и признал их обоих виновными в совершении преступления, предусмотренного ст. 64, часть «а», Уголовного кодекса РСФСР. Суд приговорил гражданку Селижарову П.Ю. к десяти годам заключения (заочно), а гражданина Селижарова М.Б. к высшей мере наказания – смертной казни через расстрел.
Суровый селижаровский вердикт стал одним из 24 тысяч 422 смертных приговоров, вынесенных, согласно официальной статистике, в освобождавшемся от сталинизма Советском Союзе с 1962 по 1989 годы. Свыше 900 ежегодно или 5 приговоров каждые два дня на протяжении 27 лет в общем-то мирной эпохи.
Курносый лейтенант от горшка два вершка, с крестьянским веснушчатым лицом, внешне сильно напоминавший артиста Харитонова в фильме «Солдат Иван Бровкин», держал в правой руке пистолет типа «Наган». Специалисты КГБ сочли другие, современные аналоги оружия непомерно мощными для целей расстрела. Один выстрел из «TT» и «Макарова» мог снести полголовы. Поэтому решили в целях надлежащего отправления правосудия на финишном этапе пользоваться старым надёжным товарищем времён Гражданской войны.
С выражением лица добродетельной старушки, подкладывавшей хворост в костёр, на котором сжигали Коперника, лейтенант встал на стационарную приступку, дабы
