Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Ограниченность нашей Метагалактики как относительно всеобщей, геоцентрической Вселенной, проявляется в предельной скорости, выше которой, согласно теории Эйнштейна, не может двигаться ни одно макроскопическое тело. Если старая классическая механика не знает никаких ограничений на скорость перемещения предметов, как не знает она и пространственно-временного различия миров, то теория относительности вводит запрет на сверхсветовые скорости. В связи с этим запретом надолго утвердилось представление о невозможности сверхсветового движения вообще. Однако в настоящее время зреет и укрепляется убеждение учёных в том, что подобное представление исходит всего лишь из геоцентрической трактовки теории относительности, трактовки, неправомерно ограничивающей её подлинный смысл. На каком основании и для каких объектов теория относительности признаёт невозможным движения быстрее скорости света? Для физических тел макроскопического типа, на том основании, что по мере приближения их скорости к скорости света приближается к бесконечности их масса и само наполняющее тело вещество становится абсолютным макроскопическим тормозом механического перемещения. Но тем самым мир с точки зрения скорости просто разбивается на две части: на геоцентричный, включающий систему относительно медленных движений, и – разворачивающийся за пределами присущих ему взаимодействий мир сверхсветовых движений. И поскольку постулат о наличии фундаментальной скорости распространения взаимодействий нельзя подменять постулатом о максимальной скорости всех возможных движений, сразу же возникает вопрос об исследовании сверхсветовых движений и тех немакроскопических взаимодействий, которые могут быть с ними связаны.

Одним из первых исследователей сверхсветовых движений явился известный российский физик профессор Терлецкий. Ещё в 50-е – 60-е годы он опубликовал ряд работ, в которых оперировал поистине невероятными величинами – мнимой и отрицательной массой. Вывод Терлецкого был недвусмыслепен: объект с обычной, земноподобной, макроскопической массой быстрее света двигаться в принципе не может. Но сочетание термодинамики с уравнениями Эйнштейна позволяет описывать их, исследовать объекты с иным характером массы. Объект с мнимой массой может двигаться со сверхсветовой скоростью. В 60-е годы, когда у физиков-теоретиков наметилось известное потепление в отношении к сверхсветовым скоростям, их возможные носители получили специальное название. Они были окрещены именем «тахионы», происходящим от греческого «тахис» – быстрый. Носители же обычных досветовых скоростей движения и взаимодействия назвали брадионами, что по-гречески означало «медленные». Объекты же, движущиеся со скоростью света, назвали люксонами (от лат. «люкс» – свет).

Одной из причин обращения учёных к этой проблеме явилось то, что во многих моделях теорий поля появились решения, предполагающие у микрообъектов тахионоподобные свойства. Кроме того, негеоцентричность многих астрономических объектов и их описаний при помощи физической теории наводила на мысль о привлечении тахионов к их объяснению. И хотя слабые, пока еще немногочисленные попытки экспериментального поиска тахионов не дали положительного ответа об их существовании, а теории, предлагаемые исследователями из различных стран, содержали неустранимые противоречия, популярность тахионных гипотез не только не упала вновь до нуля, а продолжает расти.

Углубилась теория тахионных процессов в особенности в связи с созданием так называемой теории расширенной относительности, одним из авторов которой является российский физик В.С. Ольховский. Совместно с итальянскими коллегами, – группой под руководством профессора Реками, – им был предложен новый подход, развившийся в единственную на сегодняшний день непротиворечивую теорию сверхсветовых объектов. Согласно этой теории тахион ведёт себя в досветовой системе как брадион, брадион же в сверхсветовой системе – как тахион. Только люксон в любой системе остается объектом, движущимся со световой скоростью. Принцип этот, названный принципом дуальности, весьма необычен. В соответствии с ним брадионы, т. е. объекты нашего мира (и мы с вами), попав в тахионную систему, станут тахионами. Вся беда в том, что попасть туда они не смогут ни при каких обстоятельствах, ибо их собственная масса не позволит им преодолеть световой барьер.

Являясь таким образом «симметричными» брадионам, тахионы противоположны им по своим свойствам. Если для ускорения брадиона нужно подводить к нему энергию, то тахион ускоряется при рассеянии своей энергии. При приложении же к нему энергии извне он будет всё сильнее и сильнее приближаться к скорости света, достижение которой возможно лишь с приложением бесконечной энергии. В то же время вообще лишённый энергии тахион будет двигаться с бесконечной скоростью. Такие тахионы, – их называют трансцендентными, – обладают поистине удивительными свойствами. Это в высшей степени негеоцентрические объекты, настоящие чемпионы негеоцентричности. В любой момент времени каждый из них находится во всех точках Вселенной, в том числе и нашей метагалактики. Для трансцендентных тахионов не существует никакого центра, выделенной точки в пространстве, они везде и нигде, для них всё едино: и человек, и звезда, и чёрная дыра. Не они ли суть основа связи всего со всем, извечная ткань мироздания? Прямого ответа на этот вопрос нет, и не может быть в нынешней науке, но вопрос о бесконечно многообразной негеоцентрической первооснове всего мироздания и нашего макроскопического мира в частности является отнюдь не праздным.

Но не только трансцендентные, но и «рядовые» тахионы чрезвычайно необычны. Они немакроскопичны не только по скорости движения, но и по своей форме. Даже если в тахионной системе тахион является компактным, например, шарообразным, попав в брадионную систему, он становится нелокализуем в компактной области, принимая геометрические очертания от двуполостного гиперболоида до двойного конуса. Но и на этом перечень сенсационных свойств тахиона не заканчивается. Переход из тахионной системы в брадионную и обратно приводит не к возвращению исходного объекта, а к возникновению его антипода по таким характеристикам, как заряд, масса, барионное, лептонное, квантовое число и т. д. Если в наш мир ушёл, например, сверхсветовой электрон, назад он возвратится уже позитроном. Частица обернётся античастицей и т. д. Антитахионы и антибрадионы сильно осложняют картину взаимодействий суперлюминального (т. е. сверхсветового) и сублюминального (досветового) миров.

Суперлюминальные представления уже активно вторгаются в анализ явлений привычного нам макроскопического мира. Они используются для объяснения такого распространённого на Земле явления, как магнитное притяжение и отталкивание. Мы убеждены, что знаем, каковы причины земного притяжения и горения звёзд, но мы не имеем удовлетворительного объяснения того, почему прямо в наших руках магнит притягивает кусок железа. Вместо такого объяснения наука содержит несколько десятков правдоподобных, но не развиваемых и не проверяемых должным образом гипотез. Причиной этого является немакроскопический характер первоисточника магнитного воздействия. Одним из возможных путей обнаружения этого источника является решение проблемы магнитного монополя, т. е. некоторого аналога электрического заряда в области магнитных явлений. В природе до настоящего времени монополи не обнаружены, хотя поиски «следов» их существования ведутся со времени их предсказания известным английским физиком-теоретиком П. Дираком. Известно, что магнит как макроскопический источник магнитного поля всегда представляет собой двуполюсник с замкнутыми силовыми линиями; никакое макроскопическое разрезание или измельчение магнита не может превратить его в однополюсник, т. е. в мопополъ.

Существует множество теоретических моделей, пытающихся воспроизвести качества магнитных мопополей и их удивительную немакроскопичностъ. В рамках же теории сверхсветовых взаимодействии магнитные монополи получают чрезвычайно простое и красивое объяснение: это не что иное как сверхсветовые электрические заряды, т. е. электрически заряженные тахионы. Разумеется, для нас, медленных существ, «поймать» тахион в экспериментальную ловушку так же трудно, как словить сачком: зайца. Зато сам процесс «ловли» помогает нам многое понять не только в – повадках тахионов, но и в окружающем нас брадионном мире.

Развивая представления о сверхсветовых процессах, учёные стали интенсивно изучать многомерные пространства как возможную сферу распространения тахионов. Проникая своим мышлением в возможные миры, более широкие и многообразные, чем наш 3+1-мерный мегамир, они раскрывают этому мышлению новые горизонты. Потребность в рассмотрении пространств высшей размерности обусловливается нарушением макроскопической причинности при взаимосвязи брадионного и тахионного миров. Дело в том, что события брадионного и тахионного миров происходят как бы в разных измерениях. Причинная связь явлений может существенно нарушаться в весьма сильных гравитационных полях и при движении с большими ускорениями. Как уже говорилось, гравитационные поля чёрных и белых дыр могут влиять на связь причины и следствия. Под горизонтом событий, образуемым подобными объектами, брадионы становятся тахионами, тахионы – брадионами. В тахионной системе чёрная дыра брадионного мира оказывается белой, белая – чёрной, коллапс в одном мире оказывается антиколлапсом в другом.