Эволюционизм. Том первый: История природы и общая теория эволюции - Лев Кривицкий

Кстати, объекты массой около 10-5 г. фигурируют и в теории фридмонов М.А. Маркова, в которой они представляют собой особые, максимальные по своей массе для внешнего наблюдателя частицы – максимоны. И планкеоны Станюкевича, и максимоны Маркова могут появляться как результат «испарения» чёрных дыр. Они разнообразят картину эволюции Метагалактики. Но главным значением фридмонно-планкеонных гипотез является мировоззренческое: физика микромира и Вселенной выступают в единстве, а привычное геоцентрическое разделение миров по их антропоцентрическим масштабам проявляет свою относительность и ограниченность. Возможным оказывается огромное многообразие вселенных. Если в нашей Метагалактике преобладающим на макроуровне является гравитационное взаимодействие, могут существовать метагалактики с сильным взаимодействием, антигравитирующие, тахионные, антивещественные и т. д.

Мы проникаем в своеобразный круг мироздания: уходя в микромир, мы попадаем в космические просторы, отправляясь во Вселенную, мы оказываемся в микромире. В начале 1980-х годов для микровселенных стали использовать теорию раздувающейся вселенной, оперирующей взятым из повседневной жизни термином «пузыри». Совокупность пузырей, как говорят, образует пространственно-временную «пену», а всё глобальное пространство-время Вселенной представляет собой сложное переплетение искривленных, расширяющихся, а кое-где и сжимающихся областей, соединённых между собой «кротовьими норами», «ходами» и т. д.

Обратимся теперь к этой теории, созданной усилиями российских (Л.Д. Линде, А.А. Старобинский) и американских (А. Гус и др.) астрофизиков. Привлекая в космологию известные из физики элементарных частиц закономерности, эта теория завоевала значительную и заслуженную популярность. Эта теория исходит, прежде всего, из попытки воспроизвести эволюцию Вселенной на самой ранней стадии её существования, в возрасте не более чем через 10-35 секунды после её рождения в момент Большого Взрыва. Основная идея теории состоит в том, что в течение смехотворно малого времени после выброса из состояния первичной сингулярности – менее 10-35 секунд – Вселенная расширилась чрезвычайно быстро, по экспоненциальному закону, т. е. буквально раздувалась. Оно и понятно: Большой Взрыв – самый бурный процесс из всех процессов в нашей Вселенной. За это время вселенная успевает раздуться до гигантского радиуса, который, как показывают расчеты, может на много порядков превышать размеры нашей Метагалактики. Потом расширение замедляется. Единственный гигантский «пузырь» оказывается неустойчивым, он лопается и распадается на множество более мелких, а эти последние по мере своего расширения порождают множество метагалактик, в том числе и нашу.

При этом происходит также перестройка вакуума, рождаются различные элементарные частицы. В связи со сценарием «раздувающейся Вселенной» получила признание гипотеза о вакуумном рождении вещества. Квантовая теория поля вполне допускает подобное рождение, а с философской точки зрения оно представляет собой не что иное, как превращение «ничто» во «всё», а затем из «всего» – в «нечто». Очевидно, что описанная вкратце картина раздувающейся Вселенной не противоречит космологии Фридмана-Леметра, лежащей в основе эталонной модели современной космологии, а лишь дополняет её для ранних стадий расширения. «Пузырящаяся» Вселенная только по видимости геоподобна. Она обогащает космологию оригинальными представлениями о комплексе метагалактик, которые вовсе не обязательно должны быть похожи на нашу Метагалактику.

В конце XX века на страницы физических журналов буквально хлынул поток работ, в которых размерность пространства-времени Вселенной представлялась значительно большей, чем 3+1. Некоторые физики рассматривают сегодня 256-мерные миры. В основе большинства этих построений лежит гипотеза Калуцы и Клейна, сформулированная в 20-х годах XX столетия, но практически забытая вскоре. Согласно этой гипотезе, дополнительные размерности проявляют себя лишь на чрезвычайно малых расстояниях, не более 10-33 см. В макромире они практически не проявляются, но зато играют заметную роль на самых ранних стадиях эволюции Вселенной, еще до начала её раздувания.

Теория отонных миров позволяет внести в эти представления большее негеоцентрическое многообразие, чем теория раздувающейся Вселенной. Коллапс и антиколлапс материи в отонах открывают возможность перемещения материи с одного «листа» пространственно-временного многообразия на другой. И хотя терминология, использующая понятия «листов» пространства-времени, исходит из известного упрощения, привлекая для наглядности аналогию с двухмерной искривленной плоскостью обыкновенного листа бумаги, представление о многолистных многообразиях, т. е. геометрически иных мирах имеет огромное значение для изучения негеоцентрической Вселенной.

Получается «многолистное» пространство-время, каждому листу которого соответствует своя метагалактика, отделённая от другой горизонтами событий. Обосновывается и конкретизируется концепция множественности миров, преодолеваются представления о «тепловой смерти» Вселенной, эволюционных тупиках и т. д. Концепция отонных миров приводит к трансформации картины горячей раздувающейся Вселенной в картину Вселенной нетривиальной топологии. Отонная концепция идет в авангарде изучения негеоцентрической Вселеной. Она переворачивает наши взгляды на Вселенную подобно теории Коперника. И в то же время у учёных зреет убеждение в том, что даже самые передовые теории множественных миров охватывают всё же не всю Вселенную в целом, а только её ничтожную часть – Трансметагалактику.

5.3. Эволюция негеоцентрического космизма

Хотя, как уже говорилось, философы давно облюбовали не по-земному устроенные миры и размышляли о них по-своему глубоко и серьёзно, их негеоцентрические размышления страдали целым радом весьма значительных недостатков. Во-первых, даже когда они базировались на научных открытиях своего времени, был неизбежен отрыв от конкретно-научной базы, погружение в область умозрительно-натурфилософских построений. Пробелы в конкретно-научных знаниях их эпохи натурфилософы дополняли нередко фантастическими предположениями, точно так же, как их древние и средневековые предшественники дополняли недостаток географических знаний измышлениями о фантастических живых существах (например, лотофагах, людях с пёсьими головами и проч.), населяющих якобы целые страны на ещё неисследованных территориях. Во-вторых, все попытки негеоцентрического объяснения были, в силу ограниченности конкретно-научных знаний, механистичности научной картины миря Нового времени, опять же чересчур геоцентричны и атнропоморфны. При этом философы-идеалисты конструировали сущность Вселенной по образу и подобию человеческого сознания со свойственными ему психическими процессами, материалисты же абсолютизировали окружающую их земную материю.

Двадцатый век явился эпохой целой серии научных революций, и одновременно периодом своеобразной «перманентной» революции в науке, в ходе которой познание человечества вторглось в области бытия, качественно отличные от собственной макроскопической среды обитания и организации человека – как психофизиологической, так и познавательной. Человек в своём познавательном процессе, манипулируя экспериментальными средствами и познавательными структурами, сделался негеоцентрическим существом. И в это же время он становится в подлинном, а не умозрительном смысле, космическим существом, существом, реально, а не только в мыслях и фантазиях осваивающим космос и конкретно отображающим его. Всё это потребовало соответствующей переориентации философии.

В муках рождается новое космическое мировоззрение. Его родоначальник – великий русский ученый К.Э. Циолковский. Циолковский, «калужский мыслитель», человек, которого многие считали просто чудаком, обосновал неизбежность выхода человека в открытый космос при помощи особого типа летательных аппаратов, он открыл основные принципы устройства этих аппаратов и дал теоретическое освещение ряда возникающих в связи с этим проблем.

Всё это читателю хорошо известно. Но есть область теоретического исследования, в которой Циолковский также совершил крупнейшие открытия, и которая, тем не менее, широкому читателю неизвестна. Эта область – философия космоса и космизации человечества.

Прежде всего, Циолковский настаивал на необходимости изучения истории человечества, как прошедшей, так и будущей, – в связи с историей Вселенной. «Нельзя судить о жизни человека и животных, – утверждал он, – основываясь только на познании Земли. Это узкая точка зрения. Она приводит ко многим неверным выводам. Между прочим – к самому отчаянному взгляду на настоящую и будущую судьбу человечества» (Циолковский К.Э. Направление работ. ААН СССР, ф.555, оп. I, ед. хр.544, л.2). По мысли учёного, Земля как результат истории Вселенной обусловила ту конкретную форму, в которой воплотился человек и его специфически человеческое видение Вселенной. Человек частичен, он порождён Вселенной, её развитием и самоопределением как некоторый результат, ограниченный той материей, земной материей, которая дала ему жизнь. По мере своего развития человечество осознаёт эту ограниченность и стремится преодолеть её. Оно устремляется в космос, пытается обрести универсальность, вырвавшись за пределы Земли, его колыбели, используя ресурсы космической среды и преобразуя себя. Только благодаря проникновению в космос человечество может обрести настоящее могущество, самопознание и гуманизм. Люди встретятся со своими собратьями по разуму, вступят с ними в союз, будут сотрудничать с ними. Но суть их грядущих взаимоотношений – не только взаимодополнение и взаимопомощь. В каждом из них воплощена крошечная частица Вселенной, все же они вместе есть разум Вселенной, средство для возвращения Вселенной к самой себе и конечная цель её развития. Мысль есть фактор эволюции Космоса, она разумно преобразует Космос, сделает его средством для расцвета жизни и торжества разума.