Мы родом из СССР. Книга 2. В радостях и тревогах… - Иван Осадчий

Сумеречный год

…13 февраля 1984 года на внеочередном Пленуме ЦК КПСС «все, как всегда, единогласно (!) – проголосовали за избрание Генеральным секретарем 73-летнего немощного и больного Черненко. Соратники Брежнева были еще достаточно сильны. Им был нужен генсек из своего, брежневского ядра Политбюро. Брежневская когорта в Политбюро осталась довольна выбором. Собственным выбором. Именно они – Тихонов, Устинов, Гришин, Кунаев, Щербицкий, Громыко отлично знали, чего хотели, – вспоминает Н. И. Рыжков, – каждый из перечисленных, я думаю, видел себя на этом наивысочайшем посту. Но, сверх опытные, они взаимно представляли себе что случится, если кто-то из них этот пост получит: свои же съедят. По вечному принципу: чем ты лучше других?..

А вот Черненко для них был „лучше“ других – хотя бы тем, что за всю свою жизнь не занимал реальных руководящих постов. И эти опытные люди могли им достаточно свободно манипулировать… К тому же он медленно, но верно угасал. Это была компромиссная фигура и, на мой взгляд, такое решение было признаком безысходности…

С приходом Черненко к руководству партией и страной жизнь в высших эшелонах власти возвращалась к покою и благолепию…» – пишет Н. И. Рыжков (там же, стр. 55, 56, 58).

Полностью доверяю Н. И. Рыжкову, потому что он знал истинное положение дел в партии и в стране и написал горькую правду…

Н. И. Рыжков назвал черненковский год «сумеречным», то есть серым, тусклым, мрачным, безрадостным. Таким он и был для страны и народа.

«Страна, начавшая избавляться при Ю. В. Андропове от апатии последнего периода брежневской эпохи, снова замерла в ожидании каких-то неизбежных перемен» (Н. И. Рыжков, там же, стр. 58).

Ситуация была чрезвычайно напряженной. О каком «движении» могла идти речь, когда новый генсек был безнадежно болен: не успевал выйти из больницы, как его снова туда доставляли. «Плох он был уже. Плохо двигался, плохо говорил, плохо соображал, – замечает Н. И. Рыжков. – И как некогда он сам управлял Брежневым, так и им управляли все, кому не лень…» (Н. И. Рыжков. Там же).

10 марта 1985 года К. У. Черненко умер…

Мне он запомнился одним-единственным поступком: восстановил в КПСС с сохранением партийного стажа Вячеслава Михайловича Молотова, поистине выдающегося государственного и политического деятеля Советского Союза на протяжении большей части его истории. Исключен он был в 1957 году по настоянию Хрущева за «антипартийную» деятельность, несогласие с авантюрно-волюнтаристским курсом Хрущева, проводимым под благовидным лозунгом восстановления ленинских норм партийной жизни.

К. У. Черненко не только подписал постановление ЦК о возвращении в партию Молотова, но и самолично вручил ему партийный билет в своем генсековском кабинете…

После смерти Ю. В. Андропова надежда на оздоровление социально-экономического положения в стране, упрочение социализма и дальнейшее раскрытие его потенциала померкло, а тревоги резко возросли. «Сумеречный» год К. У. Черненко был «шагом назад» – к брежневскому времени.

Вот как отозвался «самодовольный оптимизм» и порочная, «самоубийственная» кадровая политика Брежнева для судеб не только Политбюро, но и для КПСС в целом, для судеб советского государства и социализма в нашей стране.

Кадровый обвал в брежневском Политбюро начался со смерти главного наставника и проповедника «стабильности» советского строя Суслова (никаких переделок, никаких резких шагов, пусть всё идет по инерции). Его догматизм также способствовал застою, топтанию на месте советского государства.

Затем последовали похороны трех генсеков. А дальше что?

…Сказать, что положение в партии и в стране в начале 1985 года было тревожное, значит, ничего не сказать. Народ устал в ожидании перемен. Надежды на лучшее становились всё сумрачнее. А тревоги – всё сильнее. Прежде всего, от неопределенности, от нестабильности в высшем руководстве страны.

За два года и четыре месяца хоронили третьего Генерального секретаря ЦК КПСС. Предстояло избрать четвертого. Большинство членов Политбюро, сформированного Брежневым «под себя», по принципу личной преданности и беспрекословного повиновения, находилось в критическом возрасте, в высшей степени было довольно своим благодатным положением.

Ставка на двух ближайших соратников Брежнева Ю. В. Андропова и К. У. Черненко, немощных и тяжелобольных, завершилась трагическим исходом для них самих и новыми испытаниями для партии и советского государства.

Создалась критическая ситуация. Выбирать генсека из тех, кто составлял ядро Политбюро с брежневских времен, было очень трудно. А. П. Кириленко и Н. А. Тихонов исчерпали свои возрастные и физические возможности. Д. А. Кунаев и В. В. Гришин практически были у той же черты. В. В. Щербицкий, без объяснения причин был проигнорирован тем же «ядром» брежневского состава Политбюро. Такая же судьба была уготована и для Г. В. Романова, находившегося в «немилости» у Брежнева. Оба, как конкурентоспособные, были легко устранимы, что вскоре и получилось на деле.

Приглашенные Ю. В. Андроповым в ЦК КПСС на ответственные должности Н. И. Рыжков и Е. К. Лигачев еще не прошли «испытательный срок», не прошли обязательные ступеньки «иерархической лестницы», для того чтобы рассматривать их в качестве претендентов на главный пост в партии и в государстве.

Волею обстоятельств в резерве, на положении «молодого и энергичного» в составе Политбюро был один «меченный Мишка» Горбачев, как будто кем-то, неведомо за какие заслуги был введен в качестве «подсадной утки», а после смерти трех генсеков оказался на посту второго секретаря ЦК КПСС. Как такое могло случиться – необъяснимо. Говорят, что много лет назад в бытность его работы первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС, судьба была предопределена стечением обстоятельств: в одно и то же время он, на правах хозяина, принимал сразу трех генсеков – тогдашнего Л. И. Брежнева и будущих Ю. В. Андропова и К. У. Черненко. В этой связи кто-то «окрестил» эту встречу «встречей четырех генсеков». Так ли это? – сказать трудно. Но факт такой имел место.

…После ухода из жизни Андропова и Черненко в составе Политбюро были такие многоопытные, достойные и хорошо известные в стране государственные деятели, как А. А. Громыко и Д. С. Устинов. Но оба с сильно надломленным здоровьем. Идти на риск – означало ждать в скором времени очередного трагического последствия.

Главная должность в партии и в стране не допускала новых легкомысленных экспериментов. Было, о чем призадуматься…