Андропов - Рой Медведев

Дело Галины Брежневой

Если смерть Цвигуна увеличила самостоятельность и возможности Ю. Андропова в КГБ, то смерть Суслова существенно изменила положение и возможности Андропова за пределами КГБ, снимая проблему разного рода согласований и контроля. Андропов мог теперь самостоятельно принимать решения по ряду важных дел о коррупции и злоупотреблениях, по которым Комитет государственной безопасности давно уже вел оперативное наблюдение, но не получал санкции на проведение обысков и арестов. Андропов не стал медлить. Уже в день похорон Суслова в Москве был арестован за крупные злоупотребления и взятки руководитель Управления цирками Министерства культуры СССР А. А. Колеватов, семья которого дружила с дочерью Брежнева Галиной, занимавшей скромные посты в агентстве печати «Новости» и в архивном управлении МИДа, но обладавшей огромным влиянием в мире советского «полусвета» и претендовавшей порой на роль «первой леди» Советского Союза.

Дочь Брежнева Галина давно уже доставляла немало хлопот не только своим родителям. В начале 1970-х годов Брежнев думал, что главные трудности позади: его дочь сочеталась законным браком с майором МВД, инструктором политотдела мест заключения Юрием Чурбановым, общительным и способным офицером, сумевшим даже закончить заочное отделение философского факультета МГУ. Благоволение отца состояло в том, что молодоженов буквально осыпали подарками. Они получили отлично отделанную квартиру в Москве и просторную дачу. Из своей коллекции западных машин Брежнев подарил молодым не только чешскую «Шкоду-1000», но и новенький французский «Рено-16». Юрий Чурбанов досрочно получил звание полковника и новую должность. Отныне он уже не рядовой инструктор, а ответственный работник политотдела МВД СССР.

Надежды Чурбанова оправдались, впрочем, лишь в одном отношении — он начал быстро, даже стремительно делать карьеру. Из полковника через несколько лет стал генерал-майором, еще через несколько лет — генерал-лейтенантом и, наконец, генерал-полковником. В 1980 году Юрий Чурбанов, не слишком задерживаясь на промежуточных должностях, назначается заместителем министра внутренних дел СССР. Его власть и влияние были теперь огромны, и ему во время поездок по стране везде устраивали пышные встречи, развлекая и одаривая знатного гостя. Не преуспел Юрий Чурбанов лишь в одном — уже через несколько лет после свадьбы с ним перестала считаться его жена. Галина завела себе новых друзей, но отнюдь не из числа работников милиции. Главным ее фаворитом стал молодой цыган, артист Борис Буряце. Один из знакомых мне литераторов рассказывал: «Я видел в первый раз Галину Брежневу в 1977 году, летом, в Доме творчества Театрального общества (ВТО) в Мисхоре в Крыму. Она. приезжала туда с дачи отца к своему любовнику Борису Буряце, цыгану. Ему было тогда 29 лет, и он окончил отделение музыкальной комедии Института театральных искусств. У него был неплохой тенор, но весьма слабые актерские данные. Это был красивый брюнет с серо-зелеными глазами, довольно полный для своего возраста. Он обладал весьма изысканными манерами и утонченными вкусами — в еде, одежде, музыке. Носил он джинсы, джинсовую рубашку на молнии, остроносые сапоги на каблуках и иногда черную широкополую шляпу. На безымянном пальце сверкал перстень с огромным бриллиантом, а на шее — толстая крученая золотая цепь, которую он не снимал, даже купаясь в море. Он появлялся на пляже в коротком махровом халате. Иногда он читал, но чаще играл в карты с несколькими знакомыми и с младшим братом Михаилом, 25 лет. Борис жил в двухкомнатном номере-люкс с отдельным душем, телевизором, холодильником. Питался он не в столовой, а дома — с немногими друзьями. На столе стояли черная икра в больших жестяных банках, мясо (шашлыки готовились тут же на пляже), подавался только что испеченный хлеб, язык, раки, виноград, шампанское и водка. Все эти недоступные рядовому отдыхающему деликатесы в неограниченном количестве поставлялись ему Галиной Брежневой-Чурбановой, которая приезжала изредка с шофером Валерой на белой "Волге". Приезжать ей было, видимо, сложно, и она была вынуждена хитрить, так как отец старался всячески блюсти честь дочери, уже ставшей к тому времени бабушкой.

Галина была грузной, высокой женщиной, которую при всем желании нельзя было назвать красивой. У нее были грубые, крупные черты лица, очень напоминавшие отцовские, темные волосы, забранные в пучок, и темные, густые брови. На пляж она выходила в длинном, до пят, шелковом халате. В свою речь Галина часто вставляла матерные слова.

Борис был умным и изощренным человеком. Он был скрытен и хитер, тактичен и вежлив. Пил он только шампанское и держал себя в руках. Галина была крайне раздражительна, так что Борису, напротив, нужна была сдержанность. Своего 40-летнего мужа-генерала Галина уже презирала и могла закатить истерику только потому, что Борис напоминал ей, что пора уезжать, дабы не огорчать папу и маму. Галина называла родителей "двумя одуванчиками", что не мешало ей восхищаться их преданностью друг другу и взаимной заботой. Иногда она говорила об отце, который, несмотря на возраст и болезни, каждый день купался в Черном море. "О нем много болтают, — говорила Галина, — но все-таки он борется за мир. Он искренне хочет мира". Напившись, она громко говорила: "Я люблю искусство, а мой муж — генерал"».

Борис Буряце жил в Москве в большой квартире в доме на улице Чехова, недалеко от Театра кукол, знаменитого театра Образцова; эту квартиру «подарила» Борису Галина Брежнева. Она же руководила покупкой мебели и роскошной отделкой комнат, которая свидетельствовала главным образом не о художественном вкусе, а о богатстве владельца квартиры. Здесь имелось много антиквариата, на стенах висели редчайшие иконы, на специальном столике стоял подсвеченный разноцветными лампами сосуд с бриллиантами.

У Бориса была очень большая коллекция бриллиантов, и приятели называли его нередко между собой «Борисом Бриллиантовым». Дружба с Галиной превращала и самого Бориса в очень влиятельного человека, вокруг него начинали крутиться разного рода сомнительные личности, связи которых уходили в глубины подпольного бизнеса, черного рынка и уголовного мира Москвы. Уже в 1979–1980 годах Борис Буряце начал искать пути и возможности для отъезда за границу. Его не покидала тревога. Известный на Западе автор популярных песен Стенли Лаудан писал в одной из своих книг о знакомстве с Буряце: «Борис ждал меня перед гостиницей. Я сел в его машину. Милиционеры, стоявшие на перекрестках, отдавали Борису честь. Почему? Когда мы вошли в его квартиру, у меня захватило дух. На стенах без просвета висели великолепные старые картины, полы покрыты чудесными персидскими коврами, вдоль стен роскошная антикварная мебель, горки с превосходнейшим фарфором, иконы, хрусталь, хрустальная же бесценная люстра. Такое богатство в Советском Союзе можно было встретить только в музее… "Что такое сделал Борис для России, что имеет право жить в такой роскоши?" — подумал я. Он жил один, это было видно с первого взгляда, хотя из-за подушки выглядывал кончик женской ночной рубашки. "Смотри! Кое-что из этого было когда-то в коллекции царя". Я не сомневался, он говорил правду. Чудесный старинный серебряный сервиз: серебряные столовые приборы, такие тяжелые, что я чуть не уронил поданный мне для осмотра нож. Произведения искусства, которыми мог бы гордиться любой западный музей. И вот — "гранд-финал". Борис достал замшевый мешочек и высыпал его содержимое на стоящий между нами столик. В свете лампы засверкала горка старинных драгоценностей: браслеты и серьги, заколки, брошки, кольца, бриллианты, рубины, сапфиры и изумруды блистали в оправах из старинного золота и серебра. Я онемел, а зеленые глаза Бориса искрились на фоне бесценного богатства»[232].