Высокий замок - Дмитрий Воронин

Самый верхний ярус. Гард усмехнулся, вспомнив, как приходил сюда, окрыленный мыслями о своей избранности. Он думал, что только что услышал голос Эмнаура, и явился сюда, чтобы исполнить свой долг. Так ему казалось.

Вновь, как и в тот раз, густо и протяжно зазвенело бронзовое кольцо. Дверь распахнулась, словно сигнала ждали. Черный балахон, знакомое лицо…

– Служитель второго круга Летрай.

Это не было вопросом. Если кто и помнил все рисунки масок служителей, так это слуга верховного жреца.

– У меня назначена аудиенция, – Алкет говорил с легкой хрипотцой, дыхание было тяжелым, неровным, как и полагалось дышать нездоровому человеку, преодолевшему многоярусную лестницу к самой вершине Скалы.

Слуга некоторое время помолчал, изучая посетителя, затем склонил голову.

– Я знаю. Верховный жрец ждет тебя.

Жестом он предложил гостю войти, аккуратно закрыл дверь, опустил в пазы тяжелый засов. Алкет вдруг почувствовал, как холодок пробежал по спине… двери личных покоев Бороха всегда были закрыты, и все же ему вдруг показалось, что лязг бронзовой пластины – это знак. Знак того, что обратная дорога отрезана.

Прихрамывая, он двинулся к залу, где встречался с Борохом в прошлый раз – и замер, остановленный мягким знакомым голосом.

– Я рад видеть тебя, сын мой.

Алкет склонился перед верховным жрецом. Борох ничуть не изменился – все такое же сморщенное лицо… все такой же добрый взгляд. Скольких людей этот ласковый взгляд сопроводил на смерть?

– Для меня честь… – прохрипел он, напружинивая мышцы и готовясь к прыжку. Сейчас Борох даст знак снять маску, и тогда обман рассеется. А Юрай, несмотря на прожитые годы, остается очень, очень сильным магом. Свои шансы на победу в магической дуэли Алкет оценивал не более, чем один к трем. А потому позаботился о длинном кинжале – если речь пойдет о стали, молодость и сила дадут ему некоторое преимущество.

Но верховный жрец не торопился приказывать гостю открыть лицо. Вместо этого он посмотрел на слугу, улыбнулся уголками сухих губ и мягко сказал:

– Твои услуги мне более не понадобятся. Можешь идти. Наша беседа не предназначена для посторонних ушей.

Слуга дернулся, словно собираясь возразить, но передумал и низко склонился перед хозяином. А затем исчез за одной из дверей.

– Пойдем, сын мой. – Борох повернулся к Гарду спиной и направился в свой кабинет.

Алкет последовал за ним. Сердце бешено колотилось, лоб под бронзовой маской взмок от пота. Ударить кинжалом в спину… как легко. Но он пришел сюда не столько ради убийства – хотя подобный исход представлялся весьма вероятным – но ради ответов на вопросы. Которые еще следовало задать.

Проследовав за Борохом в его кабинет, Алкет подошел было к жесткой табуретке, которую ему было предложено занять в прошлый раз, однако верховный жрец указал на мягкое глубокое кресло.

– Садись сюда, сын мой. Я вижу, раны беспокоят тебя.

– Благодарю, отец мой.

Гард опустился в кресло – и буквально утонул в нем. Тут же встревожился – пожалуй, из такого положения быстро не вскочишь.

– Думаю, мягкая обивка для тебя полезнее, чем твердые доски, – заметил Борох, усаживаясь в такое же кресло напротив. – Но что за раны беспокоят тебя?

– Я… – начал было Алкет, но старик не дал ему закончить.

– Насколько мне сообщили, в той стычке ран ты не получил, сын мой. Чего нельзя сказать о несчастном Летрае. Он хоть жив?

Алкет дернулся было – и вдруг понял, что не может встать. Тонкие металлические прутья, выскользнувшие из подлокотников, надежно удерживали его в сидячем положении. Старик мелко затрясся от беззвучного смеха.

– Гард, Гард… неужели ты думал, что я не узнаю тебя? Летрай на два пальца ниже и заметно уже в плечах. Хотя, признаю, голос ты подделал неплохо. Так ты не ответил на вопрос, блудный сын мой. Летрай жив?

– Думаю, уже нет, – спокойно ответил Алкет. Затем снял маску и небрежно бросил ее на пол. – Кажется, я уже не имею права на нее, не так ли?

– Стало быть, служитель Летрай умер… – задумчиво протянул старик, не отвечая на вопрос, который и не требовал ответа. – Что ж, должен признать, что ты решил за меня эту маленькую проблему. Видишь ли, Летрай допустил оплошность. Непростительную – хотя и вполне предсказуемую. Вероятно, ты считаешь меня негодяем, но даже мне не нравится отправлять на казнь своих детей… особенно если в происшедшем не было их вины.

– Не было вины?

– Я вижу, ты не собираешься кидаться фаерболами. Похвально. – Старик усмехнулся и взял со стола кувшин. – Прости, тебе не предлагаю. Это, знаешь ли, не вино. Просто травяной отвар, весьма полезный в моем возрасте, но вряд ли он придется по вкусу молодому и полному сил мужчине.

Он налил в чашу неприятно пахнущей зеленоватой жидкости, сделал глоток, скривился.

– В жизни так много несправедливого, сын мой. Этот отвар невероятно дорог и столь же невероятно полезен. Он возвращает силы и прогоняет болезни. Почти все болезни… кроме старости. Но, видит Эмнаур, какой же у этого напитка мерзкий вкус. Мда… о несправедливости. Видишь ли, ошибка Летрая не в том, что он допустил твой побег. Нападение наемников было предопределено, но в той схватке ты должен был погибнуть, сын мой.

– Наемники оказались хитрее, чем предполагалось?

Гард внимательно смотрел на старика, надеясь преуспеть в том, в чем до него не повезло преуспеть никому – разгадать мысли Бороха по выражению его лица. Одно он уже понял: наемники действовали отнюдь не по приказу Консула. Деньги за операцию были заплачены Борохом – или кем-то из его посланцев.

– Именно так.

– Зачем вам нужен был мой труп, если меня и так везли на казнь?

– Меня всегда интересовало, – задумчиво пробормотал Борох, – почему люди, которым осталось жить считаные мгновения, так хотят узнать какой-нибудь секрет?

– Быть может, потому, что процесс узнавания секретов требует времени, а время означает продление жизни, – пожал плечами Гард.

Сейчас его не слишком интересовали философствования верховного жреца. Захочет он рассказывать о причинах столь странного замысла или нет – не важно. Алкету нужно было время – и хотя бы малейшая возможность получить свободу. Он ничего не имел против смерти – вступая в Святилище, бывший маг и не рассчитывал выйти наружу живым. Нападение отряда наемников на закованных в сталь имперских воинов выглядело изрядным сумасшествием, но все же имело шансы на успех. Но явиться в одиночку в Обитель, да еще с целью прикончить верховного жреца Триумвирата – это было совершенным безумием. И если на успех основной части замысла призрачная надежда еще тлела в душе Гарда, то сохранить при этом свою собственную жизнь он не надеялся.