Улан Далай - Наталья Юрьевна Илишкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И ведь не постыдилась встать в стременах, что подштанники видно!
– Так и докатимся скоро: мужчины будут детей нянчить, а женщины хозяйством заправлять.
– Да что хозяйством – воевать вместо нас пойдут.
Некоторые засвистели, заулюлюкали.
Неожиданно для всех с трибуны по ступеням сбежал Городовиков, за ним спешил партсекретарь Лаврентьев и еще несколько начальников. Генерал первым поздравил победительницу, так и не сошедшую с коня и принимавшую рукопожатия больших людей как должное.
Городовиков что-то сказал, окружающие засуетились. Человек, на голову выше генерала, но со скромными лычками и без наград – похоже, его новый адъютант, подбежал к выстроившимся в шеренгу и уже приготовившимся к скачкам всадникам и махнул одному: слазь! Всадник спрыгнул и подвел своего белолобого коня к генералу. Городовиков лихо, по-молодому вскочил в седло, похлопал мерина по крупу и направился на стартовую позицию. Все замерли. Шутка ли: пожилой человек, неизвестно когда сидел на коне в последний раз, а ну как разобьется, придется потом отвечать перед Москвой.
Но Городовиков не подвел калмыков. Грамотно разогнал коня и полетел ласточкой, минуя одно препятствие за другим. Конь немного зацепил штакетник задней ногой, когда преодолевал квадрат, но это не в счет. Овациям не было конца. «О-ка Ива-но-вич! О-ка Ива-но-вич!» – скандировали зрители.
Этим своим поступком, подумал Чагдар, Городовиков снял мужское недовольство женской победой, показал свою боевую форму, а еще право на молодую жену в глазах собравшихся заслужил. Ну, и напомнил всем, каковы они, донские калмыки. Чагдара распирало чувство гордости за бузавов, словно это он сам, а не Городовиков лихо прошел дистанцию. Теперь прежде всего Городовикова будут вспоминать в связи с юбилеем «Джангра», а не понаехавших писателей. И пусть генерал ростом не вышел, но его решительность и отвага точно эпического размаха.
Дети были в восторге и от скачек, и от того, что им с отцом удалось пробиться прямо к Оке Ивановичу. Тот узнал Чагдара, обрадовался, хлопнул по округлившемуся за последний год животу:
– А ты, Чагдар, делаешь зарядку?
– Ока Иванович, времени совсем нет. К тому же работа сидячая…
– Ты, Чагдар, саботажник, – шутливо напустился на него генерал. – Саботируешь большое государственное дело – сохранение здоровья и боеспособности!
– Да я вот молодому поколению эстафету готов передать, – улыбнулся Чагдар, показывая на мальчишек. – Владимиру и Иосифу.
– Серьезными именами ты сыновей наделил, – генерал одобрительно потрепал мальчишек. – А дочь как назвал?
– Надежда.
– На тебя вся надежда! – засмеялся Городовиков.
Надюша весело захихикала в ответ.
– Ну, по обычаю! – Ока Иванович извлек из кармана пачку зеленых трехрублевок, протянул купюру Вовке. Тот отпрянул и даже убрал руки за спину.
– Отец не разрешает нам брать деньги у других людей, – глядя в землю, пробубнил Вовка.
– А это не просто деньги, – нашелся Городовиков. – Это военный билет.
Вовка недоверчиво поднял на него глаза.
– Не веришь? Вот смотри, – генерал развернул трешку лицевой стороной. – Видишь, тут два солдата в полной боевой амуниции и с винтовками. Вырастете, призовут вас Родину защищать, вы в военкомате и предъявите. И скажете: «Нас генерал Городовиков послал».
Вовка перевел взгляд на отца. Тот утвердительно кивнул. Вовка взял банкноту, отдал пионерский салют и выпалил:
– Всегда готов!
– Молодец! – одобрил Городовиков и протянул вторую трешку Йоське. – А ты что скажешь?
– Октябрята всей страны делу Ленина верны, – отчеканил тот.
– Ну, уже герой! – Городовиков убрал деньги в карман. – А Надежду мы в армию отправлять не будем! Только в небо, – он вытянул из другого кармана новенькую пятерку. – Будешь покорять воздушные просторы, как Валентина Гризодубова! Побьешь все рекорды! Согласна?
– Согласна! – Надюша спрятала купюру в кармашек крепдешинового платьица в белый горошек. – А у нас еще Роза вчера родилась, – сообщила она.
– Да ты что! Будет твоей небесной напарницей! – Городовиков достал еще пятерку и протянул Чагдару. – Ну, Чагдар, считай, оправдался. Зарядкой ты все-таки занимаешься! Пусть цветет твоя Роза!
Чагдар с благодарностью принял купюру. В ответ передал генералу юбилейный номер газеты и стихотворение собственного сочинения «Степной орел», посвященное Оке Ивановичу. Тут подскочил фотограф, попросил Чагдара отойти, поставил мальчишек по бокам, а Надю – лицом к Городовикову. Городовиков привычно разгладил усы, на лице застыла «сталинская» улыбка.
– Прекрасный кадр! Прекрасный! – повторял фотограф, перемещаясь то вправо, то влево, то приседая, то вставая на цыпочки и щелкая затвором.
– Товарищ генерал, вас там ждут, – взглянув на часы, негромко сказал стоявший чуть поодаль адъютант.
– Да-да, иду!
Городовиков быстро распрощался с Чагдаром и направился к ожидавшей его машине. Фотограф устремился за ним.
– Слушай, друг! – схватил его за локоть Чагдар. – Пришли мне карточку. Вот, на адрес редакции.
– Ладно! – фотограф сунул во внутренний карман бумажку с адресом и убежал.
– А трех рублей хватит на футбольный мяч? – спросил Йоська, глядя вслед генеральской машине.
– На мяч не хватит, но я добавлю! – пообещал Чагдар.
– А с чем же ты в военкомат придешь? – спросил Вовка.
– Я мускулы накачаю, меня и так возьмут! Без всяких денег! Ты сам говорил, что деньги скоро отменят. Надо истратить, пока еще можно.
– А я на эту денежку с летчиком пупса купить могу? – Надя достала из карманчика уже помятую купюру.
– Наверное, да, – немного подумав, ответил Чагдар. Цен на кукол он не помнил.
– Тогда я куплю пупса. И Розе тоже надо купить пупса, – заявила Надя.
Чагдар согласился и на двух пупсов, лишь бы побыстрее накормить детей и сесть за репортаж, пока всё в памяти.
В трехлитровом бидоне молока оставалось до половины. Чагдар решительно долил туда воды и поставил на огонь: сварит джомбу прямо в бидоне!
В редакционной комнате зазвонил телефон. Чагдар велел Вовке следить за варевом, а сам побежал ответить на звонок. Это был отец. Церемонно поздравил с новорожденной, Чагдар так же церемонно поблагодарил, но по голосу почувствовал, что отец чем-то огорчен.
– Тут у нас беда, – понизив голос, прошептал отец. – Очир выгоняет Булгун из дома.
Чагдар понял: Очир потерял надежду заполучить приемного сына и хочет поменять жену.
– А куда Булгун деваться? – продолжал Баатр. – Может, ты ее к себе заберешь? Будет детишек ваших нянчить.
Чагдар плюхнулся на стул. Мысли побежали в голове телеграфной строкой. Бедная Булгун! Конечно, Цаган не будет против, если Булгун переберется к ним. Но они сейчас живут друг у друга на голове в прямом смысле слова: Йоська спит над Вовкой, а в проход между родительской кроватью
