О любви и не только - Валерий Михайлович Федулов

О ЛЮБВИ И НЕ ТОЛЬКО

Глава 1: История первой любви.

Первая любовь. Случилась она у меня не в детском садике и не в первом классе, как многие сочиняют, а в седьмом. (7 – запомните эту цифру, мою любимую!) Именно тогда нашу 35-ю мужскую школу соединили с 21-й женской, до этого мальчики и девочки учились раздельно. А проще, отправили в женскую школу наших отъявленных хулиганов и двоечников, взамен нам прислали разбитных троечниц и некрасивых хорошисток. Как к нам попала отличница Лида Фарцева, непонятно, наверное потому, что жила близко, но я сдружился именно с ней, тем более, что наши фамилии в списке стояли рядом.

Но все мальчишки, и я в том числе, поголовно влюбились в красавицу Инну, которая впервые появилась в классе не в коричневом форменном платье и с заплетёнными косичками, а в светлой блузке и в короткой юбочке, с двумя «хвостиками», завязанными цветными бантами. И как ни бились наши педагоги, она каждый день приходила с каким-нибудь ярким элементом в скучной школьной олёжке. А всех «поклонников» Инна мастерски отшивала, и почему она сразу после окончания школы вышлазамуж за Эдика Пекарского, самого скромного мальчика из нашего класса, который краснел при одном упоминании о девочках, не знаю.

Я же, чтобы не быть в числе «отверженных», сразу обратил внимание на Лиду, тем более, что и сам был отличником. Но дальше переноски её портфеля и совместных потготовок к контрольным работам дело не пошло. Лида была дочерью генерала, одевалась скромно, но со вкусом, а писала красивым ровным почерком. У меня до сих пор сохранилась её тетрадка с сочинением о творчестве Леси Украинки. Мы были довольно дружны и я сохранил самые тёплые воспоминания о нашей дружбе, но назвать Лиду своей первой любовью я не могу.

Мальчишки в наше время были ещё очень глупыми, у нас в классе учился верзила Сашка Ткаченко, который после уроков играл с мелюзгой в «казаки-разбойники», носился по двору, кричал и размахивал воображаемой шашкой. А о «сексе» мы не имели ни иалейшего понятия. Правда, были некоторые познания из пошлых анекдотов, но я их не любил слушать. Помню, как мы дома у моего друга Юры Худякова рассматривали медицинский атлас, его мать рабола медсестрой, и ещё долго не могли понять, как это мужской член попадает в женский орган, в атласе это не показывали…

1956-й год стал знаковым как для меня, так и всей страны. Во-первых произошло объединение мужских и женских школ, о чём я уже говорил. И поначалу дело доходило до курьёзов: девочки ходили на военную подготовку и учились кидать гранату, Наша «малышка» Люба Кун не могла кинуть её дальше, чем на метр. «Себя подорвёшь!» – кричали мы. А «вышка» Галя Кундиренко даже кинула однажды гранату через школьный забор, чем вызвала гнев физрука. И она быстрее всех в классе разбирала и собирала автомат! К счастью, мальчиков на уроки домоводства ходить не заставляли, приглашали только оценивать кулинрные способности девочек. Но главное, в этот год я впервые влюбился! Вернее, осознал это, а любовь началась гораздо раньше.

Мы жили почти в центре старинного города Львова, куда моего отца назначили продолжать военную службу. В бюльшом пятиэтажном доме над нами проживали две семьи работников милиции, где были две девочки: младшая Неля и старшая Нина. Так вот она брала меня с собой в 21-ю женскую тогда ещё школу в качестве младшего брата, где я как единственный представитель мужского пола был нарасхват. На девичниках все стремились потанцевать со мной, но я запомнил лишь одну – Аню, которая учила меня вальсировать…

И когда я встретил Анну спустя несколько лет в знаковом 1956-м, красивую девушку с копной чёрных волос и пронзительным взглядом чёрных глаз, то влюбился окончательно. Потом были совместные походы в кино, в кафе-мороженое, прогулки по паркам и улочкам Львова. Учитывая местную дождливую погоду, мы часто прятались в парковых домиках или подъездах домов и подолгу целовались, целовались, целовались… На свидания я всегда приходил с небольшими букетиками, а на её день рождения денег ни на подарок ни на цветы не было.И я, заранее, прихватив ножницы и рукавицы, ночью заполз на клумбу в центре города, где срезал почти все розы. Букет был потрясающим, все гости восхищались им, но я был рад восторженному блеску сияющих глаз Анны…

Этот же год стал роковым для стран Варшавского договора: Польши, Чехословакии, Венгрии, Румынии, болгарии и ГДР – в Венгрии произошла революция, которую тогда называли «путчем». Моего отца направили восстанавливать разрушенное, хотя его и не планировали. Но подвёл я – после прогулок под дождями я стал часто болеть ангиной. В тот ноябрьский день родители собрались в гости: мать принарядилась, отец в военной форме, никать не могли оставить меня с больным горлом. Вдруг в дверь постучали, отец открыл, потом вернулся, взял всегда готовый чемоданчик и ушёл. До самого Нового года мы не знали, где он, пока не получили весточку: «Читайте газеты!» А в газетах было только одно: о событиях в Венгрии.

Я продолжал часто простужаться и весной 57-го мать отправила меня в госпиталь вырезать гланды. По её просьбе меня положили в палате с офицерами, а операцию делал известный хирург Труханенко, с сыном которого я познакомился позднее, уже работая в политехническом институте. Единственное, что я запомнил, как после операции меня подвели к зеркалу и я ужаснулся, увидев там страшного зелёного человечка! Потом меня отвели почему-то в солдатскую палату, где я наслушался таких любовных историй про отношения мужчины и женщины, что уже не нужны были никакие лекции о семье и браке.

Мать меня не навещала, она занималась моей маленькой сестричкой, а отец приехал по её вызову и сразу пришёл в госпиталь. О том, что он ждёт меня на проходной я узнал от больных и побежал как был в пижаме и тапочках к нему. Отец привёз мне в подарок диковинку: полицейскую машину с сиреной и инерционным колёсиком внутри. Мы начали катать её друг другу прямо на полу, я она ужасно выла, а я кричал от восторга! Прибежавшая на сильный шум медсестра пригрозила отобрать у меня штаны за «самоволку», но было уже поздно – отец забрал меня и увёз с собой в Венгрию.

Это была другая страна, другие люди, обычаи и нравы, другой мир. Меня поразил красавец Пешт с широкими проспектами и величественным зданием Парламента, мосты через Дунай и старинная Буда с Рыбацким бастионом, Королевским замком и горой Геллерт, откуда открывается прекрасный вид на Будапешт. Отец сказал, что у подножия памятника святому