О любви и не только - Валерий Михайлович Федулов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несмотря на «длинноту» третья четверть пролетела быстро и принесла по основным предметам пятёрки, хотя круглым отличником я уже не стал. Короткие весенние каникулы и короткая четвёртая четверть, повторение пройденного и формальное посещение занятий в школе. Только переписка с Магдой наполняла мое существование смыслом, но и она стала редкой: Магдольна, это её имя на местный лад, заканчивала последний год гимназии и усиленно готовилась к выпускным экзаменам. В Венгрии дети идут в начальную школу с шести лет, потом средняя до 14-ти лет и три года гимназии, затем по выбору колледж или университет. Так что моей венгерской подруге и мне было по семнадцать, потому что я пошёл в школу в восемь. лет
И моя Магди приехала – уже не с делегацией, а с несколькими гимназистками поздравить всех нас с Первомаем. Никаких застолий не было и когда девушки засобирались обратно, я, конечно, увязался с ними, Магда уговорила шофёра взять меня с собой. Это была незабываемая поездка по Королевской дороге, которая уложена плитками и не пересекается ни с какой другой, по залитыми огнями проспектам вечерней столицы, по ажурным мостам над сверкающей водной гладью «голубого» Дуная. Мы сидели с Магдой рядом, она мне всё показывала и рассказывала, говорила, перемежая русские слова с венгерскими, а я молчал и слушал, глядя только на неё, не замечая никого вокруг…
Но эту идиллию нарушил водитель, который привёз нас на автовокзал и сказал мне выходить, потому что ему надо отвезти девушек по домам. Расставание было грустным, но коротким, ведь последний автобус в Kertvaros уже пыхтел своей трубой. Кроме меня на заднем сиденьи только двое подвыпивших мужиков горланили непристойные песни. Кондуктор пытался их урезонить, но они продолжали петь. Тогда он астановил автобус и с помощью водителя высадил пьянчуг на пустынном шоссе, и автобус помчал дальше в ночную темноту, увозя меня от радости к печали…
Когда я пришёл домой, отец уже спал, оставив ключ внутри замка в скважине. Мне пришлось лезть на балкон со стройки, примыкавшей к нашему дому, благо, мы жили на втором этаже, и стучать в стеклянную дверь. Отец не скоро открыл, но сразу спросил: «Где ты шлялся?» Я попытался отшутиться: «А ты где был, что заснул так крепко?» За что получил затрещину со словами: «Поезжай к матери, пусть она тебя сама воспитывает!» Учебный год подходил к концу, мы завершали его раньше, чем в Союзе, Магда сдавала экзамены и готовилась поступить в колледж. Меня уже ничто не удерживало, и я уехал во Львов…
Очередная осень принесла очередные разочарования. Заболела мама, она и раньше жаловалась на сердце, а тут и вовсе слегла в больницу. Сестра Виктория самостоятельно пошла в первый клас в 54-ю школу, что выбрала сама. Брат Лёва женился и ушёл жить на Погулянку на окраине города, так что всё хозяйство оказалось на мне. Приготовить еду или помыть посуду было не трудно, но следить за уроками сестры – сложно. В родную 35-ю школу я не пошёл, там в старших классах ввели техническую специализацию, а устроился в 13-ю на Спартака, рядом с типографией, где нас приобщали к трудовой жизни.
В классе познакомился с симпатичной блондинкой, очень близорукой, но как поётся в песне, « с поволокою в глазах». Звали её Рая, но я переиначил на Зая, уж очень она была мила и подвижна, тем более, что звук «р» мне давался с трудом. Мы вместе готовили уроки, я помогал ей по физике, химии и даже черчению. Ходили на вечеринки, в кино, просто общались, но не более. Я всё время вспоминал Аннушку, с которой мы гуляли под дождём, её мокрые чёрные волосы и сладкие губы вкуса мёда. Но саму Анну найти не мог, она с отцом переехала куда-то в пригород и даже её подруга Нина не знала ни адреса, ни телефона.
Жизнь шла своим чередом, скучно и однообразно – занятия в школе, хлопоты по дому, редкие походы в кино и вечеринки, пока не приехал отец. Он забрал мать из больницы и повёз нас опять в Венгрию, поехал и Лёва, у которого в институтеи как раз начались зимние каникулы. Брат проявил предпримчивость и запасся несколькими советскими фотоаппаратами, которые очень ценились за границей, чтобы там продать и на вырученные деньги накупить жене модной одёжки.
Надо сказать, что наши поездки не считались выездом за границу, а просто в Южную группу советских войск, поэтому никакие визы не были нужны и штамп в паспортах не ставился, хотя пограничный досмотр был. Однажды моя сестричка отчебучила, после окончания досмотра она протянула своего плюшевого мишку: «А Вы его посмотрите» Хорошо, пограничник оказался с юмором и только улыбнулся, сказав: « О, csinosz kislany!», а могло быть и хуже – вспороли бы мишке живот!
Жалование отец имел неплохое, он уже дослужился до майора, но часть денег получал в форинтах, другую часть клали на книжку в рублях, поменять которые было нельзя. Поэтому жили мы скромно, мясо , масло, сыр – самые дорогие продукты, были редко, мы питались в основном дешёвыми овощами и фруктами: картошка, свёкла, морковка, яблоки, груши, сливы, особенно томаты – paradicsom и перец – paprika разной силы остроты были во всех венгерских блюдах, также и у нас. Однажды, будучи с отцом на рыбалке и видя, как мужики закусывают стручками, откусил кусочек и стал с криком бегать вокруг костра.Отец поймал меня и влил в горло глоток водки – острое гасят острым!
В школе меня встретили с бурным восторгом, только Альбина хранила гордое равнодушие, да мне было уже всё равно. В классе появился высокий и плечистый парень Володя Клименко, которого сразу окрестили: «дядя Вова из Ростова» – он оттуда и приехал. Фил уже «стакнулся» с ним и примкнувший я образовали дружную тройку «мушкетёров», Атос, Портос и Арамис был, конечно, я. Мы собирались во дворе, прятались за беседкой, курили и «травили» анекдоты, которых я знал огромное множество, а Фил рассказывал про женщин, но красиво и не пошло.
Но я стал замечать, что они вдвоем куда-то исчезают вечерами и спросил об этом напрямик. «Деньги есть? Пойдём с нами!» – предложил Фил. У меня
