Площадь - Чхе Ин Хун

Чхе (Цой) Ин Хун

Площадь

Перевод с корейского Тё Ен Гир

Москва

Готика 2002

ISBN 5-7834-0089-0

© Чхе Ин Хун, 2002

© Тё Ен Гир, перевод с корейского языка, 2002

© Оформление. Издательство «Готика», 2002

Русскому читателю от автора

Признаться сказать, я даже не представлял, что когда-нибудь моя книга будет переведена на русский язык.

Роман «Площадь» еще задолго до этого был переведен на английский, французский и японский языки. Думается мне, поскольку все мы живем на одной планете, жизнь людей одного региона не должна быть изолированной или безразличной для людей другого региона, и в этом тесном мире с незапамятных времен книги одного народа переводились на язык другого народа, взаимно обогащая их духовную жизнь. Люди это называют культурными связями. Несмотря на это, выход книги «Площадь» в России для ее читателя, а также для меня — несколько неожиданное и вместе с тем весьма отрадное событие, ибо жизнь корейцев нынешнего поколения, описанная в книге, имеет глубокую связь с жизнью русского народа. Может быть, для русского читателя, на чью долю выпали тяжелые испытания, вызванные радикальными переменами в социальной и политической жизни страны, сейчас не время, чтобы на досуге разбираться в делах недавнего прошлого, выяснять, всегда ли русский народ жил своими собственными делами, не оказывая влияния на жизнь других народов, живущих за пределами его страны. Не думаю, что такие знаковые исторические вехи, как влияние России на межгосударственные отношения, так и остались в тени, вне поля его внимания. Здесь, конечно, речь идет о делах в большом международном плане. Но моя задача заключалась в другом. В книге «Площадь» предметом повествования является не судьба государства, не политика или жизнь и деятельность «великих людей» мира сего. Я сам всегда в гуще народа и меня, естественно, интересовало прежде всего все то, чем живут простые люди. «Все на этом свете так переплелось…» — это выражение относится не только к делам государственным, но и к простым человеческим отношениям. Вот мы живем на такой планете, она наш общий дом.

Если читатель, прочитав мою книгу, поймет, что его история и его жизнь — не только его собственная, и найдет время задуматься над этим, то это станет высшей наградой для меня, так как для главного героя книги, кроме встречи со своим родным корейским читателем, самой желанной была бы встреча с читателем русским.

Сеул,

октябрь 2001 года

Предисловие к изданию 1973 года

Двенадцать лет назад я создал в своем воображении образ некоего водолаза по имени Ли Менджюн и пустил его в океан жизни. Но вот незадача — водолаза моего и след простыл в пучине моря. Разбился бедняга о рифы, которые на карте жизни значатся как Идеология и Любовь.

Некоторые осудили меня. Ведь я, надлежащим образом не предупредив о грозящей опасности у этих коварных рифов, пустил неопытного путешественника в рискованное плавание и тем, возможно, загубил молодую жизнь с прекрасным будущим. Может, люди и правы. Но закономерен вопрос: кто же посылает в пучину водолаза, зная о таящихся рифах? Подобно тому, как мы начинаем жизнь, не зная о ее превратностях, так и писатель, сам не зная, чем все это кончится, посылает своего героя в самую гущу жизни. Если герой выживает, писатель узнает через него страшные и печальные истории подводных глубин. Если же тонкая нить, связывающая автора и его героя, обрывается, то писатель уже через сам факт окончания его существования познает опасность бездны.

Мой герой Ли Менджюн не сумел избежать роковых рифов, но за минуту до своей трагической гибели все же успел передать нам карту морского дна и поведал об опасностях, подстерегающих на крутых поворотах бытия.

После Ли Менджюна я пустил в такое же плавание немалое число других водолазов.

Если бы я знал тогда все, что знаю сейчас, то, возможно, и сумел бы сохранить его жизнь. Но что толку говорить об этом, когда человека уже нет среди нас.

Единственное утешение мое в том, что начиная с него я начал обретать знания, которые могут оказаться полезными его многочисленным последователям. Ли Менджюн был отважным первооткрывателем, пустившимся в неведомое плавание без штурмана и навигационной карты.

Моя книга «Площадь» — памятник его дерзновенной отваге и эпитафия ему. Со дня ее выхода в свет прошло немало лет, но у меня нет ни малейшего желания ни сократить, ни добавить, ни переписать ее. Вооружившись тряпкой, я лишь протираю поверхность этого памятника, поскольку она за прошедшее время несколько потускнела от дождя, ветра и пыли.

Дорогой друг Ли Менджюн! Как и в те далекие дни, я неизменно испытываю к тебе глубокое сочувствие. Спи спокойно.

Автор

1 июля 1973 года

Предисловие

Весть о пришествии Мессии вот уже две тысячи лет странствует по миру. Говорят, что Иисус Христос был распят на кресте, а затем воскрес и вознесся на небо. Говорят и о том, что мир спасет коммунизм.

Мы живем в нескончаемом водовороте слухов. Издревле людская молва вал за валом накатывается на наше бытие, образуя громоздкие толстые пласты. Их мы и называем своей историей и культурой.

Увы, питаться слухами на протяжении короткой жизни — удел обитателей земной юдоли. Некоторые недовольные в поисках правды направляют свои стопы прямо к месту событий, но их на этом пути встречают рок и злая судьба. Герой моего повествования — один из таких людей.

Место встречи с роком назовем Площадью. Об этом месте толкуют разное.

Наши старые власти, удобно развалясь в кресле исконно азиатских традиций и устоев, позволяли доходить до нас лишь слухам о западной свободе. Однако они не допускали и мысли о том, чтобы впустить эту свободу в свой дом. В тех условиях тема свободы, несмотря на всю свою заманчивость, оставалась недоступной.

Сегодня писать о свободе стало возможным. Славный Апрель[1] не только заложил фундамент Новой Республики, но и предоставил достойное место в этом подлунном мире и нам, пишущей братии.

10 ноября 1960 года, на рассвете

Площадь

Океан тяжело дышал и шумно ворочался, размалывая огромные пласты аквамариновой пастели.

Индийское судно «Тагор», зафрахтованное для перевозки освобожденных военнопленных в одну из нейтральных стран, натужно дрожа огромным корпусом водоизмещением в три тысячи тонн, скользило по