Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1837-1845 - Петр Вяземский

На обороте: А prince Wiazemsky. А Brighton, 20 Kings-Road.

820.

Тургенев князю Вяземскому.

17-го октября 1838 г. Париж.

Я приехал сюда вчера, до завтра, с дачи, где опять провел два тяжкие дня и ночи. Клара вчера в три часа утра снова, в третий раз в течение менее двух лет, выкинула; страдала много, но, благодаря Бога, не долго; теперь спокойнее, как пишет брат от восьми часов вечера вчерашнего. Тяжело, очень тяжело, особливо за будущее брата и Клары! Я возвращаюсь к ним завтра или после-завтра; при них я спокойнее.

Здесь получил письмо твое; передал все Леонтьевой; Мальцевым передам сегодня; Полуехтовой также, за обедом у посла. Когда ожидать тебя? О смерти Тютчевой князь Гагарин знал от других. Она уже не писала к нему. Здесь граф Закревский и с женою, Похвиснев и прочие. При свидании расскажу одно русское похождение, за которое может еще мне достаться от русских; но – fais ce que dois. Милютина точно умерла; граф Закревский видел мужа и брата после смерти её в Москве, еще в августе. Я не писал к брату в Лондон и пеняю себе по сие время, что проболтался.

M-lle Bourbier ищет товарища или лакея, и мы ищем последнего, но не находим; если найдет, то поедет чрез три дня. Справлялась о тебе и желала бы тебя довезти, Я посылаю с ней письма и чашки. Отдам это письмо князю Гагарину; не знаю, когда и куда перешлет. Живи как можно долее в Англии: раскаешься, если без необходимости сократишь пребывание. Вот тебе поручение: в Лондоне вышли четыре части, толстые, речей Брума, Broughaui, с историческими комментариями. Цена оным 48 шиллингов, но во всех лавках 4 или 5 шиллингов сбавляют ст. объявленной цены.'В книжной лавке, близ бывшей моей квартиры (в Warwick-Street, Charing-Cross), на улице, ведущей к Warwiek-Street и называемой Cockpur-Street, два книгопродавца, почти близ самой конторы, откуда отправляются кареты, и называемой the Britisch; у одного из них выставлен на окне экземпляр речей Брума; он отдавал мне его за 43 шиллинга, но я не успел и не хотел взять, потому что опасался обременят еще более курьеров и попутчиков моими пакетами. Не можешь ли ты отправить эти четыре тома in 8° с курьерами, отдав их Бергу или Киселеву, или сам привезти их? Если можешь, то сходи к сему книгопродавцу и более 43 шиллингов не давай, сказав, что он за две недели пред сим отдавал их мне за эту цену; он верно отдаст, а может быть и за 40 шиллингов; и вели увязать в два пакета, ибо слишком толстых отправить нельзя. Деньги отдай, а я заплачу тебе здесь немедленно или англинскими, или французскими, какими для тебя удобнее.

18-го октября.

Письмо пойдет завтра. Полуехтова получила наконец письмо от мужа и счастлива. Он странствовал по Малороссии; получила или получит и деньги. Твое поручение об адресе ей передал вчера у посла, где она обедала и тридесять язык русского нашествия на Париж. Посол просил меня вести Мейендорфшу. Я отговаривался, но он настоял; я согласился. За обедом она болтала много о тебе и наказывала мне сказать тебе о её дружбе, звать к себе. Я частию шутками, частию не шутя, дал ей почувствовать, что ты не хотел к ней ехать et pour cause; добивалась, я не сказал, извиняясь сам забвением. «C'est un commerage!» – «Нет», отвечал я. Начала рассказывать, как она заявляла великой княгине, тебя любящей, о своей любви к тебе; как она звала ее на тебя и прочее; просила написать к тебе об этом, о её дружбе и требовала разрешения недоумения, цитовала quatrain твой к ней и прочее. Закревская тебе кланяется. Тут же обедали: Голицыны, Гагарины, Жеребцовы, племянница Толстого и прочие. Я получил две записки от брата. Положение Клары сносно. Не страдает, а чувствует только усталость. Ожидаем молочной лихорадки. С радости я остался на сегодня обедать у Леонтьевой и с нею в «Gazza-Ladra», в Одеон. Уступил бы тебе, если бы ты здесь был.

Bourbier все еще без человека. Сбирается в воскресенье. Граф Матусевич едет сегодня в Петербург; не знаю, возьмет ли письма? Мальцовой прочел твои строки; очень по сердцу была ей похвала Ноццо. Она всем кружит здесь головы; вчера Гриша Гагарин и Jean и все от неё в восхищении. Напоминает Пушкину, вдову поэта, но свежее. Очень приветлива и любезна и хорошо себя держит в салопе.

Сюда приехал Корнелиус, минхенский Микель-Анджело в живописи. Он сказывал мне, что видел Жуковского; что цесаревичу гораздо лучше, как он ему сказывал; кажется, и государь, и цесаревич были в его рабочей. Он пишет «Страшный суд» для минхенской церкви, который нам очень нравился в Риме; но Гриша Гагарин уверяет, что дьяволы и ангелы гримасничают одинаково, и что подражание Микель-Анджело неудачно. Возвращаюсь завтра на дачу дни на три. Мещерская (Жихарева) больна, а он печатает свои сочинения на будущий смех публики.

Рекрутский набор с тысячи – шесть! Тяжко и вчуже, то- есть, на чужбине, ибо Россия никогда для сердца чужой не будет; обещали пять с половины, взяли с обеих вдруг, а теперь шесть вместо пяти с одной! Е sempre bene!

M-me Aucelot справлялась о тебе и зовет на вторники. Читаешь ли о себе статьи в английских журналах: ты заменил князя Козловского обедами у посла, да ты же и адъютант его императорского величества!

На обороте: Monsieur monsieur le prince Pierre Wiazemsky, à Londres.

821.

Тургенев князю Вяземскому.

6-го декабря 1838 г. Паришь. Утро.

Сейчас получил письмо твое от 3-го декабря. Переговорю с Леонтьевой и отправлюсь искать для тебя квартиры, по на. долго ли? Обдумаю, как лучше и где, так как, вероятно, вы возьмете карету помесячно или на месяц, но нет нужды брать квартиру в дорогих hôtels. Посмотрю, не удастся ли взять ту, которую занимали кн. Шаховские. Я слышал, что очень дешево и в центре всего. Подумаю и об обеде. Чай лучше держать свой.

Я заходил три раза к Мортемар и в первый раз записал: «De la part du prince Wiazemsky», но надежда плоха, особливо после операции; третьего дня, увидев солому на улице, не зашел спросить.

Письма твои в Лондон отдал князю Гагарину, а к дочери отправил с курьером в воскресенье, приписав на пакете, когда и как и с кем (то-есть, с пирогом) ты уехал.

Шаховские уехали, и одной из дам подарил твой экземпляр «Boréales»; возьму другой и перешлю, если возьмут; по они, верно, давно уже и в Франкфурте. Comme forme, c'est ridicule; comme principe, c'est infâme (см. примечание о Лудвига XIV словце: «L'état c'est moi», d'un philosophe chrétien»). Если уже проситься в православные, то не мешай hostie в I love уои: c'est de l'impiété et pire que cela, c'est du mauvais goût.

Полуехтова уверяет, что едет в среду (а сегодня четверг), но уедет ли – это другое дело. Поручу и ей искать квартиру, по с тем, чтобы не пажить процесса, подобного Трубецким, кои за справку о квартире поплатились. Если приедете до 18-го декабря, то 18-го попадешь на именинный обед к послу, а 17-го увидишь открытие Камеры, или снаружи или внутри оной, но билет трудно достать.

Леонтьевой и m-lle Kugel поклон передам. Мы все по старому видаемся и тебя не забываем. M-me Récamier спрашивала, si le prince satyrique était encore à Paris, и пригласила бы тебя на воскресное чтение, где уже были Лакретель, Накье, президент, Гумбольдт, m-lle Fontanes, дочь поэта, m-me Tastu, poète, и множество иных, особливо дам. Но чтение было уже прежнее; одно я пропустил. Вчера Custine читал у ней отрывки своего романа. Здесь еще не стало одного цветка: семнадцати-летней Aldegonde, которую ты видал в Петербурге:

Et rose, elle а vécu ce que…

Умирала в памяти и беспрестанно занимаясь матерью, другими и собою в вечности; просила, чтобы похоронили в Париже, в надежде, что друзья иногда принесут цветов на могилу. В самую минуту разлуки с миром умоляла мать выйти, чтобы не видать её смерти, и скончалась тихо.

Choiseul, последний обломок XVИИИ века, умер, как жил: с Вольтером на столе и с отцветшей любовницей (а ему 80 лет). Не хотел причастия и велел поставить у входа бюст Вольтера, чтобы помешать священнику войти к нему. Лобау хоронили в воскресенье. Вот тебе черный бюллетень и за будущее.

Племянник Жубера читал мне статью его, из отрывков превосходно составленную: «Sur la pudeur». C'est un chef d'oeuvre de style, d'originalité et de profondeur métaphysique: c'est moral à force d'être beau! Peut-être imprimera-t-il cet article à la suite du volume publié, dont il est très mécontent, ou en abrégeant le volume, il y ajoutera l'article «Sur la pudeur», qui est uu développement complet d'une belle pensée.

J'ai vu «La popularité»: скучно, сухо и без всякого познания англинских обычаев, по много хороших и даже превосходных стихов: это – «Дух Журналов» (только не Яценкин) в лицах.

Справься, не вышла ли вторая часть жизни Нибура (историка-министра); кажется, «Leben von Niebuhr»; первую я купил у книгопродавца vis-à-vis твоего жилья; купи мне ее и привези, написав цепу на книге: здесь заплачу. Вот название книги: «Lebensnachrichten von Niebuhr». В Гамбурге издана первая часть, 8°.

Кирилл Александрович Нарышкин умер в Одессе. Я получил письмецо от Языкова из Ганау; хотя и рад ему, но не очень успокоен. Не повидаешься ли с ним? расспроси о нем Конна и уведомь. Мицкевичевой почти лучше, по теперь она уверяет, что муж её сошел с ума, и что она от него в опасности. Доктора советуют ему уехать на время: авось, это подействует. Он избран профессором в Лозанне; требуют программы, а он ни о чем думать не в силах и должен сам за пей ухаживать, ибо нанимать дорого. St.-Beuve писал в Лозанну, чтобы не требовали программы, а сами предложили ему отсрочить, ибо Мицкевич совестится. Я провожал Леонтьеву в Police correctionelle для процесса, а имя мое с Немцевичем и князем Чарторпжским попалось во все журналы. Чорт возьми la publicité inutile! Вчера у Ансело встретил бы ты и m-r d'Arlincourt.