Круг - Сара Элфгрен

Где-то в реальной жизни звонят в дверь, но Мину судорожно цепляется за сон.

– Что ты хочешь мне сказать?

Твоя суперсила – в твоем мозге, Мину. Ты должна пробудиться. Ты должна осмелиться увидеть себя такой, какой тебя видят другие. ТЫ ДОЛЖНА ОТПУСТИТЬ.

Сон рассеивается, Мину просыпается. В дверь снова звонят.

Папа Мину небрит, под глазами у него темные круги, а изо рта пахнет кофе, когда он говорит, что Мину еще, может быть, не проснулась,

Анне-Карин, наверно, стоило подождать час-другой, прежде чем идти сюда. Но она спешила сделать это, пока мужество не покинуло ее.

Отец Мину приглашает Анну-Карин в дом. Идеального порядка тут нет, но все выглядит чисто и опрятно. Папа кричит, чтобы Мину спустилась – к ней пришли.

– Иду! – слышится голос Мину со второго этажа.

Анна-Карин снимает куртку и проходит в гостиную.

– Хочешь чего-нибудь? – спрашивает отец Мину. – Кофе? Чай? Молоко? Воду?

– Нет, спасибо, – бормочет Анна-Карин, оглядывая большую светлую комнату.

Мебель выглядит дорогой. Вдоль одной из стен стоит большой книжный шкаф, доверху забитый книгами, и встроенный телевизор. На стенах висят настоящие картины, а не репродукции из «Икеи» или вышитые полотенца с пословицами, которые так любит мама Анны-Карин. «Домашний очаг дороже золота», «В гостях хорошо, а дома лучше», «Солнце внутри, солнце снаружи, солнце в сердце, солнце в мыслях». Как будто мама пытается убедить саму себя. Анне-Карин становится стыдно: что подумал бы папа Мину, если бы увидел эти полотенца?

С того места, где сидит Анна-Карин, хорошо видна кухня с белыми шкафчиками и темным деревянным полом. Приоткрыта дверь в кабинет, где на рабочем столе стоит ноутбук последней модели, рядом с ним чашка все еще дымящегося кофе. И книжные полки.

Сколько можно иметь дома книг, думает Анна-Карин. Их ведь надо еще успеть прочесть. Неужели они успевают?

Она останавливает взгляд на картине, представляющей собой абстрактное сочетание цветовых пятен и форм. Анна-Карин знает: ее мама только фыркнула бы и сказала, что так рисовать может любой пятилетний ребенок. Но Анне-Карин картина нравится.

– Меня зовут Эрик Фальк, – говорит папа Мину и протягивает руку.

Анна-Карин осознает, что, должно быть, все это время стояла и пялилась по сторонам, как идиотка. Она пожимает руку Эрика, встречаясь с ним взглядом на десятую долю секунды.

– Анна-Карин Ниеминен, – бормочет она. Ей неловко и странно представляться по фамилии. – Мы с Мину учимся в одном классе. Мы делаем вместе одну работу.

– Ты тоже играешь в пьесе?

Анна-Карин не имеет ни малейшего понятия, о чем он говорит. Она открывает и закрывает рот, как рыба, выброшенная на берег. Примерно так она чувствует себя в этом доме.

– Мину рассказывала, что вы репетируете по субботам.

– А, да, конечно, – отвечает Анна-Карин, понимая, что чуть не разрушила алиби Мину. – Но сегодня мы собирались заниматься химией, – добавляет она, отчаянно надеясь, что папа Мину больше ни о чем не спросит.

Наконец на лестнице раздаются шаги, и в дверях появляется Мину. Ее черные волосы собраны в хвост, но глаза еще сонные, слегка припухшие.

– Привет, – говорит она, не сумев скрыть удивление.

– Ну что, приступаем к химии? – спрашивает Анна-Карин.

Мину быстро находится.

– Да. Пойдем в мою комнату.

В этом красивом доме, в окружении дорогих вещей Мину держится совершенно естественно – перед Анной-Карин как будто другая, незнакомая ей Мину.

Они идут по длинному коридору второго этажа. Одна дверь приоткрыта, и Анна-Карин заглядывает в ванную, где на стене висит старая карта Энгельсфорса. Глубокая ванна с маленькими ножками. Здесь Мину подверглась атаке демонов.

Мину показывает Анне-Карин свою комнату и закрывает за собой дверь.

Обои в желтую и белую полоску подчеркивают теплый тон лакированного деревянного пола. Красный плед небрежно накинут на кровать, а на ночном столике лежит большая книга по искусству. На книжной полке аккуратно – не иначе, как по алфавиту! – расставлены книги.

Зато на письменном столе Мину царит хаос. Стол завален учебниками и тетрадями, из-под которых выглядывает закрытый ноутбук.

– Значит, это был не Густав, – говорит Анна-Карин.

– Во всяком случае, не настоящий, – отвечает Мину. – Я имею в виду… Он не знает, что у него есть двойник.

Анна-Карин садится на кровать.

– Я рада, что это оказался не Густав, – говорит она. – Правда, теперь у нас нет ни одной зацепки.

Мину садится рядом с Анной-Карин. Ждет.

Анна-Карин не знает, с чего начать. Наконец она делает глубокий вдох и начинает с того, что ей кажется наиболее важным.

– Я хочу попросить прощения, – говорит она. – За то, что так надолго пропала.

Она косится на Мину. Темные глаза смотрят на нее серьезно.

Анна-Карин всегда немного боялась Мину. За ее неулыбчивый, почти сердитый вид. За требовательность и нетерпимость к ошибкам. За ее пронизывающий взгляд.

– Знаешь, тот несчастный случай, когда сгорел коровник, – начинает Анна-Карин. – Это был не несчастный случай.

Она рассказывает не так, как Николаусу. Умалчивает про маму и Яри, начинает только с пожара. Но признаваться все равно трудно, особенно тяжело говорить о том, как она поначалу не сопротивлялась, практически приветствуя свою смерть.

Когда она доходит до истории с дедушкой, из глаз снова начинают литься слезы. Анна-Карин быстро вытирает их тыльной стороной ладони. Ей не хочется, чтобы Мину думала, будто она пытается разжалобить ее слезами.

– Почему ты сразу ничего не сказала? – говорит наконец Мину.

Она сердится. Этого Анна-Карин и боялась. Ее мужество тут же улетучивается.

– Мне было стыдно. Мне не следовало заходить в коровник в одиночку.

– Когда ты сопротивлялась… Ты видела что-нибудь? – спрашивает Мину.

Анна-Карин не уверена, что понимает, о чем речь.

– Я не видела того, кто это сделал, – отвечает она.

– Понятно, а что-нибудь другое ты видела? Что-то странное в воздухе, например?

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

Мину качает головой.

– Ладно, забудь, – говорит она.

Мину больше не кажется сердитой, и Анну-Карин охватывает такое облегчение, что она снова всхлипывает. Может, все-таки есть надежда, что ее простят?

– Мне не следовало использовать свою силу в школе. Ведь все предупреждали меня, – говорит она.

Мину морщит лоб.

– Как связаны твоя сила и ночное нападение?

– Тот, кто меня атаковал, наверно, заметил, что я владею магией. Николаус рассказал мне про магическую защиту. Если сейчас без защиты находишься ты, то я по идее должна быть вне опасности. Но тот, кто на меня нападал, знал, что я Избранница…