Воспоминания - Иван Бларамберг

Летом моя семья снова поселилась на Маяке. Во время верховых прогулок с графам Цуккато мы однажды посетили казачью станицу Берда на Сакмаре, чтобы осмотреть ее, а самое главное - разыскать там девяностолетнюю казачку, которая в молодости видела знаменитого Пугачева и говорила с ним, когда его главная квартира располагалась в Барде, откуда он руководил осадой Оренбургской крепости. У нее еще был ясный ум, и она рассказала нам много интересного об этом отчаянном бунтовщике, который в 1770-1774 гг. потряс Россию и покрыл кровью и руинами ее восточную часть от Казани до Саратова и верхнего Урала, а также Башкирию.

Весной и летом мы развлекались преимущественно верховыми прогулками, в которых принимало участие много дам. Моя жена, смолоду замечательная наездница, ввела здесь это в моду. Мы часто выезжали на прогулку вечером, к великому изумлению жителей. Вскоре нашлись молодые женщины и девушки, которые стали брать уроки верховой езды. Постепенно мы образовали кавалькаду из шести дам и более, которые по вечерам в сопровождении дюжины кавалеров совершали поездки по окрестностям.

Ближе к осени я снова совершил кратковременную поездку в северную часть губернии, в район Бирска (через Стерлитамак и Уфу), чтобы проинспектировать топографическую съемку. Районы, которые я проезжал на этот раз, были не менее живописны, чем те, которые я пересекал в прошлом году, только менее гористые, и я все больше убеждался и том, что Башкирия - прекрасный и богатый край.

1845 год

Зима 1844/45 г. началась представлениями самодеятельного театра и другими развлечениями, балами и вечерами. Мне же неожиданно представилась возможность впервые за восемь лет отправиться на три месяца в столицу. Наш новый генерал-квартирмейстер генерал-адъютант граф Берг{69} предложил мне приехать в столицу, захватив с собой все до сих пор отснятые и переснятые набело полевые измерительные листы оренбургской топографической съемки, чтобы показать их его величеству императору. В конце января 1845 г. в сильный мороз я выехал из Оренбурга, через восемь дней был в Москве и по хорошему санному нули отправился дальше в Петербург. Остановился я у своего друга, доктора Карла Розенбергера, гостеприимством которого пользовался в течение трех месяцев.

После почти восьмилетнего отсутствия (с 27 апреля 1837 г.) я обнаружил в столице много перемен. Мой самый близкий друг, врач Генерального штаба императорского флота Александр Гассинг, неожиданно скончался осенью 1844 г., я я нашел его семью в глубоком трауре; умерли или покинули столицу и другие друзья юности. Мой покровитель, князь Чернышев, в то время военный министр, и генерал-адъютант Берг очень хорошо приняли меня. Я три месяца прожил в столице, посещая театр, оперу, балет и т. д.; короче, я использовал свое соломенное вдовство наилучшим образом. В это время я узнал в военном министерстве, что его величество император якобы одобрил постройку двух фортов в оренбургской Киргизской степи: одного - на нижнем Иргизе, второго на среднем Тургае. Но тогда я не догадывался, что для строительства первого назначат именно меня.

Мои многочисленные измерительные листы, а также новые съемки в Киргизской степи встретили всеобщее одобрение. К сожалению, их не видел государь; однако его величество велел своему второму сыну, его императорскому высочеству великому князю Константину, просмотреть их. До 1845 г. все съемки государства выставлялись для обозрения в здании Главного штаба; позднее это происходило в самом Зимнем дворце. К пасхе я стал полковником с подтверждением меня в должности обер-квартирмейстера, которую я уже исполнял 3 1/2 года. На пасхальном вечере я имел честь в первый раз обняться с его величеством императором, т. е. поцеловать его в обе щеки, как принято по русскому обычаю.

В середине мая я вернулся в Оренбург. Мой шеф был в это время в Орске, занимаясь подготовкой к строительству нового форта. По возвращении он предложил мне взять на себя командование отрядом войск, переводившихся на Иргиз, а также руководство отправкой материалов; на этой реке предстояло выбрать место для постройки укрепления по разработанному плану. Так как я был на Иргизе во время степной экспедиции 1841 г. и произвел съемку его русла, местность была мне более или менее знакома. Я снова на несколько месяцев расставался со своей семьей. Обеспечив себя всем необходимым для новой степной поездки, я отправился в начале июня в Орск, куда уже выехал губернатор.

Приехав в эту крепость, я увидел, что здесь уже вовсю идут приготовления. Гарнизоны для строящихся укреплений были уже сформированы; они состояли из пехоты, оренбургских и уральских казаков, а также артиллерии. Были готовы к отправке два больших обоза из нескольких сот башкирских телег со строительными материалами - лесом, железам, оконными и дверными рамами, железными печами, хозяйственным скарбом, оконными стеклами, железными инструментами, листовым железом, гвоздями - короче, всем необходимым, чтобы основать большую колонию и хозяйство. Привести все это в надлежащий порядок стоило многих хлопот.

Все необходимое для строительства и оборудования новых укреплений, от первой балки до последнего гвоздя, надо было везти из Орск а и Оренбурга по степи на телегах и верблюдах, и это не считая провианта - муки, бисквитов, крупы, овса, спирта (вместо водки), соли, табака и т. д. - для пропитания гарнизонов и башкир. С караваном шли большие стада скота, быки и овцы, а также маркитанты.

Когда все приготовления закончились, оба гарнизона были выстроены перед крепостью в большое каре. После полевого богослужения выступил с речью наш шеф. Он сообщил войскам о желании его величества императора и заранее окрестил воздвигаемые укрепления, назвав их Уральским (на Иргизе) и Оренбургским (на Тургае), потому что гарнизон первого состоял из уральских, а второго - из оренбургских казаков.

Я был назначен начальником первого отряда и строителем Уральского укрепления, а капитан Генерального штаба Рыльцов - руководителем второго отряда и строителем Оренбургского укрепления. Оба каравана-отряда выступили из Орска 20 июня, сначала вместе, потому что губернатор сопровождал нас до пункта разъезда, находившегося приблизительно в 8 верстах от Орска.

С барабанным боем, под звуки труб и с песнями огромный обоз двинулся в путь. Почти все жители Орска собрались по обеим сторонам караванного пути. Обоз из телег и войск полз по необозримой волнистой степи, как огромная змея.

Сначала следовал авангард, состоявший из казаков; затем шла пехотная рота, сопровождаемая артиллерией; за ними двигались телеги, груженные бревнами, досками, инструментами, домашним скарбом, простой мебелью и тысячью мелочей, столь необходимых в большом хозяйстве. За телегами шло множество верблюдов с погонщиками, нагруженные провиантом, кибитками и джуламейками. За ними гнали стада убойного скота для пропитания войск. Часть казаков ехала по обеим сторонам обоза, остальные следовали в арьергарде. Барабанный бой, песни солдат и казаков, скрип телег, крики погонщиков, мычание и блеяние быков и овец, веселый лай собак - все это составляло чрезвычайно интересную звуковую картину.