Воспоминания - Иван Бларамберг

Сначала следовал авангард, состоявший из казаков; затем шла пехотная рота, сопровождаемая артиллерией; за ними двигались телеги, груженные бревнами, досками, инструментами, домашним скарбом, простой мебелью и тысячью мелочей, столь необходимых в большом хозяйстве. За телегами шло множество верблюдов с погонщиками, нагруженные провиантом, кибитками и джуламейками. За ними гнали стада убойного скота для пропитания войск. Часть казаков ехала по обеим сторонам обоза, остальные следовали в арьергарде. Барабанный бой, песни солдат и казаков, скрип телег, крики погонщиков, мычание и блеяние быков и овец, веселый лай собак - все это составляло чрезвычайно интересную звуковую картину.

В нескольких верстах от Орска колонны разделились: моя, при которой еще некоторое время находился шеф, двинулась на юг, вверх что реке Орь, в то время как вторая колонна, под командованием капитана Рыльцова, взяла направление на восток, к реке Туртай.

Генерал-лейтенант Обручев наконец попрощался со мной, пожелал мне успеха и поехал обратно в Оренбург через Орск.

Итак, я предпринял четвертую экспедицию в киргизские степи, на этот раз чтобы оставить там рукотворную память о себе. Я не буду здесь повторять описание ежедневных переходов. Достаточно оказать, что я взял направление на юг и юго-восток, вверх по Ори, а оттуда, оставив оправа Мугоджарские горы, вниз по Иргизу. Каждое утро караван выступал с рассветом, до 11 часов проходил 25-30 верст и останавливался на игривая на берегу речки или озера. Располагались большим квадратом, три стороны которого составляли башкирские телеги. Так мы оставались до следующего утра. Люди и особенно упряжные лошади отдыхали. В самом лагере было ежедневно много работы: то необходимо было отремонтировать колесо или ось, благо среди солдат и казаков были кузнецы, столяры, плотники, слесари и другие ремесленники, то накосить травы лошадям; некоторые ловили большими сетями рыбу, другие занимались стиркой или охотой на диких уток и прочую дичь - короче, ежедневно в лагере было очень оживленно, как и во время переходов по необозримой степи. Стояла великолепная погода, если не считать того, что прошло несколько сильных гроз. Люди были всегда бодры и веселы, потому что русский солдат - лучший в мире. Если он видит, что начальник хорошо с ним обращается; если его обеспечивают всем, что полагается ему по праву, т. е. он ежедневно получает хороший мясной суп (щи), кашу, хлеб или бисквит и т. д. и три раза в неделю стакан водки; если он к тому же видит, что мучения его не напрасны, то он пойдет за своим начальником в огонь и воду и привязывается к нему детской любовью.

После четырнадцатидневного марша без дневок я прибыл в район нижнего течения реки Иргиз, где мне было поручено выбрать наиболее выгодную точку для основания Уральского укрепления.

Я оставил колонну отдыхать на упомянутой реке, в урочище Айри-Кизил, под надзором надежного казачьего штаб-офицера, а сам с сорока казаками, офицером, двумя топографами и легкой пушкой отправился обследовать окрестности.

Во время экспедиции 1841 г. мне запомнилось одно место, холм Жар-Молла, на высоком, правом берегу Иргиза, господствующий над местностью; он был виден издалека по четырем или пяти высоким могильникам. Я направился туда, пересек по мелководью Иргиз, нашел Жар-Молла (этот район находился примерно в 400 верстах от Орска) и велел сделать подробную съемку. В течение двух дней мы обследовали все окрестности в поисках более подходящего места, но напрасно.

Течение Иргиза здесь медленное, но он не подвержен неожиданным разливам. Разливается река только весной, когда тают снега; правый берег очень высокий и обрывистый, в то время как с левой стороны простирается необозримая степь. Холм Жар-Молла полого спускается к югу, так что со всех сторон был отличный обзор. Почва - глина и песок вперемешку с солью. На берегах больших озер, расположенных неподалеку от холма, я обнаружил много камыша, который можно использовать как топливо, и соль. Здесь было практически все необходимое для основания форта и поселения.

После трехдневного отсутствия я вернулся к колонне, известил войска, что нашел место для будущего жилья, и меня приветствовали громким "ура!". На следующее утро колонна двинулась на восток. Я выбрал удобный брод, чтобы переправиться на правый берег, приказал остановиться поблизости от вышеупомянутого киргизского захоронения. В то время как люди готовили пищу и отдыхали, я отправился к предполагаемому месту строительства форта, взяв с собой находившихся при мне офицеров-инженеров, двух топографов и нескольких казаков, вооруженных пиками. В сопровождении штаб-офицеров, казаков, башкир и пехоты я еще раз внимательно осмотрел местность и велел отметить пиками размеры нового укрепления; затем я наметил длину стен и двух бастионов (круглых); бастионы должны были возвышаться над расположенными по диагонали углами форта, чтобы с них можно было простреливать соответствующие стороны; измерил землемерной цепью линии могил, отметил их с помощью палок и деревянных кольев и вернулся в лагерь.

Поскольку численность гарнизона была определена в 400 человек и, кроме того, в моем распоряжении находилось несколько сот башкир, сопровождавших обоз, для насыпки запроектированного вала имелось свыше тысячи рабочих рук. 6 июля гарнизон с песнями вступил на строительную площадку и построился в каре. Священник отслужил полевую службу и окропил святой водой войска и линии границ укрепления. После этого люди с лопатами и кирками встали по 120 человек вдоль всех четырех сторон форта и обоих размеченных бастионов и по сигналу барабана приступили к земляным работам. Они копали, словно кроты, отпуская солдатские шутки, и к полудню ров был готов как по глубине, так и по ширине; был насыпан и вал, которому впоследствии придали нужную форму. Позднее внутренняя стена вала и его внешний склон были выложены дерном для большей устойчивости и элегантности.

Пока солдаты и казаки рыли ров, башкиры доехали с телегами из лагеря внутрь фарта, чтобы выгрузить провиант, бревна, доски, железные и деревянные инструменты; с верблюдов сняли кибитки и джуламейки и тут же поставили, чтобы разместить в них багаж штаб - и обер-офицеров.

Казаки, а также пехотинцы и артиллеристы построили для себя большие временные бараки в виде шалашей, крытых войлоком. Провиант был сложен в пирамиду 3 1/2 саженей высотой и 12 саженей длиной. Он состоял, как упоминалось выше, из муки, сухарей, крупы и овса. Все это помещалось в тиковых и рогожных мешках весом от 5 1/2 до 8 пудов каждый. Чтобы предохранить мешки от сырости, их сложили на помост из бревен, а сверху накрыли еще рогожами.