Коптский крест. Дилогия - Борис Батыршин

   Дело было так. Прибыв на место, Яша занял уже знакомый ему наблюдательный пункт - на другой стороне улицы, наискось от клиники. Было условлено, что когда остальные заговорщики подъедут к месту действия, Ольга, которую подручные Стрейкера пока не знали в лицо, дойдет до "лазутчика" и подаст сигнал. Никонову и Корфу назначено было ждать в засаде, за углом. Там же, в квартале от перекрестка, собирались оставить извозчика - со строгим наказом, во что бы то ни стало дождаться седоков. Для верности с извозчиком должен был остаться Николка.

  Корф хотел сам отправиться к Яше - но его отговорили. Нельзя было исключать, что слежку успели приставить и к лейтенанту, а значит, могли видеть его с Корфом; тогда появление лейб-кирасира насторожило бы супостатов.

  Далее, Яков должен был отступить к "засаде" и обрисовать барону и Никонову ситуацию. Ольге предписывалось и дальше следить за клиникой и, в случае прибытия к неприятелю подкреплений, подать сигнал.

  Отменно составленный план был совершенно нарушен через какие-то четверть часа. К клинике подъехала пролетка; и из нее выбрался молодой человек в студенческом сюртуке и фуражке с гербом Императорского Технического училища. В правой руке визитёр держал то ли шляпную картонку, то ли круглую коробку - в такие кондитеры обыкновенно упаковывают кремовые торты. В поперечнике коробка имела вершков семь*, и столько же примерно - в высоту. Коробка была перевязана толстой бечевкой; молодой человек нес ее осторожно, держа несколько на отлете.

  ##* Примерно 30 см. Вершок - единица измерения длины. 1 вершок равен 4,45 см.

  Яков сразу узнал студента: это он в облике мелкого приказчика следил за домом Овчинниковых - как раз перед их стычки с громилами бельгийца. Они, кстати, тоже были здесь - в швейцарской. Раз несколько минут один из них выходил на крыльцо и лениво осматривался по сторонам.

   "Студент" пробыл в клинике недолго - скорее всего, он вообще не ходил дальше швейцарской. Уже через несколько минут визитер снова появился на улице; за им покорно шли оба громилы. Коробка все так же была при молодом человеке, и он точно так же держал ее а отлете. Все трое сели в поджидавшую пролетку; извозчик тронул экипаж, и тот прогрохотал по булыжникам мостовой точнёхонько мимо Яши. Молодой человек постарался слиться с кирпичным столбом ограды, за которым оборудовал наблюдательный пункт - и, тем не менее, отчетливо слышал, как седок скомандовал кучеру - "Гони на Гороховскую!"

  Якову повезло - не успела пролетка скрыться за углом, на Самотёке, как молодой человек уже успел поймать "ваньку", сунуть тому гривенник (пообещав, по прибытии, еще алтын) и не спеша, на безопасном расстоянии, отправиться вдогонку за экипажем с людьми ван дер Стрейкера. Те, и правда, доехали до Гороховской. За несколько кварталов от дома Овчинниковых экипаж отпустили. Громилы спрятались в какой- то подворотне, а "студент" вышел на улицу и неспешным шагом пошел по тротуару. Коробка была при нем - и нес он ее все так же осторожно, как будто она была наполнена посудой из драгоценного фарфора. Дойдя до Николкиного дома, "студент" выбрал удобную позицию, - в чахлом палисаднике напротив - и принялся наблюдать. Якову был отлично знаком этот палисадник, он сам провел там не один час.

  Но теперь Яше было не до наблюдений. Добравшись до поджидавшего "ваньки", Яков велел гнать что есть мочи - на Спасоглинищевский, к Никонову.

  Вот уж - "заставь дурака богу молиться..."! Воодушевленный обещанным гривенником, "ванька" и правда не жалел ни своей, и без того дышащей на ладан таратайки, ни запряженной в нее ледащей клячи. На Чистых прудах пролетка зацепила задней осью за афишную тумбу, колесо отлетело - и Яков, после нескольких неудачных попыток поймать другого извозчика, кинулся бежать - и не останавливался до самого дома инженера Выбегова.

  Глава девятнадцатая

  - Похоже, господа, эти скоты больше ничего не знают.

  Барон хмуро разглядывал связанных хитровцев. Те затравленно косились на него - трусили. Отставной кавалерист велел связать пленных "в козлы" - как это принято в автро- венгерской армии. Незадачливым душегубам спутали руки ремнями, пропустив их под коленями связанных ног, и привязали друг к другу спинами. И теперь, когда одного из них допрашивали, второй не только все слышал, но и ощущал, как подельник трясется от ужаса. А было с чего - в руках барон вертел угрожающего вида гуттаперчевую дубинку, то и дело ударяя ею по венскому креслу. Такого обращения несчастный предмет мебели выдержать не мог - резная, красного дерева, спинка разломанная в щепки наглядно показывала хитровцам, что будет с их ребрами, вздумай они упираться.

  Никонов стоял в стороне и не вмешивался - он- то знал, что лейб-кирасир не станет мучить связанных пленников. Вот если развязать... но так далеко мстительность барона пока не заходила.

  Впрочем, хитровцы и не помышляли о том, чтобы перечить Корфу. Один из них уже близко познакомился с его кулаками , и хлюпал разбитым в кровь носом. Пострадал злодей не на допросе, а в ходе скоротечной схватки, закончившейся для них полным поражением.

  Засада была устроена по всем правилам военной науки. Зайдя в подворотню, откуда минутой раньше вышел студент со "шляпной картонкой", Яша с Николкой увидели посреди двора ван Стрейкеровских громил. Разглядеть их мальчики не успели - громилы кинулись на них, да так что пришлось улепётывать со всех ног. Выскочив из подворотни, Яша с Николкой опрометью метнулись за угол - и громилы, опрометчиво бросившиеся за ними, наскочили прямо на изготовившихся к рукопашной схватке офицеров. Барон двумя хлесткими ударами опрокинул первого бандита на землю - а второй и сам замер, не отрывая взгляда от черного зрачка дула никоновского "бульдога".

  Стянув пленников заранее припасенными ремнями, Никонов оставил Яшу стеречь их (тот щелкнул курком револьвера); а сам, с Корфом и Николкой поспешил к дому Овчинниковых - предстояло брать давешнего студента со "шляпной картонкой".

  Увы, их ждало разочарование - студента там не оказалось. Так что - пришлось грузить связанных злодеев в экипаж и ехать на Воробьевы Горы, там, на самой верхотуре возле Андреевского монастыря, за Мамоновой дачей*, барон снимал на лето флигелек.

  ##* Васильевское -подмосковная усадьба на Воробьёвых горах, принадлежавшая графу М. А. Дмитриеву-Мамонову, по фамилии которого и получила название.

  Каретой (барон мог позволить себе дорогой выезд) правил Порфирьич - денщик Корфа, состоявший при нем с самого Пажеского корпуса. Невысокий, коренастый, седоусый дядечка так встряхнул татей, вытряхивая их из экипажа, что у тех только зубы клацнули; барон умел подбирать слуг.

  Допрашивали пленных в людской, на первом этаже флигеля. Сперва Корф посулил сдать злодеев в участок. Когда это не подействовало, в игру вступил Никонов, предложивший пленникам по десяти рублей золотом - и пусть катятся на все четыре стороны. После того, как и это не возымело желанного действия, Корф решительно выставил из комнаты Николку и Ольгу и взялся за дело всерьез. Гимназист, конечно, далеко не ушел - прилип к двери, вздрагивая при звуках ударов, доносившихся из людской. Пару раз он беспомощно оглядывался на Ольгу, но та видом сидела с независимым у окна - и делала вид, что происходящее ее не касается.

  Ещё через четверть часа Никонов позвал их обратно в комнату. Николка зашел, робея - мальчик ожидал увидеть жестоко избитых пленников, стены, забрызганные кровью.... Но, к его удивлению, громилы были целехоньки - если не считать пары ссадин, полученных при задержании.

  Барон кивнул вошедшим на приткнувшееся у стены канапе. Ольга присела рядом с Николкой; мальчик, скосив глаза, увидел, как девушка нашаривает за кружевной манжетой маленькую черную штучку...

  Громилы состояли в среднего пошиба воровской шайке; месяц назад их разыскал на Хитровке* какой- то немец. Услуги басурману требовались необременительные - стеречь какого- то человечка, упрятанного в дом скорби, да время от времени мотаться с доверенными людьми "немца" по городу. Самого нанимателя хитровцы видели всего раз - переговоры вел некий Иван, а сам "немец" появился лишь пару дней назад, когда, как выразился хитровец, "ентот барчук нам чуть глаза купоросом не выжег". Николка, поняв, что речь о нем, немедленно возгордился.

  ##* Хитромвка, Хитромв рынок - историческое обиходное название района Хитромвской площади в Москве. В конце 19 века была известна как рассадник всяческого ворья, бродяг и жуликов.

  Барон задал вопрос - а не говорил ли наниматель то том, что придется кого- то убивать? Громила подтвердил - да, была речь и о том, что надо бы подколоть кого- то - но до дела, слава Богу, не дошло. Никонова же заинтересовали личности "доверенных людей" - оказалось, что от немца а банду приходил "скубент", называл особое слово и говорил, что делать. "Скубент" этот, личность со всех сторон темная, нюхал кокаин (при этих словах Ольга удивдленно подняла брови), имел при себе ревОльвер, и, вроде бы, делал бомбы. Одну из этих адских машин он сегодня и привез с собой, а зачем - громила не знал.