Башня Зеленого Ангела. Том 2 - Тэд Уильямс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что это за мир такой?..
Тишина исчезла, теперь он снова слышал пение ситхи и Детей Облаков, которое, смешиваясь с земными криками гнева, ярости и боли, создавало сложную, пугающую музыку.
Эолейр получил несколько ранений, а руки у него стали тяжелыми, как камень. Солнце, которое весь день закрывали тучи, переместилось к западу, но он не мог определить, приближался закат или танцевавшее пламя окрасило туман в красный цвет. Большая часть защитников внутренней цитадели Наглимунда уже пала: лишь маленькая группа норнов и последний, самый большой гигант оставались на ногах и собрались в проходе перед высокими дверями цитадели. Складывалось впечатление, что они готовы сражаться до конца. Грязная земля перед ними была усеяна телами и залита кровью.
Битва постепенно затихала, и граф приказал своим эрнистирийцам отступить. Дюжина все еще державшихся на ногах солдат выглядела предельно уставшей, но все твердо решили досмотреть битву до конца. Эолейр подумал, что любит их всем сердцем, хотя вслух проклинал за идиотизм. Теперь пришло время сражаться ситхи, сказал им граф. Требовалось длинное оружие и быстрые реакции, и совсем обессилевшие смертные ничем не могли помочь. Эолейр отвел людей назад, к сравнительно безопасной внешней стене Наглимунда, ему очень хотелось, чтобы хотя бы какая-то их часть уцелела.
Затем он отправился на поиски не ответившего на призыв боевого рога Изорна, обошел сражение, не обращая внимания на воинов ситхи, пытавшихся выманить из-под арки дверей гиганта, который продолжал наносить мощные удары, хотя уже находился на пороге смерти. Казалось, ситхи ужасно спешили, но Эолейр не понимал причины. Почти все защитники, за малым исключением, погибли, а тех, что сражались за двери внутренней цитадели, ждала неминуемая смерть, но находившиеся внутри были готовы позволить им умереть, но не собирались впускать. Рано или поздно ситхи прикончат всех – у народа Джирики осталось немного стрел, но часть норнов потеряли щиты, а из мохнатой шкуры гиганта, прятавшегося за колоннами двери, уже торчал десяток стрел.
Эолейр шел мимо тел смертных и бессмертных, в беспорядке лежавших на снегу, и ему казалось, будто боги сбросили их с небес. Граф видел множество знакомых лиц, часть из них были молодыми эрнистирийцами, с которыми он сидел у костра прошлой ночью, а еще ситхи, чьи золотые глаза смотрели в пустоту.
Наконец он отыскал Изорна в дальней части крепости. Молодой риммер лежал на земле, неловко разбросав руки и ноги, рядом валялся шлем. Его лошадь исчезла.
Бриниох Небесный! Эолейр провел часы на морозном ветру, но, когда увидел тело друга, ему стало еще холоднее. Затылок Изорна был пропитан кровью. О боги, что я скажу его отцу?
Он поспешил вперед, схватил Изорна за плечи и перевернул. Лицо молодого риммера превратилось в маску из мокрой земли и быстро таявшего снега. Когда Эолейр стер часть грязи, Изорн закашлялся.
– Ты жив!
Он открыл глаза:
– Эолейр!
– Да, это я. Что с тобой случилось? Ты получил серьезные ранения?
Изорн сделал долгий хриплый вдох:
– Спаситель меня защитил, я даже не знаю… кажется, у меня расколота голова. – Он поднес дрожавшую руку к голове и посмотрел на окровавленные пальцы. – Меня ударил гюне. Огромное волосатое чудовище. – Изорн откинулся назад и закрыл глаза, снова напугав Эолейра, но через мгновение он их открыл. Теперь его взгляд стал более осмысленным, но следующие слова потрясли Эолейра. – Где Мегвин?
– Мегвин… здесь? – На мгновение Эолейру показалось, что северянин заговорил на другом языке. – Что ты имеешь в виду?
– Ровно то, что сказал. Я видел, как она бродила рядом с теми, кто сражался у цитадели. В тумане я почти ничего не смог рассмотреть как следует, но знал, что в последнее время она вела себя странно. Я поспешил к ней и увидел… где-то там… – Он поморщился от боли и указал в сторону дальнего угла цитадели. – Я попытался ее догнать. В этот момент сзади на меня напал гигант. И вот я лежу здесь. Уж не знаю, почему он меня не убил. – Несмотря на холод, на бледном лбу Изорна выступил пот. – Возможно, появились ситхи.
Эолейр встал.
– Я приведу помощь. Постарайся не двигаться.
Изорн попытался улыбнуться:
– А я собирался сегодня погулять в саду замка.
Граф накрыл друга своим плащом и побежал к передней части крепости, по дуге обходя продолжавшуюся схватку у входа в цитадель. У бреши во внешней стене он нашел эрнистирийцев, которые прятались, точно овцы от грома, и выбрал четверку самых крепких, приказав им отнести Изорна в лагерь. Как только он убедился, что они о нем позаботятся, Эолейр направился искать Мегвин, ему пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы сначала позаботиться о раненом друге.
Он довольно скоро ее нашел. Она лежала на земле в дальней части крепости. Хотя он не видел на ней никаких ран, ее кожа оказалась смертельно холодной, когда Эолейр к ней прикоснулся. Если она и дышала, он этого не видел.
Когда Эолейр немного пришел в себя, он понял, что несет вялое тело Мегвин на руках в сторону лагеря, расположенного у подножия горы под Наглимундом. Он не помнил, как туда добрался. Люди смотрели на него, но выражение на их лицах значило для него не больше, чем блестящие глаза зверей.
– Кира’ату говорит, что она жива, но очень близка к смерти, – сказал Джирики. – Я сочувствую вам, Эолейр из Над-Муллаха.
Когда граф отвел взгляд от бледного, безжизненного лица Мегвин, целительница ситхи встала и мимо Джирики тихо вышла из палатки. Эолейр едва удержался, чтобы не позвать ее обратно, он знал, что в ней нуждаются другие, в том числе его собственные люди. Он понимал, что едва ли она сможет чем-то помочь, хотя не мог сказать, что именно сделала женщина ситхи с серебряными волосами; он слишком сильно был занят тем, что пытался заставить Мегвин жить дальше, сжимая холодную руку молодой женщины, словно рассчитывал передать ей хотя бы часть своего лихорадочного тепла.
На лице Джирики была кровь.
– Вы ранены, – сказал Эолейр.
– Царапина. – Джирики небрежно махнул рукой. – Ваши люди отважно сражались.
Эолейр повернулся, чтобы не вытягивать при разговоре шею, но продолжал сжимать пальцы Мегвин.
– Осада закончена?
Джирики ответил не сразу, и Эолейр, несмотря на глубину собственной боли, почувствовал страх.
– Мы не знаем, – наконец ответил ситхи.
– И что это значит? – спросил Эолейр.
Джирики и его соплеменники обладали удивительной способностью сохранять полную неподвижность, что во все времена отличало их от Эолейра и смертных
