Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как ты его продырявил, у него шкура непробиваемая? – сколько Альфонсо ни старался, скрыть свое восхищение не смог.
– Шкура да. А вот от неба до мозга – мягонькое мясцо. Легко, кстати, протыкаемое.
В проеме двери появился другой волк, оскалился и зарычал, но залезать в избу, почему то, побоялся.
– А вот и мой прием, – крикнул Альфонсо, схватил бутылку водки с полки, швырнул в волка. Почему то он подумал, что это именно водка. Хотя…
– Моя ароматическая вода!– вскрикнула Великая, и тут же все почувствовали, как волк заблагоухал чарующим и нежным ароматом полевой ромашки, отчего скуксил морду и чихнул .
– На вот, лучше спиртом, – Гнилое Пузо протянул Альфонсо другую бутылку, благо, всю географию бутылок у королевы он знал наизусть. И, чтобы отогнать стаю, понадобился целый ящик крепких спиртных напитков.
– Спасибо за спасение, Пузечко, – трясясь от пережитых мгновений, королева потерялась, превратилась в слабую женщину, повисла на Гнилом Пузе, на глазах у изумленной охраны ворот и прибежавшей Лилии.
– Скажи спасибо своему алкоголизму, – пробурчал Гнилое Пузо, за грубостью пытаясь спрятать свое нервное возбуждение, трясущиеся руки и постепенно отстающий от мозга страх.
Охрану королевы тащили четверо мужчин, бросили на стол к Лилии, которая стряхнула на пол все свои тарелки, дорогущий кувшин, еду и вино.
– Быстро, ты, – ткнула она пальцем в первого попавшегося, – и это была Великая, – теплой воды, ты –второй попавшийся, крепкую водку, что осталась, чистые тряпки, вы четверо, держите вот здесь… Да сильнее прижимайте, черти!!
Первую громилу держали вчетвером – легким взмахом лапки, волк оставил на ее животе четыре глубоких пореза, почти выпустив кишки наружу. Корчась от боли, с палкой в зубах, билась бедняга в агонии, пока Лилия, не торопясь и совершенно не обращая внимания на душераздирающие стоны болезной, внешне спокойно запихивала внутренности в охранницу обратно, довольно приговаривая:
– Ладно-ладно, кишки целые, солнышко, терпи. Главное, кишки не порваны, кровь не испачкается, а шкуру зашить – плевое дело… Да держите крепче, уроды!
И она также спокойно, словно зашивая плед, но быстро и четкими движениями заштопала живот охранницы. От обработки водкой раны, та потеряла сознание.
– Выживет? – спросила Великая Лилию, стоя рядом с ведром в руках, в котором осталось немного воды.
– Если гнить не начнет…
Второй охраннице повезло больше – ей волк распахал оба бедра, отчего пришлось пережать ей обе ноги веревками; от боли она тяжело дышала, дожидаясь своей очереди, а дождавшись, потеряла сознание от потери крови, и ее Лилия зашила молча.
– Ладно, оставляйте обеих здесь, – вздохнула Лилия, мгновенно, после последнего шва, превратившись из собранной, властной и решительной знахарки в уставшую маленькую и слабую девчонку, – буду вытаскивать их из под носа у Смаргалы…
…Вот, а дерево стонало и не хотело рубиться, уворачивалось от топора и просило пить.
– Да стой же ты на месте, – сказал Мескотудиандо, размахнулся топором с красной, похожей на ветку дерева ручкой и отсек дереву руку –хлынула кровь, а дерево заорало, как резаное, и было любопытно, откуда летит такой громкий крик из полена, лишенного рта…
– Опять снились какие то бредни, которые услужливо сочиняла голова, и в эти бредни клином влетел крик, пронзительный, визгливый крик:
– Проспали!! Сволочи!! Хорош дрыхнуть, дармоеды, – по спинам спящих, точнее, резко выдергиваемых из объятий Бога сна Амордея, начал гулять веник, хрустя соломинками своих веточек – ручек, – скоро суд, а вы тут!!…
Альфонсо открыл глаза, перестав быть… как же его звали во сне… короче тем, кем он там был, и широко открыл глаза, чтобы практически ничего не увидеть. Солнце еще не почтило Землю своим светом- теплом, потому было темно, и Лилия, мечущаяся по пристройке, виднелась только силуэтом.
– Окстись, ведьма, – крикнул Альфонсо, – суд в полдень, а сейчас еще даже не рассвет!
– А сейчас вы еще даже зенки не продрали, а столько нужно сделать! Вставай, тело на тюфяке!
Понеслась карусель, инициатором и главным организатором которой выступила Лилия: пинками выгнала всех троих мужиков купаться, ни свет ни заря, потом заставила бриться, стричься. потом достала новую одежду из сундука: широкие у бедер штаны, вышитые рубахи с красными воротами, новые сапоги из телячьей кожи, кожаные куртки коричневого цвета; в общем, ведьма неплохо разжилась за последние полгода. Двух охранниц королевы вынесли, едва им стало лучше, чтобы обеспечить покой, и Лилия засуетилась еще пуще прежнего: теперь она одевалась сама. И это было страшное испытание для сундуков с одеждой, одежды и самой Лилии. Летели в стороны платья, юбочки, сарафанчики; блестели, сиротливо, брошенные украшения на разных полках, мощно и быстро, на грани насилия, влезали ноги в сапоги, туфельки, тапочки, все потом летело вверх, разлеталось по углам.
– О господи, эти сапоги с этой юбкой… Ну куда ты пошел, в новой рубахе, а? Какая улица, там пыль и грязь?… Я тебе сяду! Помнешь… Нет, этот браслет не смотрится… Сапоги все начистили салом?
Дальше пошла кропотливая и сложная работа по рисованию лица и сооружению прически. Много нервов ушло, чтобы уложить достойно шикарные, черные локоны, не выпустить в свободное висение ни одной волосинки. Казалось, что и вправду времени не хватит – солнце поднималось отрешенно от земных проблем, быстро и беспощадно.
– Фух, все готово, – выдохнула Лилия. И выпрямила спину.
– Лилька, ты просто богиня красоты, – услышал Альфонсо свою речь, и сам ей удивился. Странно, но глухая, скрытая, словно полупотухший вулкан, ноющая, казалось, задавленная боль по утраченной любви вновь сделала его мягким и сентиментальным, нашла выход странным способом. Альфонсо стал жалеть Лилию, ведь она тоже любила его, любила обреченно, без надежды на ответные чувства, и все же легко могла пожертвовать даже своей жизнью ради… И почему нельзя сделать ей что-то приятное, особенно если это не сложно.
– Черт, я становлюсь бабой, – подумал Альфонсо, – надо бежать отсюда срочно…
Лилька отскочила назад, словно ее ударили по лицу, выпучила глаза и покраснела до самых кончиков ушей.
– Что правда? – прошептала она еле слышно и начала теребить себе пальцы.
– Правда, – влез Гнилое Пузо, – ты самая красивая ведьма из всей деревни. Да чего уж там, даже из всего Леса.
– Ты просто божественна, – тоже прошептал Тупое Рыло. Пылавшие внутри него противоречивые чувства остыли, как он сам говорил, возродив его еще большим верующим, позволив пройти испытание, хотя это и было тяжело. Тяжело настолько, что Тупое Рыло даже стал бледнее, больше проводил времени на коленках, успокаиваясь в молитвах.
– Ой, ребята, я вас так люблю, – вдруг, ни с того ни с сего, зашмыгала носом Лилия, – простите, что держала вас всех в рабстве… Хотя у нас
