Жизнь как приключение, или Писатель в эмиграции - Константин Эрвантович Кеворкян

Владимир: «…Стекла разлетаются. Уши заложило. Бежишь, ищешь маму, бабушку… Еще взрыв. Штукатурка падает. Дым, соседка еле бежит, всё лицо в крови…». «…Никак не можем найти тётю Люду. Думаем, слава Богу, ушла до взрыва. И тут я вижу кисть, порванную, обугленную, окровавленную. Ногу кажется, без ступни. И лицо. Тяжело смотреть, не могу смотреть…».

Юлия: «Вчера возле хлебного киоска убило одного пенсионера, другой ранен в ногу… На ручейке тоже продолжают гибнуть люди. Уже не понятно, сколько народу там полегло, а всё равно продолжают туда ходить: моются прямо там и воду берут и на минах подрываются так, что хоронить нечего. Приехал экскаватор, «засыпал» – всё, что осталось в общую могилу, вот и похороны. Царствие Небесное всем вам!».

Убийству всегда можно найти оправдание, если это жертва, принесенная жертва на «алтарь отечества». Сотни людей, обученных на всяких семинарах и тренингах, настойчиво внушают колеблющимся: «Убей! Убей «сепара», «колорада», он не человек. Убей его не рассуждая – так надо». Нашептывают, науськивают, приказывают, в конце концов. Они говорят, что это необходимо для страны, ради «большого дела». Они лукаво умалчивают, что это нужно именно для их дела, их денег, их власти…

Вера: «Жара!!! Все вокруг подыхает (самое подходящее слово), земля превратилась в камень, небо не голубое, а мутно-белое… Накануне только в нашем районе минометчики расстреляли 2 машины с водой. У меня не укладывается в голове: как можно вести охоту на людей, обычных людей, стоящих в очереди по хлеб, воду?.. Те, кто называет себя патриотами Украины, просто не считают нас за людей, наверное, так легче нажимать на курок».

Владимир: «Этим летом я увидел столько ужаса, что, пожалуй, хватило бы на 10 жизней. Я видел, как погибали люди, хорошие люди, которые имели любящие семьи, друзей, увлечения, смысл своей жизни. И всё это было стерто в одну секунду: миной, осколком, пулей, артиллерийским снарядом, кассетной бомбой… Был человек – нет человека».

Высокомерно сияют огнями Крещатик и Майдан, улица Сумская и площадь Рынок. И сотни людей, считающие себя патриотами, большинство из них с высшим образованием, безостановочно пишут и говорят, убеждая еще сомневающихся: почему надо убивать, агитируют за убийство разными способами, нахваливают убивающих.

А у меня в руках тоненькая, почти самиздатовская книга, которая говорит, что этого делать нельзя. Перечитывая Гоголя

В нынешней украинской школе Николая Гоголя проходят в разделе «иностранная литература».

Впрочем, по мере вытеснения русской классики из учебных программ делаются некие попытки всё же удержать великого земляка в числе отечественных писателей, вплоть до самодеятельных переводов Николая Васильевича на украинский язык с обязательным вычеркиванием из «Тараса Бульбы» всякого упоминания «русского народа» (к которому причисляли себя гоголевские козаки) и «русского царя» (скорый приход которого предрекал Тарас Бульба перед своей смертью).

Вспышку лютой ненависти, вплоть до официального запрета, вызвала на Украине экранизация «Тараса Бульбы» выдающегося кинорежиссера (украинского, кстати, происхождения) Владимира Бортко. Причина всё та же – дословные тексты Гоголя, утверждающие исконное единство русского и украинского народа, величие его православной веры.

Украинский национализм догматически отвергает всемирно известного классика земли украинской лишь на том основании, что он не вопил «Геть вiд Москви!». Наоборот – громогласно заявлял обратное.

А вот Тарас Шевченко в убогом понимании националистов (как до того «революционных демократов» и большевиков) показался им значительнее удобней для идеологических манипуляций: безродный простолюдин, бунтарь, в царской ссылке страдал – не чета любителю итальянских спагетти, малороссийскому дворянину Гоголю.

Но вот любопытно, что сам Тарас Григорьевич к Николаю Васильевичу относился с истинным и неизменным восхищением. В своем письме от 7 марта 1850 года Тарас Шевченко писал из ссылки Варваре Репниной: «Я всегда читал Гоголя с наслаждением… Перед Гоголем должно благоговеть как перед человеком, одаренным самым глубоким умом и самой нежною любовью к людям]… Наш Гоголь – истинный ведатель сердца человеческого! Самый мудрый философ] и самый возвышенный поэт должен благоговеть перед ним как перед человеколюбцем!».

Однако носящиеся с портретом Шевченко мнения своего кумира не разделяют – для них имперский Гоголь чужой, враждебный. И не надо думать, что появились они в результате насильственной украинизации девяностых или двадцатых годов прошлого века. Ненавидящие все «русское» и превозносящие как бы «европейское» (преимущественно польского фасона) обитали на этой земле всегда. Не прошел мимо них и Гоголь в своих писаниях.

Вспомним младшего сына Тараса Бульбы – красавца Андрея, влюбленного в полячку, тоже сделавшего своего рода «европейский выбор». Одна из самых драматических сцен повести, когда Андрей, опьяненный любовью к чужой красавице, во главе вражьего отряда атакует своих единоплеменников.

Этот страшный и напряженный момент особо обыгран в фильме Бортко. Помните скачущего в атаку Андрея в латах польского гусара? Он уже и не человек словно, но механический автомат, рубящий всех вокруг резкими, быстрыми ударами сабли – идеальная машина для убийства. Ни жалости, ни эмоций.

Во время истерического приступа радости среди майданной тусовки, случившейся после крушения российского самолета рядом с Сочи, я наткнулся на текст некоего Олега Пономаря, числящегося у них кем-то вроде оракула: «То, что их так называемые артисты министерства обороны, их так называемые врачи, убивавшие наших детей, – солдаты вражеской армии, сомнений нет. А на войне калькулятор считает односложно – чем больше погибло (погибнет) солдат врага, тем меньше погибнет наших. Какие тут эмоции?». «Вражеские врачи», «убивавшие детей», как я понимаю, это Доктор Лиза – других врачей на борту не было.

Елизавета Глинка, которая несколько лет жила в Киеве, где создала хоспис для онкологических больных, которая спасла сотни детей, покалеченных во время обстрелов Донбасса. Я помню, как эта хрупкая женщина в толпе громко гомонящих знаменитостей поразила меня своей скромностью и даже какой-то застенчивостью.

Прочитаешь хихиканье бывших людей и эмоционально понимаешь, почему Бульба принял страшное, но необходимое решение остановить демона, в которого превратился его родной сын:

– Ну, что ж теперь мы будем делать? – сказал Тарас, смотря прямо ему в очи. – Что, сынку, помогли тебе твои ляхи?.. Так продать? продать веру? продать своих?..

К сожалению, это было и остается главным вопросом Украины-Малороссии – как можно запросто растоптать веру отцов? Как предать своих отцов и братьев? Как ради чужбины продать свою Родину врагу, будь то ясновельможный лях или немецкий оккупант?

С ляхами в книге все понятно, но кто же для Гоголя «свой»? Об этом он говорил неоднократно: «Русский и малоросс – это души близнецов, пополняющие одна другую, родные и одинаково сильные. Отдавать предпочтение одной, в ущерб другой,