Записки старшего прораба - Борис Шустер

На работу в Кузнецк приезжает Балашов Леонид Иванович, Храмцов Лёня. Лёня — наш вечный кандидат, в какие-нибудь местные органы. По странному положению наша организация числится рабочей, т. е. все наши инженеры и техники числятся рабочими. И выдвигать на выборах мы должны рабочих. А их у нас раз, два и обчёлся. Так, что Лёша Храмцов, пока учился в институте, был натуральным рабочим, и был, избираем то в суды, то ещё куда-нибудь. Кроме массы разных достоинств Лёша обладал одним очень полезным и даже остро необходимым талантом. У него было горло, вещь необходимая на стройке. И хотя я в роте был запевалой, потому, что пел громче всех, но у Лёши была просто иерихонская труба. В Кузнецке я воспользовался его талантом. Брал Лёшу на оперативные совещания. Публика собиралась довольно шумная, и когда у меня кончалось терпение, я давал знак, и Лёша включался. Он перекрывал всех, понося направо и налево и тех, и других, пока почтенное собрание не затихало.

У Балашова и Храмцова сложились дружеские отношения с Директором электросетей. Иногда они вместе выпивали по рюмке чая, и беседовали за жизнь. Оказывается, он бывший генерал и начальник связи у Иосифа Виссарионовича. Кстати, Храмцов имел боевой орден, но я так и не выбрался спросить, за что он был награждён.

Подстанция Пачелма

Последним объектом в моей Куйбышевской эпопее была подстанция Пачелма в Пензенской области. Приехал в Пензу вечером, поселился в гостинице, пошёл прогуляться по городу. Ещё на вокзале бросилась в глаза необычная для таких мест чистота. Улицы тоже чистенькие, впереди светится реклама «КУВАКА», видимо выпали какие-то буквы, никак не складывается слово, из которого они выпали. Подхожу ближе, на магазине та же надпись. Оказывается, «КУВАКА» местная минеральная вода.

Железнодорожный вокзал г. Пенза

Утром зашёл в Пензэнерго, взял документацию по ПС Пачелма. Подстанция находится в 150 км от Пензы в сторону Москвы, рядом с железнодорожной станцией и районным центром Пачелма.

Часть ребят и девочки поселились в небольшой гостинице при вокзале, а я с остальными ребятами поселился в соседней деревне в общежитии при МТС. Там во время ремонта жили приезжающие трактористы. Сейчас общежитие пустовало. Удобства на улице, вода в колодце. Пятнадцать лет спустя, Володя Обыдённов рассказывал, как по утрам я умывал их снегом.

У нас с монтажниками всегда были проблемы с дополнительными работами по перемонтажу вторичной коммутации на панелях. Необходимость в этом возникала из-за ошибок проекта или завода изготовителя. У Женечки Богач не было этих проблем. Там, где она работала, почему-то всегда было много монтажников, и стоило ей только намекнуть, как они наперегонки выполняли нужную работу. Думаю, разгадка крылась в том, что, Женя работала в трико, а пройти мимо неё во время работы, не восхищаясь её формами, не мог ни один монтажник, и не монтажник тоже.

С Женечкой произошёл драматический случай. Работали мы в Куйбышеве, нужно было отвезти в Москву документы. Я предложил Жене слетать в Москву, совместить приятное с полезным: передать в контору бумаги и побывать дома. С аэродрома Женя сразу поехала в Управление, а когда в Москве подходила к управлению с крыши соседнего дома, где шёл ремонт, слетел кусок кровли ей на голову. Как она потом нам рассказывала, ничего серьёзного не произошло, но её отвезли в медсанчасть № 11 рядом с управлением, там ей забинтовали голову. А если учесть, что шевелюра у неё мощная, то тюрбан получился огромный. В таком виде её и доставили домой, пред ясные очи родной мамы. Мама, конечно, решила, что дочку в таком виде доставили из Куйбышева, где она на работе получила жуткую травму. На наше счастье в это время у нас в гостинице жила Женина сестра. Она приехала из Москвы, с проектом нового аэропорта в Куйбышеве. По нашей просьбе она подтвердила маме, что Женя говорит правду, и травму она получила в Москве.

В конце декабря работы на ПС Пачелма завершались. Я почувствовал себя неважно, внезапно отключался на ходу. Прихожу в себя, стою, прислонившись к стойке на ОРУ. Сказал ребятам, что пойду, отлежусь, и попросил дозвониться до местной медицины. Лежу в нашем общежитии для трактористов. Открывается дверь, входит милое создание, под пальто белый халат, значит, пришла медицина. Подходит ко мне с очень серьёзным выражением лица, и грозным детским голосом спрашивает:

− Ну, рассказывай, где валялся?

Надо признаться, я сначала опешил. Потом до меня дошло, что она здесь видимо не в первый раз и знает, с кем имеет дело. Не стал разубеждать милое создание и, отсмеявшись, изложил свою проблему. Работу закончили, сдали. Включение наметили на 29 декабря, и ребята взяли билеты на поезд на вечер этого дня. Достать билеты в это время проблема, а на проходящие поезда в двойне.

Юра Сафрыгин рассказывал, как я его инструктировал перед отправкой в местный райком партии с просьбой помочь нам достать билеты. 28 декабря началась пурга, в конце дня нам сообщили, что буран свалил опору линии электропередач 220 кВ. Включение откладывалось. Учитывая, что других билетов на поезд не достать, решил отпустить ребят по домам, сам остался ждать включения. Кстати, выяснилось, что «БУРАН», который свалил опору, это ракетный тягач.

30 декабря с утра стали готовить включение. Процесс затягивался. В два часа начальник стройки предложил пойти к нему в вагон пообедать. Будем нужны, позовут. Нажарил полную сковородку мяса, достал бутылку. Когда закончили обедать, уже стемнело. Зашёл начальник подстанции. Включили линию и АТ на холостой ход, погудели, и разошлись по домам. Я тоже поехал в Москву. Начальником Куйбышевского участка, по моему предложению, назначили Долгих Мишу. Он был из первого набора Куйбышевского Политеха.

Профком 1977–1978 г.г

Мне предложили поработать председателем профкома. Надо сказать, что у меня было предубеждение против профсоюзных работников ещё 50 со студенческих времён. Как-то всегда они оказывались возле кухни, возле путёвок в разные лагеря и т. д. А вот на студенческих стройках я их не видел в первых рядах. Однако это предложение давало возможность поработать в Москве, и я согласился.

Пионерский лагерь. Это главная