Записки старшего прораба - Борис Шустер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я должен отметить, что работа на стройке была организована хорошо. Начальник стройки доложил, что задержка на сутки произошла из-за аварии на питающей подстанции. Я попросил наших специалистов в министерстве подсчитать, сколько времени нужно на устранение этой аварии. Специалисты подсчитали, что на это понадобится не менее двадцати четырёх часов. Вы молодцы уложились в это время. В зале началось лёгкое волнение, каждый спрашивал соседа, о чём речь, какая авария? Начальник стройки, чувствуя, что сейчас кто-нибудь вслух спросит, быстро перешёл к другой теме. Но впечатление о министерских специалистах сложилось. Не менее интересны были и местные Рязанские партийные бонзы. Идёт очередное совещание, но уже в присутствии первого секретаря Рязанского обкома партии, члена ЦК КПСС. Хозяин Рязанской области сидит вальяжно в кресле, в присутствии более сотни руководителей разного ранга, как стройки, так и местной власти. Достаёт из кармана пачку MARLBORO, со смаком закуривает, пуская дым в потолок. Снисходительно слушает выступающих, всем своим видом демонстрируя, кто здесь, кто.
В это время купить пачку и болгарских-то сигарет было не просто. Другим забавным представителем местной власти, был второй секретарь Рязанского обкома партии. Это другой типаж. Если первый был вальяжный барин (правда, не знаю, каким он становился, когда приезжал на ковёр в Москву), то второй был «костолом». Приезжал на стройку тихо, ходил и слушал разговоры рабочих. Понятное дело, что наш народ не стесняется в выражениях, особенно когда что-то не 64 получается, и костерит
начальство почём зря. Наслушавшись, Второй приходил на очередную оперативку и демонстрировал свою осведомлённость в делах стройки. Предрекая всем и каждому в отдельности, что будет, если…
Накануне Октябрьских праздников затопило береговую насосную станцию. Шум, гам, суета. Директор станции, Анатолий Фёдорович Смирягин, таскает шланги для откачки воды. В это время Слава Глинёв вместе с Пашей Гапанюком испытывают шестикиловольтные двигатели, отгоняя толпы бегающих по насосной. Анатолий Фёдорович, был в своё время начальником котлотурбинного цеха. Когда он начинал говорить о трубах, остановить его не было никакой возможности. Был он маленького роста, щупленький. Местные шутники говорили, что он перед монтажом проползал насквозь паропроводы, выискивая внутренние дефекты. Может быть поэтому, а может ещё почему, но нашего брата наладчиков он не любил. Доходило до смешного. Со мной он разговаривал, приоткрыв дверь своего кабинета, не пуская меня внутрь. И вдруг на «разборе полётов» аварии береговой насосной он сказал, что пока все охали и ахали, мешая друг другу, одни наладчики спокойно занимались своим делом. Наступило 7 ноября, до включения блока было ещё далеко. Девятого ноября на утренней оперативке появился второй секретарь Рязанского обкома КПСС, досидел молча до конца совещания. Потом встал и произнёс:
— За обман Партии и Правительства председателю пусковой комиссии, начальнику стройки, начальнику монтажной организации явиться в следующий четверг на бюро обкома. Предоставить объяснительные записки не менее чем на четырёх листах. — И с тем вышел.
Повисла гнетущая тишина. А когда все разошлись по своим местам, началось самое гнусное. Каждый руководитель разослал доверенных на поиски виноватых у соседей. Для нас этой проблемы не существовало по определению. Так как мы стоим в конце технологического процесса, то и заканчиваем работу мы последними. А значит в глазах разных «секретарей» мы всегда виноваты. Между прочим, это происходило и на других объектах, когда уже не стало «секретарей», но никуда не делись, далёкие от понимания технологического процесса, чиновники.
Председателем пусковой комиссии был управляющий «Рязаньэнерго» и бывший директор Рязанской ГРЭС Шестаков Вилорий Николаевич. (Вилорий — Владимир Ильич Ленин Организатор Революции). Надо отдать ему должное. На вечерней оперативке он призвал прекратить поиски «виноватых», а спокойно работать. Хочу сказать несколько слов об оперативных совещаниях. Проводились они ежедневно в 9.00, в 14.00, и в 22.00. Собиралось на них не менее 50 человек. Наши вопросы обсуждались последними, поэтому приходилось сидеть по полтора, два часа без толку. Особенно поучительна была вечерняя оперативка, на которой обсуждались планы на ночь. Заканчивалась она за полночь. Выходит из штаба толпа в полсотни человек, а на стройке видны три, четыре вспышки сварки и всё. Ситуация изменилась когда совещания стал проводить вместо заболевшего начальника стройки, приехавший из Москвы Юрий Корсун, начальник Главцентрэнергостроя. Он не тащил на сборы всех подряд, а распределил совещания по тематике и собирал только тех, чьи вопросы обсуждались. К сожалению, этому примеру больше никто, на моей памяти, не последовал. Корсун явно выделялся на фоне других министерских чиновников. Молодой, энергичный, интеллигентный, что совсем не характерно для этих ребят. Особенно приятное впечатление он произвёл, когда предложил начальнику одной из строительных организаций сесть с ним и нарисовать эпюру нагрузок на стенки бака для мазута.
Возвращаясь к нашим баранам. Руководство стройки взяло очередное повышенное обязательство запустить блок 22 декабря, в День Энергетика. Здесь вмешалось ещё одно обстоятельство. На Костромской ГРЭС готовили к пуску блок 1200 МВТ. Началось соревнование сначала за дни, потом часы и минуты. Я считаю, что такие соревнования в строительстве, а особенно в промышленном, где
вводятся сложные технологические комплексы, ни к чему хорошему не приводят. Желание сделать первым преобладает над требованием, делать хорошо. 22 декабря 1980 года ввели в строй блок 800 МВТ на Рязанской ГРЭС и блок
