Записки старшего прораба - Борис Шустер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня он приглашал прокатиться с ним на Летучем Голландце. Я долго не соглашался, в глубине души подозревая, что действительность будет, не так красива и приятна, как кажется с берега. И мои подозрения оправдались. В конце концов, через год Юра меня уговорил. 9 мая он открывал сезон, и я пришёл. Яхту мы вывели из эллинга и стали её собирать, ставить шестиметровую мачту, крепить такелаж. Подняли паруса: грот и стаксель. Собрали, пошли.
Юра объяснил мне мои обязанности матроса. Я должен работать со шкотом стакселя и откренивать яхту при сильном встречном ветре. Для того чтобы откренить яхту, я должен встать на борт и повиснуть на стальном тросе, прикреплённом к мачте. Для этого я надел на себя пояс с крюком, за который и надо будет цеплять этот трос. В теории всё просто, на деле я, боясь выпасть за борт, стоя на полусогнутых ногах, хватался то за трос, то за шкот. Через полчаса этих упражнений я содрал кожу на ладонях, а Юра радовался хорошему ветру и командовал:
— Выпрями ноги, отклонись сильней, подбери шкот! Не знаю, сколько прошло времени, но в какой-то момент, я увидел, что огромное бревно, к которому крепится грот (по- моему называется гик), летит на меня.
Не успев испугаться, я вылетел за борт. Когда я вынырнул, яхта лежала на боку, а Юра сидел на борту, даже не замочив кроссовки.
— Живой?! Плыви к топу мачты.
Я догадался, что плыть надо к верхушке мачты, приплыл. Юра встал на шверт.
— Толкай её вверх.
Толкнул. Яхта нехотя поднялась и встала в нормальное положение, я подплыл и хотел забраться на борт.
— Обожди, вода должна сойти.
Юра выбрал паруса, яхта стала набирать ход, вода из неё вытекала. Я висел за бортом. Надо сказать, что день был прохладный, и я пришёл в фуфайке и резиновых сапогах. Яхта набирала ход и я почувствовал, что с меня сползают сапоги.
— Юр, долго мне ещё висеть, сапоги сползают.
— Ладно, залезай.
Я резко подтянулся на руках и…. с головой ушёл под воду. Забыл, что на животе у меня крюк. В конце концов, я забрался на яхту, и мы поплыли к причалу. Юра высказал мысль о том, что я видимо больше не захочу плавать на яхте. Но он ошибся. Через пару недель я взял у него ключи от эллинга, вывел яхту, собрал её один, походил по водохранилищу, вернулся к причалу, разобрал и поставил яхту на место. За этот «подвиг» Юра выделил мне в пользование «Летучего Голландца». Я катал на нём матросами желающих. Мы иногда переворачивались, но я уже как старый морской волк, кричал матросу:
— Плыви к топу, толкай вверх.
За участие в соревнованиях в честь Дня Военно-морского флота, Юра наградил меня грамотой.
Я с Юрой Калабановым на «Летучем Голландце» в слабый ветер.
Чем ближе к пуску, тем больше фронт работ. Бригада у Жени Смирнова перевалила за 80 человек. У Васи Голубева работало около сорока специалистов. Парни и девочки в основном молодежь. В гостинице в комнате отдыха организовали танцевальные вечера. Да с такой выдумкой, что от местной молодёжи не было отбоя. У Жени работала интересная пара, муж с женой Фесенко и Рыжова молодые специалисты. Он умница, энергичный, романтик. Организовывал вечера, ходил в походы на байдарке. После окончания работ на Рязанской ГРЭС, они уехали на Курскую АЭС. Прошло лет двадцать. Возле Киевского вокзала я встретил Фесенко, обрадовался.
− Где? Как живёшь? Где работаешь?
Он радостно заговорил. Быстро, не сбиваясь, не отвлекаясь ни на что другое. Он говорил о благодати, сошедшей на него, о батюшке, который привёл его в храм. Глаза его остановились, на мои попытки вставить хоть слово, он не реагировал. Постояв немного, я ушёл, а он, по-моему, продолжал говорить.
У Жени группу, ведущую наладку автоматики возглавлял Марк Зигельбойм. Он был постарше нас. Вместе с ним работала его жена Жанна Гимара. Злые языки говорили, что как специалист она посильнее Марка. Но если Марк любил поговорить, то Жанна работала молча. В отпуск Марк ездил в Бердичев, а возвращаясь, рассказывал, что всё меньше осталось знакомых. Уезжают в Израиль. Мать Марка жила в последние годы в Пансионате для старых большевиков. Она была в своё время членом ЦК Компартии Румынии. В очередной раз, возвратясь из отпуска, Марк рассказал:
— Пригласил к себе дядя, он уезжал в Израиль. Дядя отозвал меня поговорить.
— Марк, хочу объяснить, своё решение. Понимаешь, мы приехали в Советский Союз после войны. Мы ехали, побросав всё. Ехали все, богатые и не очень богатые, молодые и старые. Для нас Советский Союз был землёй обетованной. Когда поезд пересёк границу и остановился, все вышли из вагонов, упали на колени и стали целовать землю. Я старый человек, в Израиле меня никто не ждёт. Но теперь все едут в Израиль, и я тоже еду.
Вспоминаю забавную историю. Мы эпизодически получали в Новомичуринске квартиры для своих сотрудников. Получив очередную квартиру, мы с Женей Смирновым чешем затылки. По всему квартиру надо давать Марку. Но Марк с Жанной и дочкой живёт в гостинице в двух комнатном номере, и вряд ли будет связываться с квартирой, которую надо обживать. А у нас есть и другие семьи на очереди. Решаем предложить квартиру Марку, а там видно будет. Зовём Марка.
− Мы получили квартиру, можешь занимать её.
— Нет, ребята так дело не пойдёт. Мне квартира конечно не нужна. Вы об этом знаете и не должны были мне её предлагать. Но так как квартира мне положена, то я подготовил речь в защиту своих прав. А вы мне сорвали выступление.
Сошлись на том, что мы выслушаем его выступление, признаем свою вину, а квартиру отдадим Вите Орлову. На станцию привезли из Грузии четыре десятка шкафов функционально группового управления (ФГУ). Начальник стройки называл их «функция Ф». Во время проверки, Марк со своей командой обнаружил, что все они собраны неправильно. Нужно перепаивать более сотни концов в каждом шкафу. Предложение отправить шкафы
