Воины Новороссии. Подвиги народных героев - Михаил Иванович Федоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А какие тут ситуации?..
— Что человек не смог освоить самолет?
— Да, почему не полетел…
Максим Сергеевич:
— Я же говорю, кто-то не справляется. Кто-то не видит землю. Не чувствует землю. Есть такое понятие: чувствовать пятой точкой. Когда самолет приближается к земле, в зависимости от темпа приближения самолета к земле и влияния разных внешних факторов летчик должен действовать соответственно, и это… Нет четкой градации: если так — то вот так… Там работает какая-то интуиция, какие-то внутренние решения. Понятно, когда ты уже налетал тысячу часов, грубо говоря, и там все это уже на автоматизме и само происходит, тут не думаешь, что делать. А в начале освоения этого задача летчика-инструктора, кроме всех других элементов полета, научить курсанта видеть землю.
— С неба…
— Чувство полета. Научиться дойти до момента выравнивания и выполнять все элементы, из которых состоит посадка. Выравнивание, сдерживание. Очень много там нюансов. Много специфики по вот этой всей авиационной психологии. На эту тему написаны книги, целые тома…
— Будем говорить, летчик должен чувствовать себя, как рыба в воде…
— Да, да. И у всех этот процесс разный. Даже, казалось, такие моменты, что профотбор, который сдают абитуриенты. Даже он не является четким критерием. У кого-то оценка профотбора высокая, это еще не значит, что ты хорошо будешь летать на самолете. Казалось, это придумано для этого, чтобы отсеять тех, которые притормаживают, но даже при этом… Вот на моем примере. У меня был высокий профотбор. А в освоении самолета у меня были сложности. Ну, грубо говоря, у нас были ребята, которые быстро освоили Л-39, а мне давали дополнительные полеты. И инструктор уже думал, может, меня…
— Списать.
— Да. Были у него такие мысли, а потом вот, знаете, как щелчок, переломилось. Добавили мне полетов двадцать. Я раз слетал, и потом раз, и пошло более-менее. Он меня подвел к первому самостоятельному полету, и меня командир полка выпустил…
Курсант Криштоп
— Что такое первый самостоятельный полет? — углублялся я.
— Это когда летчик впервые летит без инструктора. Он находится один в кабине… При первом самостоятельном полете курсант-летчик еще не осознает… Знаете, вот медведя учат на велосипеде кататься… Научили человека управлять самолетом. Он действует на тех действиях, навыках, которые инструктор ему вложил. Потом уже начинаются попытки, ну, не экспериментов, а попытки попробовать: «А давайте я вот сам». И курсант начинает допускать ошибки. Есть такое понятие «методическая ложь». Допустим, он вылетел. Полета три-четыре слетал и почувствовал себя уверенно: «Я вот уже летаю! Перо на заднице вылезло». Он почувствовал себя, ну, не знаю: чуть-чуть и я — Чкалов! И вот здесь, пацаны… Двадцать лет, понимаете. И начинаются…
— «Класс езды»…
— Да, грубые посадки, отклонения, взмывание, «козление» (прыгание самолета при посадке. — Примеч. авт.) и прочее-прочее. Вот такой ерундой начинает заниматься молодой бестолковый организм. Он почувствовал себя… И тут есть инструкторы такие, что «перо из задницы» ему надо вырвать. Применить определенные психологические и другие шаги, чтобы опять началась планомерная, нормальная работа при освоении других видов полетных заданий. Сначала же полет по кругу выполняется, потом полет на пилотаж.
Я слушал, открыв рот, словно курсант.
— Потом сложные. На групповую слетанность, полеты на применение НАРов (неуправляемых авиационных ракет. — Примеч. авт.) и бомб, полеты на перехват воздушных целей…
— А у вас при первом самостоятельном полете не было ощущения: а, была не была?
Криштоп:
— Есть такое понятие у инструкторов. (Он проводил курсанта, и вот стоит нервничает. Вы же понимаете…) Так есть такое понятие: «Жрать захочет, сядет».
— В любом случае сядет.
Мы засмеялись.
Максим Криштоп:
— Да, полетел, инструктор перекрестился и стоит курит. Ждет.
15. В Борисоглебске. В Хурбе
— Вот вы начали летать. И на вашем горизонте появляется Борисоглебск…
— Да. Как раз после первых полетов Армавирское училище было прикрыто, а были созданы учебные центры в Армавире, в Борисоглебске и в Балашове. И курсантов после первых полетов, кто начал летать, распределили кого в Армавир, кого в Борисоглебск, кого в Балашов. Меня — в Борисоглебск…
— И как вам Борисоглебск?
Криштоп:
— Замечательный город. Приехал туда в ноябре, такое «тухлое» время. Дожди, туманы. Но город мне понравился. Дома сохранились с позапрошлого века. Много их. Лег он мне, — приложил руку к сердцу. — Бывает же такое, первое впечатление, и потом оно на всю жизнь. Первое впечатление у меня совпало с дальнейшим. И учеба, учеба…
— А курсантская форма вам нравилась?
— Конечно! Особенно, когда на первом курсе. Только в форме везде.
— А что делали в свободное от занятий время?
— Там река. Рыбалка… Познакомились, — переглянулся с Наталией Александровной.
— Понятно.
— А диплом получал в Краснодаре.
Я понял: учебные центры снова реорганизовали.
— И вот пошили лейтенантскую форму, и куда же послали новоиспеченного офицера?
Максим Криштоп:
— Окончил с красным дипломом. А кто окончил с красным, была возможность выбирать место службы.
— А какие мысли? Ведь есть Липецк — там асы. Север — там морская авиация…
— Вы знаете, у меня не было на этот счет информации, а только то, что между собой. Были ребята, у них папы, дяди, тети, и особенно из семей летчиков — они имели представление о том, что и где. И я в вопрос, куда лучше ехать, не вникал. Знал, что в то время были части постоянной готовности и на СУ-24, и СУ-25. Я до пятого курса летал на Л-39. Те ребята, которые летали на СУ-25, они поехали в полки с этими самолетами. Что логично и правильно. Я хотел попасть в полк СУ-24. Хотелось попасть в Морозовск — часть постоянной готовности в то время, или — в Хурбу. Меня тянуло на Дальний Восток. Я там не был, и летающий полк, и места, близкие мне. Я родом из Сибири, и хотелось служить в том месте, которое похоже на твою малую родину. Мне интересно было туда поехать, а тут еще и полк летающий.
— Вы же в отпуска ездили к маме на Енисей и огромные расстояния для вас не помеха…
Криштоп:
