Воины Новороссии. Подвиги народных героев - Михаил Иванович Федоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Наверно, и долг перед Максимом: дети теперь на вас… Да и ваш материнский…
— Когда хохлы детям разные гадости слали, я сказала: «Так, убирай это». И забрала телефоны. И говорила им: «Папа в командировке. Он скоро вернется…» Живой, вернется.
Мы говорили. Будь у меня возможность, готов был вручить жене летчика награду, зато теперь без всяких условий мог сохранить ее незабываемый образ в книге.
13. Ожидание увенчалось успехом. В Барнаульское летное училище
Теперь ждал 10 июня. Боясь упустить встречу, 8 июня позвонил Наталии Александровне и напомнил о себе.
Она сказала:
— Да вот должен приехать.
И она сообщит…
Я спросил про фото освобожденных из плена, где в центре стоял похожий на ее мужа мужчина.
— Это он с таким, — хотел сказать изможденным, но не мог подобрать точного слова и только произнес: — лицом?
— Да, это он…
Он держал флаг летчиков…
Наталия Александровна снова хлопотала по семье:
— У меня сын сдает ЕГЭ…
Теперь я ждал приезда самого Максима Криштопа. 9 июня дал о себе знать. А 11 июня в 8 часов получил эсэмэску: «Можно сегодня встретиться в 11 часов?» Я сразу ответил: «Конечно».
В 11 часов у меня дома напротив меня сидели крепкий, но явно похудевший мужчина Максим Криштоп и рядом — его жена Наталия.
— Максим Сергеевич? — уточнил имя и отчество собеседника.
— Да…
Я от души поздравил подполковника Криштопа, попросил его супругу потерпеть и не вступать в наш разговор, и началась наша с подполковником беседа.
— Вы родились когда и где? — спросил я.
— В 1981 году в Сибири, — отвечал Максим Криштоп. — Село Новоселово. На берегу Красноярского водохранилища. Там Енисей. Очень большой, мои родные места. Всегда вспоминаются, где бы я ни служил, места, где родился. Понятно, где-то лучше, где-то хуже, но малая родина одна. У меня много одноклассников, с которыми стараюсь встречаться, когда приезжаю в Новоселово. Раньше мы вообще с Дальнего Востока ездили туда каждый год. Сейчас, к сожалению, не время… А после академии в связи с высоким темпом и напряжением на работе возможности ездить туда, к сожалению, нет…
Понял: после того, как стал служить в Воронеже.
— Что привело вас к авиации?
— Очень все просто: до девятого класса я и не планировал, и не думал, что стану военным летчиком, свяжу жизнь с авиацией. Когда первый раз пошел в военкомат, мне попался проспект Барнаульского летного училища.
— Приписку проходили…
Криштоп кашлял и продолжал:
— Да… Там половина проспекта про Барнаульскую спецшколу первоначальной летной подготовки, а вторая — про Барнаульское летное училище. Я прочитал, посмотрел и решил для себя, что это стоящее дело. И, если позволит здоровье, попытаюсь стать летчиком. Вот и все. Пришел домой, маме сказал: «Мама, вот я взял проспект. Я туда хочу». Она спросила: «Ты уверен в себе?» Я говорю: «Да». Хотя как можно быть уверенным в таком деле. Военных нет в семье. Никогда я не думал об этом и никогда никто специально мне в голову это не вкладывал, чтобы идти по стопам отцов, дедов. Поддерживать династию. Ничего такого не было. И слава богу, что никто не давил. Мама, да, у меня юрист. Всю жизнь проработала судьей. Я знаю, что она хотела, чтобы я тоже пошел по ее стопам. Тогда я — пацан в четырнадцать лет, но она мое мнение учла, приняла мое решение, я окончил школу, и мы поехали в Барнаул.
— Вы увидели проспект летного училища, а если бы танкового?
— Просто я решил, что будет вот так. В то время было три училища летчиков — Качинское, Армавирское и Барнаульское. Барнаульское ближе. Поступил: прошел медкомиссию, профотбор, сдал экзамены, физкультуру. Был большой конкурс. Несмотря на то что это были «темные» времена, 1998 год, в то время пацаны очень активно шли в летчики. Я не совру, но было человек десять на место.
— Вот Каштанов (Герой России, летчик. — Примеч. авт.) четыре раза поступал… А вы с лету?
— Постарался, и получилось. В любом деле должно быть большое желание. Желание было огромным. Теоретические экзамены — я учился более-менее нормально. И для меня сложностей не было. Я больше всего переживал за медицину, потому что без медицины никуда. И все. Прошел медкомиссию, даже несмотря на то, что один глаз у меня не очень. Книг много читал и зрение себе малость попортил. Ничего, все прошел. Прошел КМБ (курс молодого бойца). Но Барнаульское училище было расформировано в том году.
— Сразу?
— Да. 30 августа у нас присяга была, а в начале сентября мы улетели в Армавир. Загрузили нас первых. Курсантов старших курсов попозже, у них полеты, кто в отпусках. И нас — «минусов», самых первых.
— «Минус» — это первокурсник. У него одна полоска на рукаве кителя.
— Да. И мы — «минуса» в Армавире. И там наша учеба началась. Качинское летное училище, к сожалению, в этот момент тоже было расформировано. Прославленное, там больше трехсот героев. А у нас в Барнаульском только двое. Руцкой — вице-президент… Его сбивали в Афганистане. Герой Советского Союза.
— Пертурбации в армии коснулись и авиации.
Максим:
— Приехали в Армавир и начали заниматься. Учеба вошла в русло. Два с половиной года проучились. Теоретическая часть. И через два с половиной года поехали на первые полеты в Тихорецк. В этот момент тоже был ряд переименований, переформирований.
— Горе-реорганизаций.
— Да-да. Страшные слова, которые влияют на жизнь военных. Был тогда Армавирский авиационный институт.
14. Держаться в воздухе. Научиться видеть землю
— Вот, вы говорите о вылетах… Ведь такая птаха, в небе… Какие-то барьеры человек преодолевает…
— Многое зависит от летчика-инструктора, — Криштоп покашливал. Сказывалось нахождение в плену:
— Естественно, многое зависит от тебя, от курсанта-летчика. Человек должен быть заряжен, ориентирован. Потому что воздушная среда не подразумевает наличие в ней человека. Чуждое человеку состояние, что ты не ногами ходишь по земле, а находишься в воздухе и выполняешь полеты. И ощущения, и впечатления. Информация тебе поступает всевозможная. И человек должен… Понимаете, не у всех получается летать.
— Держаться в воздухе…
— Личные качества должны быть, склад характера. Люди ведь разные, и не у всех получается. Не у всех хватает распределения внимания. Быстроты реакции не хватает. Кто-то на самом деле боится. Сами понимаете…
— Еще бы! Забраться на высоту и…
— Такое, что непонятно, что дальше делать… Курсанта посадили, а ему сколько получается. Я поступал в семнадцать. Еще двадцати лет нет, грубо говоря, а были же ребята, которые
