Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Папазян был ответственным за донесение жалоб армянского населения местным властям. По прибытии он был принят вали Битлиса, Мустафой Абдулхаликом, зятем Талаата, «образованным, воспитанным человеком». Папазян, в частности, описывает судьбы семей, у которых из-за попытки их членов избежать воинского призыва конфисковывали имущество, сжигали дома и брали в заложники их родителей[1337].
К середине декабря 1914 г. Папазян приехал в Муш. Он был принят комитетом дашнаков, которые собрались в лазарете, созданном д-ром Завриевым в 1912 г. Главой комитета был Рубен Тер-Минасян[1338]. В маленьком городке Муш армяне и курды жили бок о бок. Котаны, род курдов, господствовали в местном Комитете «Единение и прогресс». Мать главы объединения Ходжи Хаджи Илиаса Сями, депутата из Муша, была армянкой (она была похищена и обращена в ислам), и он хорошо говорил по-армянски. Он был в городе лидером; Сервет-бей, младотурецкий мутесариф, «воспитанный молодой человек», «получивший образование у Филибели [Ахмеда] Хильми»[1339], был вынужден принимать во внимание его взгляды. Другой выдающейся персоной был армянский командир Васиф-бей, также имевший определенное влияние в Муше. Он отличался тем, что не был связан с младотурецкой партией[1340].
Равнина Муша и ее горные окрестности, Сасун, имели своих революционных предшественников, которые оставались у всех в памяти. Сопротивление 1894 г. и подвиги армянских фидайи, совершенные в дни правления султана Абдул-Гамида, помогли армянам Муша приобрести достойную репутацию за храбрость. Даже несмотря на то, что активисты АРФ стали учителями и уважаемым» политиками после 1908 г., они все еще вызывали подозрение среди высокопоставленных турецких чиновников в Муше. Имеется прекрасная иллюстрация этого явления с учетом того, что архиерей Муша Нерсес Хараханян передал патриарху Завену его беседу с немецким консулом в Мосуле Голштейном, который совершил путешествие по региону в 1914 г. Консул сказал ему, что государств: совсем не верит армянам, и добавил, что курдские бандиты, находящиеся в районе Сасуна в Хойте и в других местах, были вызвано в Муш и продемонстрировали искреннюю гостеприимность по отношению к людям архиерея. «Ясно видно, — писал архиерей, — что государство пыталось найти повод обрушить несчастья на армян региона»[1341].
Как и в Ване, эти мрачные предчувствие вне всяких сомнений, мешали властям повседневно поддерживать отношения с армянскими лидерами. 25 ноября состоялась встреча, в которой участвовали Папазян, два лидера местного объединения Иттихада: Дидо Решид, ответственный секретарь, делегированный Комитетом «Единение и прогресс» Парамаз, родственник Илиаса Сями. Вое трое подтверждали необходимость совместной работы, чтобы организовать тыл армии и собрать и транспортировать провизию снабжение. Вместе с тем также обсуждался вопрос в отношении армянских добровольцев с Кавказа, чье сотрудничество с русскими привело в ярость Комитет «Единение и прогресс»[1342]. Будучи депутатом парламента руководящим членом АРФ, Папазян фактически играл роль посредника. Он, как только мог, занимался такими неоднозначными вопросами, как призыв и реквизиции, которые набирали темп в начале декабря[1343]. К началу войны Муш стал центром обучения и призыва, в который потоком поступали призывники из Диарбекира, Харпута, Генсе и Хазо. Тем не менее в городе не хватало основных видов обслуживания и зданий для размещения этих солдат, поэтому их селили в мечетях, школах и ханах. Вести о маршруте кавказской армии в январе породили беспорядочную ситуацию в городе, а также массовое дезертирство батальонов гамидие, которые вынуждены были считать свои потери. По словам Папазяна, эти дезертирства были спровоцированы Хаджи Мусой, братом депутата Хаджи Илиаса Сями[1344].
Недоверие турок по отношению к армянам в Муше, однако, не привело АРФ к изменению стратегии сотрудничества с властями. Армянский депутат даже принял предложение мутесарифа стать председателем комиссии из восьми человек, включавшей двух чиновников и ответственной за организацию снабжения фронта. В своих воспоминаниях Папазян отмечает, что это поставило его в такое положение, когда он должен был устанавливать правила, контролирующие то, как призывники используются для транспортировки, — главным средством транспортировки в то время являлась человеческая спина. В этих правилах были указаны максимальный уровень нагрузки и необходимое время отдыха[1345]. Однако, поскольку зима все вше продолжалась, чрезвычайно жесткий климат региона затруднял такую транспортировку, в то время как армянские солдаты в трудовых батальонах подвергались чрезвычайному риску: часто их убивали в деревнях через которые они проходили. Папазян отмечал, что недовольство постоянно возрастало, но армянские представители продолжали советовать выполнять требования государственных властей как можно полнее, армяне не приняли во внимание тот факт, что мутесариф Муша организовал прекрасный прием для руководителей курдского племени дибран, хотя эти чете грабили деревни расположенные на равнине[1346]. Армянский представитель пожаловался на это мутесарифу, обращая внимание на то, что власти только подстрекали бандитов поддерживать преобладающую анархию, оказывая такое отношение и усиливая риск дестабилизации османского тыла, что влекло за собой такую анархию[1347].
После этой бурной встречи в архиепископской епархии было проведено тайное совещание армянских руководителей. На совещании было принято решение «не поддаваться провокациям, но мириться с ними и не высказывать [армянского] недовольства в излишне демонстративной манере»[1348]. Празднования нового, 1915 г. послужило поводом для восстановления дружеских отношений: мутесариф, армейские начальники, судьи и видные деятели Муша явились к своим несколько скептически настроенным армянским коллегам, чтобы поздравить их с Новым годом[1349]. Цинизм властей стал еще более явным в январе, когда мутесариф предложил Корюну, хорошо известному представителю АРФ из района Тарой, согласиться возглавить армяно-курдский отряд милиции, который мутесариф хотел создать для «нужд охраны равнины Муш» Ответ Корюна был таким же абсурдным, как и само предложение: он предложил создать полностью армянский отряд милиции, снаряжаемый вооруженными силами. Мутесариф благоразумно пообещал «передать предложение вали Битлиса»[1350].
Армянские лидеры, конечно, оценили ситуацию и обсудили организацию их собственной обороны. К февралю 1915 г. этому вопросу были посвящены довольно серьезные обсуждения. Они в точности описаны Папазяном, сообщившим нам о том, что первыми поставили вопрос бывшие фидайи, жившие в деревнях на равнине, которые жаловались на постоянный надзор. Депутат и другие, чьи мнения совпадали с его мнением, отмечали нехватку людей для защиты, а также нехватку оружия: у них было в лучшем случае 700–800 охотничьих винтовок и 150–200 винтовок, «более-менее подходящих, но для которых, однако, было
