Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Февральская поездка Рубена и Корюна по деревням региона была совершена с целью исполнения распоряжений их партии. Однако их отъезд не прошел незамеченным. Согласно информации, дошедшей до объединения дашнаков Муша, семь или восемь курдских жандармов были направлены в Гоме, родную деревню Корюна. Папазяну, вызванному в конак следующим утром вместе с архиереем Хараханяном, мутесариф сообщил о том, что накануне вечером Корюн и Рубен сожгли заживо капрала Мустафу Факхи и нескольких жандармов. Сервет-бей угрожал сжечь деревню, где это произошло, если два армянских лидера не придут сами. Он объявил о том, что планирует взять армянского депутата в заложники и держать до тех пор, пока они не появятся[1352].
Тем не менее эти угрозы должны учитываться в будущем. Так, Папазян отмечает, что мутесариф пригласил его на ужин к себе домой, где он «был взят под надзор начальника полиции», а также согласился разрешить депутату поехать в деревню, где произошел инцидент, чтобы провести следствие с Васифом-беем, военачальником Муша. Казалось, в этом странном противостоянии обе стороны пытались избежать окончательного раскола. Папазян и Васиф-бей без промедления пустились в путь в сопровождении каймакама Буланика Эсада-бея, мюдира Хазо Сулеймана и конвоя из семи или восьми полицейских. По прибытии в Гоме они застали сотни курдов из близлежащего района, разграбляющих деревенские дома и похищающих зерно. Эти отряды гамидие взяли в заложники около пятидесяти мужчин и женщин, позволив остальным убежать. Беженцев допрашивали перед Папазяном, который пытался заставить их почувствовать себя и говорить свободно. Затем деревенские жители сказали, что жандармы приехали накануне вечером «собрать налоги». Согласно традиции, Корюн позаботился о жилье и еде для них. Вскоре после этого один из курдских жандармов, старый знакомый Корюна, приехал к нему домой и предупредив его о «дьявольских планах» капрала Факхи, планировавшего убить его и Рубена «по приказу комитета иттихадистов в Муше». Вслед за этим Корюн поджег хлев, в котором ночевали жандармы, и блокировал выходы из него; жандармы, которые смогли выбраться через крышу, были расстреляны. По словам Папазяна, расследование завершилось выводом, что была поставлена «ловушка», и спустя день заложники были освобождены[1353]. После возвращения Папазяна и Васифа в Муш мутесариф прослушал отчет о решении вопроса «не моргнув глазом». Папазян даже говорит, что был удивлен объективным отношением Сервет-бея, признавшись, что не понимал до более позднего времени, что поведение мутесарифа объяснялось тем фактом, что он надеялся заставить Корюна и Рубена, двух главных военных лидеров вернуться в Муш, где он смог бы заключить их в тюрьму[1354]. Несколько дней спустя полиция провела обыск в комитете АРФ. Однако прежде чем их комитет был закрыт и двери опечатаны, боевики партии смогли похитить спрятанное там оружие и архив партии[1355].
Среди других признаков возрастания напряженности был случай в феврале, когда призванные в трудовые батальоны солдаты, получившие задание перевезти запасе с равнины Муш на фронт, начали исчезать вначале один за другим, а затем целыми группами. Когда их семьи и друзья пытались получить о них какую-либо информацию мутесариф неизменно отвечал, что дороги занесло снегом или что мужчины «были вынуждены преодолеть более протяженные чем ранее, дистанции, чтобы не отставать от продвижения османской армии» (очевидно никто не знал об отступлении армии). Кроме того, видные деятели деревень равнины были арестованы под разными предлогами — например, они отказались отдать войскам требуемый ими урожай — и помещены в тюрьму Муша. Мутесариф оставался вежливым, тем не менее, объявляя в ответ на жалобы Папазяна, что у него не хватает отрядов, необходимых для восстановления порядка в стране, которая погрязла в анархии, что необходимо проявить терпение и помочь ему выполнить задание и что побег Рубена вызвал гнев мусульманского населения[1356]. В тоже время он продолжал набирать больше и больше людей для службы грузчиками. Папазян не отказал ни одной его просьбе. Для удовлетворения требований мутесарифа ему нужно было обратиться либо к крестьянам, которым было пятьдесят или даже шестьдесят лет, или к юношам пятнадцати-шестнадцати лет. Один из этих новых призывников, 60-летний мужчина, затем клятвенно утверждал, что его батальон, состоящий из 250 грузчиков-армян, покинул Муш в январе 1915 г. в сопровождении двадцати жандармов, ехавших верхом. Несмотря на сильный снегопад, он добрался до Гасанкале, перенеся множество трудностей. К этому времени в батальоне насчитывалась только сотня мужчин, чья выносливость поразила жандармов. Остальные погибли в пути от переохлаждения или истощения[1357].
Как и в Ване, ситуация существенно не ухудшалась до марта. В регионе Муша преследования, направленные против армянских деревень санджака, начались с призывной кампании известного курдского руководителя Хаджи Мусы Бега, получившего дурную славу в 1890-х гг. за злодеяния, совершенные на равнине и в Сасуне. Хаджи Муса был, в частности, ответственным за нападение на Мушагшен, где он убил несколько деревенских жителей и сжег дома[1358], а также за убийство членов семьи мэра Авзуда, председателя Малхаса, заживо сгоревшего в их амбаре[1359]. В ответ на эти вторжения старые фидайи потребовали от их руководителей позволить им уйти в горы. Около тридцати из них, не ожидая указаний отряда, ретировались в Монастырь Апостолов, откуда открывался вид на город. Когда об этом сообщили мутесарифу, он немедленно отправил лейтенанта черкеса Ахмеда и несколько сотен всадников, чтобы взять в плен или убить этих людей, бросающих вызов его власти. На очень крутой дороге, ведущей к монастырю, первый выстрел посеял панику среди лошадей. Лейтенант свалился в пропасть на обочине дороги[1360].
Несмотря на вызванное этим инцидентом напряжение, д-р Папазян продолжал регулярно встречаться с Сервет-беем, иногда разговаривая с ним на французском языке. Все еще существующие вежливые отношения не помешали армянскому доктору потребовать от мутесарифа навести порядок на равнине и прекратить разграбление деревень, если он хочет предотвратить уход людей в горы[1361].
Рассказанный Папазяном факт позволяет нам заострить внимание на случае, когда Сервет-бей получил приказ от его начальников перейти к более репрессивному этапу в отношении армян его санджака. В конце марта Сервет был вызван в Битлис вали Мустафой Абдулхаликом[1362]. Хотя нам не известна сущность их бесед, период их проведения более-менее совпадает с неделей, когда Центральный комитет иттихадистов пришел
