Сколько волка ни корми - Карина Сергеевна Володина

И промаргивается – словно тщась согнать с ресниц задержавшийся на них сладкий сон. Морок. Что-то невесомое и несуществующее – что-то, чем кажется ему присутствие Баи сейчас.

А глаза всё те же – синие-синие. Удивительно большие на узком, угловатом, умном и немного хитром лице. Когда-то Баю насторожило именно это – лёгкая хитринка. Когда-то Бая подумала, едва взглянув на него: нет, этот точно далеко пойдёт. С ним нужно держать ухо востро.

Рубцы на его скулах побледнели, но остались там, где их запомнила Бая – выучила наизусть, глазами, пальцами, губами. Пробежала тонкая седая прядка по мягким русым волосам – но даже способ среза их остался прежним, коротким спереди и длинноватым сзади. Вран никогда не обращал особого внимания на свои волосы: не лезут в глаза – и ладно.

Бая замечает первые отметины морщин на его высоком лбу – но ни одной на щеках и у глаз. Видно, не так проста и весела жизнь в славном свободном племени, как восхваляет её Вран в своих письменах.

Бая замечает серьгу.

Маленький и узкий, потускневший ножик болтается в его ухе. Кажется, Вран совсем не умеет ухаживать за железом.

Бая должна бы заметить и что-нибудь ещё, Бая должна бы проверить, в каком состоянии пояс, выданный – выданный ли? – Врану предками, носит ли он его или отринул и это в знак очередного «фу» всем волчьим обычаям, – но взгляд Баи почему-то отказывается опускаться ниже.

Глаза. Скулы. Рубцы. Волосы. Ножик. И всё заново, и всё по новой: глаза, скулы, рубцы, волосы, ножик…

– На выход, – хрипло говорит Вран, встряхнув головой.

Бровь Баи взлетает вверх.

И ползут, ползут, ползут, в ужасе понимает она, вверх и уголки её губ – и она совершенно не понимает, как ему удалось это даже сейчас.

Даже теперь.

Даже теперь, когда…

– Нет, нет, – быстро говорит Вран, резко вскакивая со своего величественного стула – с чуть большей поспешностью, чем следовало бы сидящему на нём столь же величественному человеку. – На выход – все остальные. Зима! Встала!

Зима опирается рукой о землю, продолжая ошарашенно таращиться на Баю. Похоже, за гостью из затянувшегося сна её поначалу принял не один Вран – только для Зимы этот сон оказался скорее пугающим, чем желанным.

Вран хватает Зиму за шиворот – и выталкивает её прямо на Горана с Зораном.

– На выход, – повторяет он им почти угрожающе.

– Да мы поняли, – ухмыляется Горан.

– Да, мы поняли, Вран.

– Да, нам дважды повторять не нужно.

– Да зачем – мы и с первого раза всё на лету схватываем!

Наверное, запах всё-таки немного изменился. Стал ещё отчётливее, ещё ощутимее. Может, дело в возрасте?

Или в том, что Бая не вдыхала этот запах очень-очень давно?

– Итак, – говорит Бая. – Похоже, я всё-таки не рассчитала время. Главы других племён уже ушли?

Вран глотает ртом воздух. Они наконец-то остались одни – и, кажется, Вран хочет ответить Бае какой-то остроумной шуткой.

Но он просто продолжает молчать.

И смотреть на неё.

Вран стал настоящим мужчиной – пусть и не таким крепким, как Горан с Зораном, но Бая всегда знала, что такое взросление не для него. Вран остался сухим и поджарым, чуть больше мышц на жилистых руках, чуть больше разворот плеч – но если бы Бая увидела его со спины, она бы, наверное, с трудом разглядела хоть какие-то перемены.

О чём Бая вообще думает?

– Я думал, ты будешь похожа на неё, – выдыхает наконец Вран.

Бая моргает.

А потом ей хочется рассмеяться – может быть, только немного натянуто.

Да, похоже, Вран тоже думает совсем не о том.

– На мою мёртвую мать? – спрашивает Бая спокойно. – Что ж, это… любопытное наблюдение. Даже не знаю, что мне на это ответить, Ворон из Сухолесья. На самом деле я бы хотела на неё походить.

– Нет, я говорю о… – мотает Вран головой. – Лесьяра была… ты была… Я пожелал ей. Найти своё место. В вечном лесу. И Радею тоже. Ты получила моё письмо?

И куда подевалась вся плавность его речи, когда она так явно ему нужна?

Бая вспоминает: никуда. Бая вспоминает: у неё очень хорошо получается лишать его даже не плавности – связности слов.

– Да, я получила Зимино письмо, подписанное твоим именем, – кивает она. – Спасибо, Вр… Ворон?.. Это было очень… необычно. И всё же – где…

– Ты получала все мои письма? – перебивает её Вран.

И слегка сужает глаза – присматривается. Ловит любое движение её глаз, любое движение её лица, любую подсказку, которую она неосторожно выпустит наружу.

И делает шаг вперёд – а вот это уже неосознанно.

Бая и забыла, как много его собственных движений ей известно. Бая и забыла, как ловко она умеет читать все его, как ему кажется, незаметные уловки.

И запах мажет по её чуткому носу ещё сильнее, и запах утягивает её в себя, наваливается с удвоенной силой, и Бае вдруг хочется закрыть глаза и вдохнуть его глубоко-глубоко – и именно поэтому Бая отступает на шаг и бесстрастно говорит:

– Главное, что я получила твоё последнее письмо, Ворон из Сухолесья. Ты слетел на крыльях праведного негодования со своего места и прилетел на наши земли – и созвал всех, кто хочет услышать твои намерения относительно них. Вот она я – я готова. Где же все остальные?

Вран молчит ещё немного.

Бая видит, как борются в его синих-синих глазах правда и вымысел.

А затем Вран говорит:

– Да, ты права, кр… Бая с Белых болот. Все уже ушли. Ты немного опоздала.

«Красавица». Он почти назвал её красавицей.

Может ли эта встреча стать ещё нелепее?

– Вот как, – говорит Бая. – Очень жаль. Не знаю, как так получилось – я выдвинулась сразу же, как только получила сообщение от твоей птицы.

Чёрный ворон тоже здесь – сидит в углу на крепком длинном шесте, спрятав клюв в перьях. Ткань небольшой палатки слегка колышется на слабом ветру, то и дело похлопывая птицу по перьям.

– Сразу же? – зачем-то переспрашивает Вран.

– Сразу же, – зачем-то подтверждает Бая.

– Да, – говорит Вран растерянно. – Да, думаю, птица могла… немного заблудиться. Странно, что она не заблудилась… с остальными. Они гораздо дальше от этих земель.

– Да, – соглашается Бая. – Очень странно. И теперь мы?..

Взгляд Врана вдруг рассеивается – смотрит вроде бы на Баю, а вроде бы и за её спину.

Вран не отвечает.

Его лицо начинает страдальчески кривиться.

– …стоим здесь в обществе твоего невидимого собеседника, – заканчивает Бая вопрос, не требовавший завершения. – Что