Сколько волка ни корми - Карина Сергеевна Володина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ха, – тянет Горан. – Разойтись…
– Да чтобы разойтись, надо бы сначала…
– Да ладно, ладно, хоть одна пришла – уже хорошо, – кивает будто сам себе Горан. – Да, пришла, Зоран, смотри-ка – и кто пришла! Ну Нерев, ну всё – попался, наконец, а я говорил ему – придёт, а он мне – да не, не придёт, а теперь он мне знаешь что должен?
Бая слегка склоняет голову набок.
Удивительно – всё те же речи, всё те же шутки-прибаутки. Как из льда, на дюжину лет их заморозившего, Горан с Зораном вышли – мудрости им, кажется, точно не прибавилось. Как и умения вовремя прикусить язык.
– Не для того я здесь, чтобы о твоих спорах с Неревом слушать, Горан, – мягко прерывает она Горана. – С удовольствием бы с тобой это обсудила – но, кажется, что-то другое с кое-кем другим обсуждать мне нужно. Не могли бы вы меня к нему проводить? К Ворону. Из Сухолесья.
– К Ворону, – повторяет за ней Горан.
И отчётливо слышит Бая смех в его голосе едва сдерживаемый.
Вот оно что. Значит, не слишком-то даже верные Врановы соратники его имя новое привечают.
– Да, Горан, пойдём, отведём, – оживляется Зоран. – Чё тут сторожить? От кого чё охранять? От сорок и зайцев? А вот мы сейчас возьмём и отведём. А вот мы сейчас приведём и скажем: Ворон, ну чего, может, и сворачиваться нам можно, чегой-то нам тут воздух один холодный до ночи поздней пасти́? Не ходит тут никто, а уж коли человек какой зайдёт…
– Тут-то мы его сразу…
– Да, тут-то мы его сразу и…
– Ворон, – напоминает Бая чуть холоднее: ей не нравятся эти мечтательные рассуждения о том, что же сделают Горан с Зораном с этим предполагаемым человеком. – Из Сухолесья. Буду признательна, если смогу оказаться у него как можно скорее. Меня ждёт моё племя.
– О, племя, – понимающе кивает Зоран.
– Да, племя, это мы слышали, – говорит и Горан.
– Ты теперь у нас…
– Ну, не у нас, а у них…
– Ну, в общем…
Путь оказывается коротким – Баю, собственно, можно было и не сопровождать, а просто кивнуть на одну из дальних палаток и сказать: тебе – туда.
Горан с Зораном сочувствуют ей по поводу гибели Лесьяры и Радея, Горан с Зораном заявляют, что уж Бая-то – точно великая глава племени, в этом они не сомневаются, Горан с Зораном всячески пытаются выведать у неё хоть какие-то подробности – но Бая не даёт им ничего, кроме вежливых улыбок. Место вокруг дышит странностью и какой-то… загнанностью. Бая не видит снаружи ни одного волка, хотя день только начинает клониться к концу – никто не выходит ей навстречу, не просовывает своё любопытное лицо в прорезь грубо сшитой ткани, не провожает её пытливым взглядом; впрочем, какую-то возню Бая всё же слышит. Несколько раз улавливает даже шёпот, шорох приоткрываемых лоскутов – но они тут же сдвигаются обратно, не успевает она и покоситься в сторону звука.
«Ловушка, – немедленно сказал бы Сивер. – Бая, это ловушка! Он привёл тебя сюда, заманил, обманул, он же знал, он сразу понял, что никто не откликнется на его глупые призывы – кроме тебя. Да, да, кроме тебя. Ты пришла сюда, а теперь…
…никогда…
…отсюда не выберешься…»
Бае снова становится смешно.
Нет, это совсем не похоже на Врана – предполагать, что никто не явится на его зов. Как можно, когда зовёт такой волк? Вран, должно быть, ожидал, что придут все и сразу – может, даже племена, которые забыла указать в письмах не слишком-то хорошо разбирающаяся в истории Зима.
– Ну, так-то… – начинает Зоран.
– …вот, – заканчивает за него Горан.
– Так-то пришли.
– Так-то вот его опочивальня.
– А он куда сказал всех вести? Сюда разве?
– А ты где здесь «всех» увидал? Чего нам Баю на отшиб тащить, когда и нет там больше никого? Нет, пусть прямо к нему и заходит.
– Ну да, Бая, ты прямо к нему и заходи. Ой, Бая, ты только погоди немного, проверить бы, не торчит ли там эт…
Зоран немного опаздывает со своим предупреждением – Бая уже решительно отодвигает ткань, делая шаг в палатку. Она и забыла, насколько утомительной может быть болтовня Горана с Зораном.
Бая делает первый шаг – и на мгновение ей кажется, что она сделала его очень и очень зря.
Что она сделала всё это очень и очень зря.
Бая чувствует запах.
Сильный и свежий – чем-то слегка напоминающий ель. Колючий. Холодноватый – запах Врана никогда нельзя было назвать уютным, но почему-то он всегда успокаивал Баю. Когда-то давно. Давным-давно. Бая не спутает этот запах ни с чьим на свете – слишком уж он отличается от запахов большинства волков, с которыми она жила бок о бок с самого рождения.
А потом Бая чувствует запах Зимы.
И – более того – едва не спотыкается о саму Зиму, растянувшуюся прямо у входа.
Прямо на голой, где-то – мокрой земле.
Да уж.
И где же славные деревянные полы?
– Ну во, – огорчённо говорит Зоран. – О чём и речь. Зимка, подъём!
Зима вздрагивает, открывая глаза.
Бая едва замечает её движение – всё её внимание приковывает кое-что другое.
Кое-кто другой.
И тут, хорошо, вот тут-то Врану и впрямь удалось её удивить. Даже поразить, возможно. А вот чем – это уже другой разговор.
Вран тоже распахивает глаза – и Вран, разумеется, не лежит на земле. Вран сидит.
На огромном резном, украшенном разноцветными камнями… стуле?.. Нет, нечто слишком крупно и тяжеловесно, чтобы называться стулом. Должно быть, для этого есть какое-то другое название.
У людей, например.
А ещё на Вране огненно-красная, кричащая своим ярким цветом рубаха – старики говорят, именно в таких рубахах и появляется порой Хозяин.
И Вран, помнится, тоже так говорил.
Когда-то.
А теперь восседает на своём внушительном седалище в этой красной рубахе сам.
Бая смотрит на Врана.
Вран смотрит на Баю.
Что Бая должна почувствовать?
Удивление, растерянность, раздражение? Гнев, тоску, недоверие к самой себе – вот он, перед ней, неужели она всё-таки к нему пришла? Желание высказать всё и сразу – или, наоборот, резко развернуться от одного его вида и широким шагом направиться прочь с бывшей стоянки её племени, которую Вран превратил своими сшитыми в тряпичные стены портянками непонятно во что?
Может, Бая должна возжелать всем сердцем влепить его бесстыжему, самоуверенному лицу хлёсткую пощёчину?
Или…
Нет – Бая совсем не желает никаких пощёчин.
Почему-то Бая хочет…
…улыбнуться?
