Механическое солнце - Павел Александрович Шушканов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так и называют.
Лиман кивнул. Чашка в его руках дрогнула, и темная полоска пересекла похожий на голову лошади рисунок.
– Я слышал, что на юге его называют столицей и никак иначе. Вроде бы как дань уважения к тем временам, когда кроме наших островов вокруг было только неизвестное море. Но я всегда слышал в этом легкую насмешку, такую, знаешь, – Лиман пощелкал пальцами, подбирая слово, – снисходительную. Вроде того как когда флот Близнецов охраняет наши берега по какому-то древнему как нашивки на моем кителе договору. Все равно что вытирать брюзжащий рот немощному, но когда-то могучему отцу. Не находишь?
– Ты говоришь крамольные вещи, фишер.
Лиман усмехнулся.
– Решил меня оскорбить? Оставь эти прозвища для Гримма и подобных ему. Я тебе плачу и за это требую уважения.
Игор едва заметно растянул уголки губ и тут же прикрыл насмешливую улыбку чашкой.
– Ты мне платишь. Платишь Игору и потому не можешь просить об уважении. Только о светской беседе, которой я лишен в своем доме, а старые книги и настенные паразиты, знаешь ли, неважные собеседники. И еще об информации. Все эти разговоры об уважении вызывают боль в моих суставах, – он промокнул губы салфеткой и уставился в окно. – Ты им не поможешь? – Игор указал в сторону окна. Больничная карета уже укатила вниз по улице в сторону городского морга, куполом возвышающегося над старым рыбацким поселком. Полыхнула вспышка фотоаппарата.
– Не мой округ. Констебль Керн неплохой человек, но приставать к нему с вопросами и предлагать помощь – редкая бестактность, – Лиман подался вперед и спросил в полголоса, стараясь не смотреть в впалые рыбьи глаза. – Настоятель Клод как-то причастен к тому, что произошло с дирижаблем? Если да, то как именно? Я не слишком верю в совпадения – Архипелаг слишком густонаселенное место для такой роскоши как совпадения. Каким-то неведомым чудом это дело досталось мне, а не Новаку и, прежде чем я придумал, как от этого можно отвертеться, выясняется, что наш пришелец – гость из Жерла Хета Рой подкупает моего агента в мире воров Гримма, чтобы украсть единственную нормальную улику со склада – механического болвана автопилота, единственного свидетеля происшествия. И в тоже время наш общий любимец легарий, видимо не за стопку талеров, а по доброте душевной, списывает механизм на склад, откуда его уводит настоятель этой церкви поклонения шестеренкам. Не многовато ли событий для одного дня? Я плохой констебль, но какие-то странные липкие нити между этими субъектами я вижу. Потому и спрашиваю – настоятель Клод в этом замешан?
Игор неспешно снял перчатки и вытянул из кармана пальто пухлый блокнот, ощетинившийся закладками. Из другого кармана он извлек тонкие очки-бритвы и усмехнулся.
– Память уже не та, любезный фишер. Приходится пользоваться вечной благородной бумагой, которая способна пережить и меня и уж тем более тебя.
Лиман поморщился.
– Клод Жино. Родился на Малых Островах еще в то время, когда они были под властью Конкордии, там же и прожил половину своей совершенно бесполезной жизни. Два раза сидел за решеткой. Последний раз за сочинение безграмотных революционных стишков для местной партии сепаратистов, в которой тайно состоял, но не просидел и года – освобожден по амнистии новой оккупационной администрацией Близнецов. Первый раз – за ограбление рыбного магазинчика. После освобождения искал себя, ночевал в приютах и на улицах, пока однажды не увидел новенький блестящий символ из трех шестеренок на крыше старой ратуши. Близнецы – республика вояк и инженеров, куда приходят они, туда следует за ними и культ механизмов. Не знаю, насколько он проникся с первые дни идеями поклонения вращающимся железкам, но первый храм только открылся на Малых островах и ему отчаянно требовались адепты и слуги. Клод сменил рваное пальто на мантию магистра, затем на рясу настоятеля, в которой и проходил с широкой улыбкой на лице почти четыре года, завлекая харизмой и хитростью все новых и новых людей в храм. Уже не за горами маячило продвижение и не какое-нибудь, а сан Верховного Механика Малых островов, когда вскрылись некоторые неприятные моменты. Оккупационная администрация островов сменилась вполне светской, обросла бюрократией и контрольными службами, которые и накопали довольно интересные и сомнительные контракты Механической церкви и местных магнатов на закупку узловых частей, для соединения отдельных элементов алтаря – такая непрерывно тикающая штука в центре храма.
– Я в курсе.
– А я продолжу. Цена была явно завышена, а цифры пожертвований – напротив, были куда ниже реальных. Судья Церкви Ангстрема прибыл на острова почти сразу вместе со своими инквизиторами и начали жестоко и точно копать под Клода. Обыски выявили в его келье довольно приличные запасы островной валюты и сомнительные вещи – книги о Культе Тишины, о котором никто ничего не знал. Пользуясь этим досадным для судьи фактом, Клод сознался вот всех коррупционных делах ради личной наживы, но последним его заявлением была фраза о том, что ни одним своим действием он не нанес вреда механизмам и делу церкви. Как ни чесались руки у судьи – к слову, довольно благородного человека, выдворить Клода за пределы церкви он не смог, поскольку действительно серьезного преступления против механизмов он не совершал. Что до личной наживы – не более чем мерзкие недостатки органической плоти, о чем он воодушевленно заявил на суде с презрением указав на свое тело. Обвинение в причастности к другим культам подтверждения не нашло – сомнительные книги не содержали призывов к уничтожению машин, да и принадлежность их Клоду Жино всячески им отрицалась. Учитывая, что инквизиторы не гнушаются подбрасыванием липовых улик, эту часть обвинения просто убрали из протокола. Клод оказался разжалованным до миссионера. Но надо знать этого человека, успевшего получить приличное образование и авторитет поверх гнилой душонки афериста, чтобы понять, что мириться с новым положением он не собирался. Обосноваться на Архипелаге ему помог случай – во время пожара в квартале механиков, начавшегося после взрыва на гидролизной фабрике, сильно пострадал и остался калекой местный настоятель. Насколько причастен к этому сам Клод, мы опустим. Важно лишь то, что временно местный приход возглавил он. А уже через месяц конклав Церкви получил письмо со смелыми утверждениями, что именно в этом храме произойдет важнейшее для всего культа событие – преодоление второй черты Тьюринга. Он запрашивал разрешение официально остаться настоятелем храма и продолжить работу над проектом, результаты которого – к слову довольно впечатляющие для конклава
