ООО «Удельная Россия». Почти хроника - Ната Хаммер

Все трое были на вершине блаженства…

Акт второй

Май 2012 года

Сцена первая

Сусликов полуопальный

Заперев дверь, Мирослав Казбекович упаковывал кукол в картонные коробки. Он бережно перекладывал безвольные тельца пупырчатой пленкой, заклеивал коробки скотчем и лепил наклейки: «Хрупкое» и «Верх», зашифровывая от руки содержимое. Гадюшник – значило оппозиция, Общак – кабинет министров, Театр теней – Госдума, Мальчик-с-пальчик и К – понятно без объяснений. Впервые за двенадцать лет его все-таки выперли: из Кремля в Бесцветный дом.

Когда-то этот дом был белым. Но после того, как его сначала расстреляли, потом отмыли от копоти и заселили новыми квартирантами, он стал бесцветным. Мирослав периодически посещал его в свою бытность кремлевским небожителем. Его всегда поражала пустынность коридоров, приглушенность голосов и граненые графины с кипяченой водой в каждом кабинете: от начальников до референтов. Было ощущение, что трупы защитников Белого дома замуровали в эти стены, и все обитатели соблюдали бессрочный траур. Непонятно только, как уцелели при бомбежке граненые графины с позеленевшими от водорослей, недоступными для отмывания внутренними гранями.

Этот дом наводил на Сусликова такую тоску, что одна только перспектива переселиться сюда каждый раз заставляла его энергичнее шевелить мозгами. Двенадцать лет. И вот осечка. Акелла промахнулся и вынужден отступить. В отличие от Акеллы Сусликов не взрастил Маугли, который мог бы постоять за вожака. Люберецкий не дотянул. Хоть и получил звериное воспитание, но масштаб не тот. Не тот. Жук тоже не взлетел. Крылья еще не отросли.

Впрочем, и за место в Бесцветном доме пришлось в конце концов побороться. Чтобы не оказаться на свалке истории. Шахматович всерьез претендовал. Но Верховный предводитель не мог допустить медвежьего беспредела и сделал смотрящим его, Сусликова. Через губу, но сделал. В голове Сусликова вертелась песенка Остапа Бендера в мироновском исполнении:

Нет, я не плачу, и не рыдаю,На все вопросы я спокойно отвечаю,Что наша жизнь – игра, и кто ж тому виной,Что я увлекся этою игрой…

Сусликов никогда не ждал никакого признания. Куклы не могли любить Папу Карло по определению, даже если он не носил бороды и не щелкал кнутом. Двенадцать лет он закулисно режиссировал этот театр в одну пятую земной суши, и все двенадцать лет конкуренты пытались выдавить его с этой роли под разными предлогами: от серьезного провала до слишком большого достижения. Но его еще в детстве научили: сделал дело – отойди на безопасное расстояние, чтобы взрывной волной благодарности не накрыло. Спасибо, благодарностей не надо, возьму деньгами. Но деньгами тоже особо не одаривали. Пропитание приходилось добывать самому – тут былинка, там ягодка. За это время властные соперники обогатились как Крезы, налились нефтедолларами, как клопы – дармовой кровью, а у него кроме пары свечных заводиков, десятка фондиков да долечек в скромных девелоперских компаниях так ничего и не завелось, и кто он по сравнению с ними – так, нищий с паперти, а ведь боятся, боятся! Потому что креативу конкурентам Господь Бог не дал, родились они с тоннельным зрением, на страну и мир смотрят из кремлевской бойницы, всей широты картинки им не увидеть, сколько ни кряхти. Таковы уж свойства бойницы: стрелка от вражеской пули защищает, но и обзор сильно ограничивает.

Пусть бесится ветер жестокийВ тумане житейских морей,И реет мой парус, такой одинокий,На фоне стальных кораблей.

Мирослав был спокоен. Он понимал, что уходит ненадолго. Что эти костные, загущенные нефтью до состояния солидола мозги, быстро заведут ситуацию в тупик. Предводитель слишком долго у власти и теряет чуйку. И чем больше накачивает лоб ботоксом, тем больше замораживает движение мысли в лобных долях. Да и ситуация в стране не та, что восемь лет назад, и даже не та, что четыре года спустя. Оппозиция стала дерзкой. Вышла на болото и завопила коллективной выпью. Аж передернуло власти предержащие, чуть родимчик не приключился. Всех собак, понятное дело, повесили на него. Мол, самый длинный оппозиционер, Хорохоров, – твоя креатура. Ты его породил, а убить вовремя и до конца не сумел…

Да, промахнулся. Да, не ожидал, что ловелас-олигарх наберет такой рейтинг среди порядочных домохозяек из отдаленных регионов. Что это доказывает? Только то, что каждая порядочная домохозяйка в глубине души воображает себя валютной проституткой и наивно полагает, что размер члена баскетболиста соответствует размеру его ступни. Ха-ха-ха! Дуры безмозглые!

 …Дуры они, конечно, дуры, но в результате в Бесцветный дом переезжать ему, а они как сидели во фланелевых халатах и бигуди перед телевизором, так и сидят, жопой приросли.

Но, что делать, женская безмозглость – это данность, с которой надо считаться. Потому что она не всегда в минус. Только его сместили – и о-па! тут возьми и «Письки лают» случились со своим задорным призывом к той, которая совокупилась через ухо. Думали, если она в ухе чудо сумела уместить, то оно такое емкое, что их призыв услышит? Даже если они спиной к ней развернутся? А что могли Колодин с Цаплиным в этой ситуации придумать? Держать и не пущать! Закатать глупых девчонок, у которых бешенство матки на фоне жизненной неудовлетворенности случилось, лет на несколько! А где же христианское милосердие? Хамов суд его заменил. Хам хамок судит. И засудит. Пока Цаплин ревизует христианское учение, доказывая, что всепрощения в нем никогда и не было. Как и дорогих часов на руке иерарха на достопамятной фотографии. Интересно, как он будет ретушировать текст Библии… Нет, он скажет, что изначальный перевод с древнееврейского был неточным, текст уточнят и изымут у верующих прежние крамольные экземпляры. Да, все-таки мужская безмозглость много хуже женской. И до добра не доведет. И вот когда его недоброжелатели стукнутся лбом о твердокаменную стену массового протеста, приползут к нему. Как и прежде. А он еще подумает, спасать ли ситуацию или списать сначала конкурентов. Он поставит условие: сначала списать, потом спасать. Храни их всех Господь в сухом прохладном месте, но главное – подальше от меня. Представителем в ООН. Послом в Штатах. Почетным председателем «Рогов и копыт». Чтобы при деле, но без власти. Да, но пока его команду распихали вот по таким прохладным местам. Хотят его лишить силы. Да все никак не поймут, что сила его не в команде, а в выдающемся воображении и природной гуттаперчевости.

О, наслажденье – ходить по краю,Замрите, ангелы, смотрите – я играю.Разбор грехов моих оставьте до поры,Вы оцените красоту игры…

Сусликов проверил шкаф – всех ли достал? Шкаф был девственно пуст, и только на самой нижней полке в углу, нахохлившись, все еще сидел в канареечной клетке Ходор. Сусликов попытался вынуть куклу из импровизированного заключения, чтобы не тащить клетку с собой, но за долгие годы замок на дверце заржавел и не поддавался. Пришлось паковать в отдельный ящик вместе с клеткой. Закончив упаковку, Мирослав умыл руки, выглянул в приемную, чтобы дать распоряжение своему секретарю вызвать грузчиков. Оказалось, что по распоряжению Колодина грузчики сидели в приемной с самого утра. И его новый главный референт Агнесса – тоже. Сусликов ухмыльнулся нетерпению сменщика, поманил пальцем Агнессу в кабинет и прошептал ей на ухо:

– Агнесса, в этих коробках – мои личные наработки. Отвезите в Гробово, в мой загородный дом и проследите, чтобы сложили в подвале, но не в винном, а в том, где я храню свою коллекцию.

Агнесса молча кивнула. Она хорошо усвоила, что никаких лишних слов и междометий произносить не нужно, если без этого можно обойтись.

Сцена вторая

Новое амплуа Агнессы

Под мерное завывание сирены машина с Агнессой и куклами плавно двигалась по выделенной полосе движения. Душа Агнессы пела в ритме сирены. Наконец-то свершилось! Восемь долгих лет рабского труда дали свои результаты. Вот она сидит под кремлевской мигалкой, и ей покорно уступают дорогу порше и феррари. Долой смену памперсов и вытирание соплей, долой капризы и страхи, претензии и причитания, надувание пузырей и щек, щекотание самолюбия и поднятие достоинства. Адьез, амиго, вы – не мой герой. Прощай, нестойкий Лель, да здравствует Мезгирь! Я не боюсь огня, внутри я вся из стали. Хочу служить, обслуживать уж тошно…

Нет, обслужить она тоже, конечно, готова, если будет на то благоволение Шефа. С искренним удовольствием, без всякого спектакля.

И без всяких карьерных соображений. Исключительный ведь красавчик репродуктивного еще возраста. Какие зубы, какие ногти, какая обувь, не говоря об остальном. Остального Агнессе видеть не доводилось, но сомнений у нее не было никаких. Но пока плотского интереса к себе Агнесса не почувствовала. И иллюзий не строила. Давно уже не девочка-Снегурочка, но, слава богу, и в Снежную бабу не превратилась: фигурка травести, голосок колокольчиком. Волосы только от бесконечного обесцвечивания ломаются, пришлось радикально укоротить, завитыми локонами уже не тряхнешь, как прежде. Зато обзавелась столичными манерами, брендовым гардеробом и квартирно-финансовой независимостью. Удалось отщипнуть у Кима кусочек его утиного бизнеса. Фуагра теперь на официальные обеды в Кремль поставляет.