ООО «Удельная Россия». Почти хроника - Ната Хаммер

– Хорошо, я вам помогу. Но пострадать немного все-таки придется. Повисеть на кресте некоторое время. Потом прикинетесь умершим. Я приду, засвидетельствую, что вы – политический труп, вас снимут и прикроют саваном. А вы ночью саван отбросите, и в небо на частном самолете на запасной аэродром за бугром. Есть у вас запасной аэродром?

– Есть. Пилота бы только найти надежного и знающего. А то летал однажды, всего лишь на Селигер, так тупица-пилот посадил машину прямо на правительственную трассу. Вот страху натерпелся.

– Ну, вы поищите. Время, как я понимаю, пока есть. Вас ведь не сразу на Голгофу поведут? Пока согласуют назначение, пока его сделают достоянием гласности… А как только вы почувствуете, что момент назревает, тут же оповестите меня. Я буду отслеживать, чтобы какой-нибудь мой коллега не оказался на Голгофе раньше. Может, даже палатку там заранее разобью, вроде как медицинские консультации местному населению оказываю.

– Я, доктор, в долгу не останусь…

– Само собой, само собой… От благодарности пациентов я никогда не отказывался. Без нее бы что? На нашу зарплату не то что жить достойно, умереть достойно нельзя, даже на сосновый гроб не хватит. Только в саван и в общую могилу…

– Ой, не расстраивайте меня, доктор, я сейчас опять заплачу…

– Ладно, ладно, голубчик, извините. Я вам сейчас успокоительное вколю и в больничку поедем.

– Нет, доктор, я в больничку не могу. У меня съезд на носу.

– Да нет, на носу у вас вроде никаких образований не наблюдается.

– Я это фигурально. Съезд Союза. Я же Председатель Общероссийского Союза Вхожих и Невхожих. И у нас на носу съезд членов.

– И вы полагаете, что без вас они не съедутся?

– Члены-то съедутся. Моя задача: заманить на съезд наших небожителей, показать их вживую нашим членам, чтобы невхожие понимали, что членские взносы не зря платят, а за право раз в год увидеть вблизи тех, чьи портреты висят в их кабинетах над их головами.

– И как же вы их заманиваете?

– Да в том и штука – не знаю, как в этом году заманить. Выборы прошли, все голоса мы им отдали, сами остались безголосые, а потому они нас больше не слышат. Посылали приглашения в письменном виде, да затерялись наши приглашения где-то в кремлевских лабиринтах.

– Может, обещанием каким заманить?

– А каким?

– Пообещать, что глаза закроете.

– На что?

– Ну, например, на то, что небожители говорят одно, а делают совершенно противоположное.

– Доктор, наивный вы человек. Мы на это глаза давно закрыли, нам глаза заменяет собака-поводырь: куда поведет, туда и идем, как слепые щенки. Мне бы хоть министра какого завалящего обеспечить. Но и министры нас теперь не жалуют. Это на проклятом Западе: бизнес солирует, а государство аккомпанирует. А у нас государство теперь само себе и соло, и аккомпанемент.

– А в чем же оно видит роль бизнеса в этом, с позволения сказать, оркестре?

– А их две. Ноты переворачивать вовремя и аплодировать в нужные моменты.

– Да, нелегкий ваш удел. Слушайте, а что если в роли селебрити на вашем съезде выйдет главный санитарный врач? Врача бы я вам обеспечил – он мой приятель.

– А с какой темой?

– Гигиена бизнеса, милейший, гигиена бизнеса. Дезинфекция грязных денег, антикоррозийное покрытие коррупционных схем, правила пользования посредническими прокладками, санация мозговых полостей персонала, стандартизация и сертификация услуг в интимных зонах…

– Доктор, вы – мой спаситель!

– Чем могу, чем могу… Ну что, вашу текущую проблему, считайте, решили. Теперь в больничку?

– Что вы, доктор, у меня такой прилив сил наступил, что я весь мир, кажется, перевернуть могу.

– Ну, вы все же аккуратнее с миром-то, не увлекайтесь. И угрозу Голгофы не забывайте отслеживать.

– Да, да, Голгофа… Буду держать руку на пульсе, говоря вашим языком. До встречи, доктор, мне теперь бежать надо. К нотариусу. Бизнесы на детей переписывать. Мне велели перед Голгофой очиститься от собственнической скверны.

– Это правильно. Не буду возражать, если мне в фонд поддержки генофонда процентик отпишете.

– Процентик, доктор, это много для вашего непривычного к большим деньгам организма. Может возникнуть несварение.

– Ничего, я страховую таблеточку приму.

– Все же, доктор, я бы рекомендовал начинать с половиночки.

– С половиночки чего?

– Процентика.

– Не торгуйтесь, батенька, вы не на рынке. А то я ведь на Голгофе тоже могу сказать, что вы полумертвый. И будете страдать дальше.

– Ладно-ладно, доктор. Договорились. Процентик.

– Ну и отличненько. Освобождайте каталочку.

– За процентик, доктор, вы уж меня на каталке до автомобильной стоянки докатите. Слаб я еще после шока, ноги не вполне держат.

Доктор кликнул санитаров, и те, бережно придерживая тело пациента, отбуксировали Кима к его персональному фургону.

Сцена четвертая

Позитивный оппозиционер Василий

Василий отжигал. Он дал за неделю столько интервью, сколько не давал и за год. Не какие-нибудь шорты на пять минут, а получасовые глубинные лонги. И список желающих получить порцию его риторики не иссякал. Причем это были люди, которые раньше с ним даже и не здоровались, а завидев издали, спешили, по возможности, свернуть в сторону.

Наконец-то! Наконец-то можно оставить другим тусовать юнцов, а самому заняться средним возрастом и средним классом, то есть собой любимым. После коротких раздумий и долгого согласования с застенком, Василий назвал свою новою оппозиционную партию «Партией потребительской власти». Вася размышлял так. Кто составляет средний класс? Активные потребители. Да, да! Средний класс нельзя назвать производителем. Средний класс если что и производит, то только нематериальные, а то и вовсе виртуальные ценности: разные услуги, иногда искусство, много ширпотребных зрелищ и много-много слов в устном и письменном видах. Зато он активно потребляет: качественную пищу, дорогие вина, помещения, машины, мебеля, брендовые тряпки и курортный отдых. Все, предпочтительно, заграничное. Поэтому отечественным производителем средний класс по большому счету не интересуется. Загнется производитель совсем или выживет – это на качество жизни среднего класса не повлияет. Ну, или почти не повлияет. Какая основная цель среднего класса? Жить приятно во всех отношениях. А основная ценность? Свобода потребления. А кто может этому помешать? Завистливый и косный класс производителей. Те, к базовым ценностям которых относятся: водка «Столичная», батон «Нарезной», колбаса «Докторская», шашлык свиной 2 кг в пластиковом ведерке, квартира в панельке, «Нива-Патриот» и деревянный сруб 6 x 6 на заболоченном дачном участке в трех часах езды от дома.

А как этот класс производителей может среднему классу помешать? Задавить своим весом, набранным на нарезных батонах и свином шашлыке. Потому что он составляет основную массу избирателей, а потому тащит все общество назад к базовым потребностям. От сухого вина у него болит живот, французский сыр он не переносит на дух, в «Мерсе» его укачивает, различие между китайскими шмотками с рынка и китайскими шмотками из дорогих бутиков он видит только в цене, а лучших отдых – напиться на природе, совместив это с охотой, рыбалкой или грядкокопательством.

А как среднему классу в этой ситуации выжить? Получить от власти больше прав, больше, чем у других: студентов, производителей и пенсионеров. Особенно пенсионеров, самой политизированной группы в стране. Потому что производителей на выборные участки еще заманить надо, посулом там или угрозой, а пенсионеры идут добровольно, широкими, хоть и нестройными, рядами, и голосуют, голосуют, голосуют.

Исходя из вышеизложенного, нужно дать среднему классу четыре голоса против одного из других социальных категорий. Почему? Потому что у него доход минимум в четыре раза выше. А пенсионерам оставить по полголоса – в соответствии с их пенсиями. Или даже четверть. Да, четверти будет достаточно.

И скажите, кто из среднего класса будет против такого расклада? Покажите мне такого протестанта. Да под такую идею все мыслящие люди страны соберутся, потому что именно они составляют средний класс. Они создали себе комфортную жизнь в условиях всеобщего дискомфорта своим умом и изобретательностью. Не урвали у государства, как олигархи. Не брали взяток, как чиновники. Да, они помогали олигархам прихватизировать ничейную собственность и иногда давали взятки чиновникам, но не сами, не сами, потому что заносить они брезгуют. Им это делать совестно. Ну, и если разобраться, таким образом они поднимали уровень доходов чиновников до уровня доходов среднего класса. Так что совесть их чиста. И репутация безупречна.

Василий торжествовал. Вот он, настал его звездный час! Что может противопоставить этой идее его конкурент по месту в оппозиции, мстительный олигарх Хорохоров? Опять объединение против существующей власти? А ради чего? Один мститель уже отдыхает в Лондоне. Другой трудится на зоне. А сам Хорохоров только что сдал власти свои выборные голоса. Кто за него голосовал, тот об этом знает. Да и не пойдет под него средний класс, кроме подчиненных ему менеджеров. Что знает Хорохоров о среднем классе? Он же из студентов сразу в олигархи выскочил. И потому о думах и чаяниях потребительского класса он знает только понаслышке. А вот Василий все на своей шкуре испытал. И в политике он – зубр, не то что Хорохоров. Его не смутят ни городские сумасшедшие, цепляющиеся за руку лидера во время массовых шествий, ни безмозглые юнцы, орущие «Похотливая сволочь!», ни… Да ровным счетом его ничто не смутит.