Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг. - Дмитрий Юрьевич Пучков

Также и в письме Наполеона к Мюрату от 16 ноября (см. ниже) император говорит именно о капитуляции: «генерал, который подписал эту капитуляцию, не имел на это права»[605].

Фраза о капитуляции сразу ставит все на свои места, и становится ясно, что произошло под Шенграбеном. Инициатива продолжительного перемирия принадлежала Багратиону, которому было более чем выгодно задержать французские войска под любым предлогом. Он прекрасно видел соотношение сил и понимал, что не сможет даже при условии полного самопожертвования долго продержаться против неприятеля. И ему необходимо было любой ценой ввести в заблуждение Мюрата.

Да, действительно, Мюрат попался на хитрости, подобно той, которую он и Ланн применили, чтобы провести австрийцев. Однако Багратиону пришлось пойти дальше, чем французским маршалам. Было очевидно, что продолжительное перемирие полностью на руку русским. Но когда генерал-адъютант царя предложил капитуляцию (!), у пылкого гасконца от торжества тщеславия атрофировался разум, и в голове, вероятно, билась только одна мысль: он, Иоахим Мюрат, оказался совершенно прав, не преследуя русских в Кремс. Он первый вступил в Вену. Он захватил хитростью венские мосты, и теперь он, а не кто другой вынудил всю русскую армию капитулировать!!!

О том, насколько документ, подписанный Мюратом, был далек от простого перемирия, говорит тот факт, что утром следующего дня, когда все войска, бывшие в распоряжении у Мюрата, были давным-давно собраны, он не отдал приказ начинать бой. Более того, в день подписания перемирия Мюрат приказал: «Войска должны оставаться до нового приказа на позициях, которые они занимают в этот момент. Его светлость желает в соответствии с этим, чтобы корпус Сульта не совершал завтра никаких движений»[606]. В результате Сульт остался у Голерсдорфа, то есть примерно в 10 км от Шенграбена. Если бы Мюрат заключал перемирие для того, чтобы подтянуть войска, подобное распоряжение было бы немыслимым, потому что оно полностью противоречит самой идее такого договора.

Только надеясь на то, что подписанный документ означает не просто перемирие, а победоносное завершение войны, командир авангарда остановил двигающиеся ему на помощь войска. Он также с гордостью доложил императору: «Сир, я считал, что должен был подписать эту капитуляцию, ибо рассматриваю ее как предварительное соглашение, открывающее дорогу к миру, который, как я знаю, является предметом ваших самых сокровенных чаяний»[607]. Если бы Мюрат заключал соглашение с целью обмануть Багратиона, он, вероятно, прежде всего попросил бы ускорить движение французских дивизий на помощь авангарду, а не занимался философскими рассуждениями насчет «сокровенных чаяний».

Безотосный, рассуждая по поводу капитуляции, пишет: «О. В. Соколов утверждает, что Винценгероде предложил капитуляцию русских войск, именно поэтому у Мюрата “от торжества тщеславия атрофировался разум”, а на простое перемирие он бы не согласился, и в этом необычайном документе состоит “тайна” Шенграбена… Не могу точно утверждать, почему у Мюрата “атрофировался разум”, но любого русского военачальника, будь он даже генерал-адъютантом, то есть представителем армии, еще не проигравшей на тот момент ни одного сражения и не потерпевшей ни одной крупной неудачи, предложи он такое противнику, французы сочли бы за ненормального человека. Думаю, максимум, о чем мог вести переговоры Винценгероде, – это о прекращении боевых действий и свободном уходе русских войск за границу. В противном случае ему бы не поверил легкомысленный Мюрат даже при наличии у него всем известного тщеславия… не стоит представлять многоопытного человека и маршала Франции этаким “недоумком”, если бы он являлся таковым, то вряд ли стал королем и маршалом. Потом куда смотрел Наполеон, назначая своим заместителем такого “простачка”, а император всех французов все-таки хорошо разбирался в людях и в их деловых способностях»[608].

Вот именно потому, что Мюрат не был «недоумком», для того чтобы заставить его подписать перемирие, нужно было предложить отважному гасконцу что-то такое, что заставило бы его отказаться от очевидной выгоды. Ведь перед ним был отряд в пять-шесть раз меньшей численности, причем под командованием одного из лучших и известнейших русских генералов. День только еще начинался. У Мюрата было 99,99 % вероятности полностью уничтожить и пленить этот отряд и доложить о блестящей победе над знаменитым героем!

Ни Безотосный, ни Анисимов и никто из историков, писавших о том, что Мюрат предложил долговременное перемирие, не объяснил: зачем оно было ему нужно?! Чего Мюрат мог дожидаться? Еще раз повторяем, у него в радиусе нескольких часов марша было уже столько дивизий, что сосредотачивать еще войска не имело никакого смысла. Будь у Мюрата за плечами хоть большая часть армии, хоть вся Великая армия, это бы ничего не изменило. Физически было бы невозможно употребить 100 или 200 тыс. в бою против 6 тыс.

Именно поэтому только соблазн не просто стать победителем одного отряда, а стать человеком, завершившим победоносно войну, – вот что могло соблазнить и соблазнило Мюрата.

С русской стороны подписание подобного документа вызвало, без сомнения, некоторое смущение. Одно дело – болтовня, которой французы ввели в заблуждение французских генералов на венских мостах, другое – официально подписанная капитуляция, пусть даже не ратифицированная. Об этом документе постарались поскорее забыть. И действительно забыли. В публикации документов штаба Кутузова, предпринятой в 1951 г., в примечании на с. 163 говорится следующее: «Упомянутую копию [акта, подписанного Винцингероде. – Примеч. авт.] отыскать не удалось»[609]. А в сборнике документов «М. И. Кутузов», как уже упоминалось, выкинута фраза о капитуляции.

Итак, первой «тайной» Шенграбена является подписание весьма необычного документа, с помощью которого Багратион и Винцингероде сумели обмануть Мюрата. Оказывается, маршал не был простачком, попавшимся на ловкую выходку, подобно Ауэрспергу. Для того чтобы его обмануть, пришлось пустить в ход методы, которые не слишком уважались в среде военных в ту эпоху.

Однако результат был налицо. Французский авангард остался неподвижным. Солдаты с обеих сторон разбрелись за продовольствием и обменивались нехитрыми шутками в передовой цепи: «Мы… были отделены от неприятеля лишь небольшой долиной, – вспоминал уже знакомый читателю офицер артиллерии Октав Левавассер. – Прямо перед моей батареей на скате холма, на вершине которого стояли австрийцы и русские, была видна дверца погреба. Мои артиллеристы почуяли вино и стали делать неприятельским постам знаки флягами и потихоньку приближались к дверце. Добравшись, они сломали ее и вышли оттуда с ведрами, наполненными вином. Австрийские и русские солдаты, видя, как наши хорошо поживились, захотели принять участие в дележе добычи и спустились в погреб, смешавшись с ними. Было видно, как русские, австрийцы и французы забыли о войне, чтобы выпить вместе»[610].

Пока солдаты Багратиона и Мюрата пили вино, в 10 км к северу от Шенграбена безостановочно двигались главные силы русской армии. Хитрость дала возможность наверняка вывести из-под удара основную массу войск. Однако Багратион должен был оставаться на месте.