Битва трех императоров. Наполеон, Россия и Европа. 1799 – 1805 гг. - Дмитрий Юрьевич Пучков

Именно чтобы собрать войска авангарда, Мюрату могло бы потребоваться перемирие, а не чтобы подтянуть всю Великую армию, как иногда пишут историки. Ожидать главные силы было бы абсурдом. Ведь реально на поле сражения наполеоновской эпохи, при численностях воюющих в тысячи человек, трудно было даже реализовать трехкратное превосходство – некуда просто поставить избыточные батальоны и эскадроны. Нечего говорить о пятикратном превосходстве. Иначе говоря, у Мюрата было столько войск, что призывать больше было бы абсолютно бесполезно.

Ну а если кто-то воображает, что отважный гасконец боялся непобедимого Багратиона, напомним, что в бою при Амштеттене, всего за несколько дней до Шенграбена, Мюрат с 8 тыс. кавалеристов опрокидывал на всех позициях отряд Багратиона в 5,5 тыс. человек, поддержанный 2,5 тыс. австрийцами. Причем остановил преследование только тогда, когда на помощь Багратиону пришел Милорадович с отрядом из 5 тыс. солдат. Совершенно немыслимо, чтобы после всего этого Мюрат испытывал трепет перед противником и не осмелился бы атаковать его, имея шестикратное превосходство!

Но еще раз повторим, что 35 тыс. Мюрат мог сосредоточить только через несколько часов, а пока у него под рукой был лишь кавалерийский авангард в несколько тысяч всадников. При этом Мюрат оценивал численность отряда русских в 10–12 тыс. человек, что, как мы видим, было весьма близко к истине.

Таким образом, нельзя исключить, что перемирие мог предложить и Мюрат, однако ему оно было нужно только на короткое время, и он никак не мог желать продолжить подобное перемирие на сутки.

Все разъясняет текст документа, который в конечном итоге был подписан с одной стороны начальником штаба Мюрата, генералом Бельяром, с другой стороны генерал-адъютантом Александра I бароном Винцингероде. Этот текст был опубликован в сборнике «М. И. Кутузов» на русском языке (в подлиннике он на французском). Сохранился ли подлинник – неизвестно, но его копия хранится в архиве исторической службы французской армии. Сравнивая текст архивного документа с опубликованным в сборнике переводом, можно отметить, что бумага, подписанная Бельяром и Винцингероде, переведена в целом правильно. Однако изменена только одна фраза, которая меняет не только всю суть документа, но и всю суть того, что произошло под Шенграбеном. В сборнике документ называется «Текст предварительного перемирия между русскими и французскими войсками»[599], а в архивном варианте значится следующее: «Капитуляция, предложенная русской армии»[600]!!!

Мюрат в своем рапорте докладывал: «Мне объявили, что прибыл господин Винцингероде. Я принял его. Он предложил, что его войска капитулируют. Я посчитал необходимым принять его предложение, если Ваше Величество их утвердит. Вот его условия. Я соглашаюсь, что не буду больше преследовать русскую армию при условии, что она тотчас же покинет по этапам земли Австрийской монархии. Войска останутся на тех же местах до того, как Ваше Величество примет эти условия. В противном случае за четыре часа мы должны будем предупредить неприятеля о разрыве соглашения»[601].

Таким образом, Мюрат согласился не на перемирие, а на капитуляцию русских войск!

В вышедшей в 2009 г. монографии «Багратион» известный специалист по истории России XVIII в. Евгений Анисимов написал по этому поводу следующее: «В последние годы историк О. В. Соколов, опираясь на французские источники, высказал мысль, что Мюрат попался на хитрость, к которой прибег сам при овладении мостом через Дунай, но только его переговоры с представителем Кутузова генералом Винценгероде шли не о перемирии, а о капитуляции русской армии… Но, судя по содержанию, в нем говорится совсем не о капитуляции (то есть о полном прекращении военных действий с условием сдачи противника в плен и сложения им оружия), а именно о перемирии, понимаемом как временное прекращение огня на определенных сторонами условиях… Но выделенное выше (как и весь текст соглашения) – не есть условие капитуляции! Согласно подписанным условиям русские войска не сдавались, а поэтапно отходили с территории Австрии!»[602]

Примерно то же пишет и Безотосный (хотя менее категорично): «Возможно, в тогдашнем французском языке термин “капитуляция” трактовался достаточно вольно и имел более широкий смысл, но в русском языке это слово трактовалось не так расширительно и однозначно переводилось как прекращение вооруженного сопротивления, сдача крепостных сооружений и оружия противнику или пленение»[603].

Как кажется, оба автора оказались в данном случае в плену лингвистических ассоциаций человека конца XX – начала XXI в., для которого капитуляция сразу вызывает ассоциацию со словосочетанием «безоговорочная капитуляция» и вызывает в представлении совсем другую эпоху и другой мир…

Напомним, что слово «капитуляция» происходит от латинского слова «capitul» – «статья», «глава», иначе говоря, капитуляция – это постатейное соглашение, устанавливающее условия прекращения сопротивления одной из сторон. В XVII–XVIII вв. капитуляция вовсе не обязательно предполагала «полное прекращение военных действий с условием сдачи противника в плен и сложения им оружия». Очень часто практиковалась почетная капитуляция крепости, когда сама крепость сдавалась, но гарнизон с оружием и знаменами, с воинскими почестями уходил беспрепятственно на свою территорию и, более того, мог возобновить после этого участие в боевых действиях.

Капитуляция тогда и определяла условия подобной сдачи, например, мог ли гарнизон возобновить участие в боевых действиях после возвращения на свою территорию, или давалось слово о неучастии его в течение какого-то периода времени. В тексте капитуляции могло оговариваться количество повозок, которые мог взять с собой гарнизон, количество полевых пушек, вывозимых из крепости (крепостные обычно все доставались победителю), каким образом должен был выходить из крепости гарнизон, какие воинские почести ему отдавались, в какие сроки должны быть переданы городские склады и арсеналы и т. д. и т. п.

Именно о такой, почетной капитуляции и шла речь в переговорах с Мюратом. Русская армия должна была оставить Австрию, как сдают на почетных условиях крепость – армия уходит с оружием, знаменами и обозами. И речи не было о том, чтобы русские солдаты складывали оружие и отправлялись военнопленными во Францию, но все же по названию это была капитуляция.

Интересно, что Лев Толстой, который, конечно, не был историком и вряд ли может служить источником для исследования наполеоновских войн, тем не менее был человеком, который общался еще с некоторыми современниками событий и ознакомился с многими подлинными документами той эпохи, он писал: «Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал-адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско-цнаймской дороге… предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел