Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще одну важную частичку информации мы получили от Ташсина-бея, который напомнил Талаату о том, что бывший командир 3-й армии Хафиз Исмаил Хакки лично огласил свои «опасения» по поводу того, что могло бы случиться, если бы армян депортировали из вилайета Эрзурум. Это демонстрирует то, что идея депортации армян из данного региона уже обсуждалась в феврале 1915 г., на момент переезда Ташсина из Вана в Эрзурум[1412]. Вали очень ясно говорит в своей телеграмме: «На данный момент я убедил Его Превосходительство в том, что если бы мы решили депортировать армян за пределы страны, то мы бы получили тот риск для армии, которого армия хотела бы избежать… Эти соображения сегодня актуальны как никогда ранее»[1413]. Можем ли утверждать что правительство и военное руководство заранее рассматривали возможность истребления армянского населения, в контексте проведения «депортации для обеспечения безопасности»? Такое заявление определенно можно сделать. Тем не менее в высшей степени возможно и то, что иттихадисты тогда еще не приняли решения о проведении этих мер в других районах кроме восточных вилайетов.
После получения приказа о депортации армян своего вилайета Ташсин-бей проинформировал министра внутренних дел о том, что главнокомандующий 3-й армией настойчиво продолжает поднимать вопрос «о депортациях» и что он, Ташсин, «объяснял ему, что этот вопрос не такой простой, как тому кажется… и указывал на опасности, которыми это чревато… Нельзя просто взять и депортировать шестьдесят тысяч человек с границ Кавказа в Багдад или Мосул при помощи пустого звука»[1414]. Так, Ташсин занял позицию тех вали, мутесарифов и каймакамов, которые проявляли некоторую нерасторопность в исполнении приказов о депортации, поскольку они прекрасно осознавали, что это означает для людей, которых касались эти приказы. Ташсин также задавался вопросом относительно того, «кто бы защитил [армян] и кто бы отвечал за их имущество и земли?» Он даже предположил, что «если военное руководство в состоянии успешно осуществить эту операцию, то и ответственность должно нести оно»[1415]. И тут мы сталкиваемся с еще одной проблемой, с которой иттихадистам пришлось столкнуться во время начала депортаций: конфликт компетенции военного и гражданского руководства. Этот вопрос был решен путем направления в провинции центральным комитетом ответственных секретарей, поскольку они обладали полномочиями в отношении всех вопросов, касавшихся «отношений с армянами».
Создание «Специальной организации» и обращение с армянскими новобранцами — важные аспекты, в свете которых мы можем изучить эволюцию процесса принятия центральным комитетом иттихадистов решений, — оказалось гораздо более сложным вопросом, чем казалось на первый взгляд.
Собранные здесь фрагменты не позволяют нам сделать утверждение о том, что решение об утверждении плана ликвидации армянского населения было принято уже к концу марта 1915 г. С другой стороны, можно говорить о том, что несмотря на все усилия, предпринятые частью армянского руководства для того, чтобы избежать всех провокаций и продемонстрировать свою верность правительству Османской империи, «Специальная организация» начала проводить операции по зачистке приграничных зон от армян очень рано, без какого бы то ни было обоснования действительной военной необходимостью. Что же касается участи, которая ждала призывников-армян зимой 1914—15 г., то в разных районах она была разная. В любом случае невозможно говорить о наличии в этом отношении единой политики искоренения. Даже декрет от 25 февраля 1915 г., постановляющий разоружить армянских солдат, который, как мы видели, имел более символичное значение, чем что-либо иное, не может, на наш взгляд, быть сочтен признаком окончательно согласованного решения, поскольку на сей счет не имеется достаточно ясных указаний. В лучшем случае он отражает глубокое недоверие генерального штаба армии Османской империи к своим солдатам-армянам.
В действительности тут имеется гораздо больше указывающих признаков. Одним из таких признаков является увольнение или перевод многих высокопоставленных чиновников в провинции, которые охватывались планами КЕП в отношении геноцида, и начало их замещения «стойкими» младотурками в конце марта 1915 г. Наиболее значимый и яркий пример был продемонстрирован в вилайете Диарбекир, куда 25 марта 1915 г. был назначен один из исторических основателей КЕП д-р Мехмед Решид вместо Гамида-Бея [Капанджи], который, по мнению его преемника, был слишком склонен к дружелюбию[1416]. Других вали, таких как Гасан Мазар в Ангоре, постигла та же участь в течение следующих нескольких недель, когда он был замещен человеком, скинувшим его с поста, Атифом-беем, делегатом Комитета «Единение и прогресс» в вилайете Ангора: Атиф заметил, что Мазар отказывается исполнять приказ о депортации[1417]. Также были освобождены от должностей ряд мутесарифов, как например, Джемаль-бей, мутесариф Йозгата, которого ответственный секретарь вилайета Ангора Неджати-бей снял с должности, просто отправив указание в Стамбул. Иногда для устранения зарождавшегося неповиновения было достаточно властного приказа: так, в Кастамуни местный ответственный секретарь успешно принудил вали Решид-бея выслать небольшое количество армян, проживавших в его вилайете[1418]. Были, однако, и гораздо более суровые случаи. Такие, как, например, убийство вали Диарбекира — д-ра Мехмеда Решида, каймакама Бехсири — Наджи-бея, уроженца Багдада, и каймакама Лице — Неджими-бея. Оба отказывались от массовых убийств (вместо всего лишь депортации) курдоговорящего армянского населения своих каз[1419].
Назначение 18 марта 1915 г. Петроса Халаджяна в качестве делегата Османской империи в международный суд справедливости
