Шарада - Руслан Каштанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
–То есть, в своем сыне ты никогда не чувствовал элемента будущего разрушения?
–Ни разу… Возможно, меня несколько смущало его спартанское спокойствие. Он редко плакал и совсем не жаловался на боли. Но это же и есть мечта любого родителя, черт побери! Абсолютно здоровый ребенок! Как тут можно было думать о чем-то еще? К тому же, мне заранее было известно, что этот ребенок будет необычный. В нем должно было быть пламя…
–Ты почувствовал это? Когда увидел его. Когда взял на руки. Узнал несущего огонь?
–Да… Да, так и было… Только почему-то я никогда не помнил об этом. Всегда забывал, и вспоминал совсем неожиданно. Как сейчас…
Возможно, я слеп? И не замечаю очевидного? Мир действительно ждет своего финала, а мы – лишь паразиты, которых никто и никогда не будет вспоминать или оплакивать…
Мне мешало ощутить в своем ребенке разрушительную силу не только моя обычная отцовская любовь. Нет, не только она… Было что-то еще. Дурман. Сильнее наркотического. Он исходил от него… Да… Я помню это… Любовь, умноженная в миллионы раз…
Я уже совершал это открытие раньше. Только всегда забывал об этом. Это так…
–Остановись, – сказал Старший. – Иначе запустишь процесс саморазрушения.
–О чем ты?
–Твоя любовь слишком велика. Она пришла к тебе вместе с твоим сыном. С его пламенем. Чрезмерная доза может погубить тебя. Знаю, звучит странно. Но пламя может творить с окружающими неожиданные вещи. Человек начинает танцевать вокруг него, как дикарь, не способный бороться с этим.
–С Айдыном произошло то же самое, ведь так? Пламя захватило его?
–Он находится в плену огня уже долгое время. И считает, что так оно и должно быть. Пламя дало ему веру.
Я уронил голову на подголовник.
За окном мелькали высокие деревья, скрытые в темноте. В этом мельтешении мне что-то виделось. Лицо. Оно принадлежало Айдыну. Его контуры постепенно становились отчетливыми, и оно выплывало сквозь пробегающий ряд деревьев.
–Он хотел забрать его, – сказал я. – Айдын хотел забрать нашего ребенка…
Он появился вновь в конце марта. Все время до этого за нами присматривал Макс, и мы уже привыкли к такому порядку вещей.
Я сидел на скамейке позади учебного корпуса. Мне нужно было дождаться Нелли, чтобы она смогла проверить первый черновой вариант дипломки. Время близилось к вечеру, поэтому никого из студентов уже не было. Магистранты на кафедре, не более.
Было тепло. Светило солнце. Появлялись первые мошки. Я подставил себя солнечным лучам, развалившись на скамье, как барин, и отдавал себя в плен весенней красоте. До того момента, пока на меня не упала чья-то тень.
Это был Айдын. Я распознал его лицо за стеклами солнечных очков, и почему-то сразу оказался напряжен, хоть и не выказывал этого. Сел прямо, и стал ждать, что будет дальше. Приветствовать его я не собирался.
–Я присяду? – спросил он.
–Валяй! – ответил я.
–Как у вас дела? Макс справляется?
–Разве он тебе ничего не рассказывает.
–Рассказывает. Но мне хочется услышать это от тебя. Всем ли вы довольны? Есть ли какие-то пожелания?
Это были самые глупые вопросы, которые я когда-либо слышал, поэтому они остались проигнорированными.
–Макс напоминает мне тебя, – сказал я. – В твоих лучших проявлениях.
–Я знаком с ним пять лет. Мы до сих пор учимся многому друг у друга.
–Это ты научил его вашей вере. Или наоборот.
Он выдержал недолгую паузу, разглядывая свои ладони.
–Это не совсем вера. – Он покачал головой. – Это больше знание. Знание о том, что все случится именно так, а не иначе.
–Но откуда ты это знаешь? Кто-то ведь сказал тебе об этом?
–Ты надеешься отыскать корни моей уверенности?
Я промолчал, – это не совсем было так, но было похоже на то.
–Посмотри вокруг себя, – сказал он мне. – Что ты видишь?
–Я вижу… жизнь. Наш учебный корпус. Весна. Светит солнце. Деревья и цветы оживают после зимовки. Все очень красиво!
–Это то, что мы привыкли видеть. Изо дня в день. То, от чего мы боимся отказаться. Та самая размеренная и стабильная жизнь. Рождение, учеба, работа, смерть.
Я понимаю, что выражаюсь весьма обобщенно. Что я слишком высоко забрался и разглядеть многие частности просто неспособен. Но общая схема примерно такова.
За этой схемой существует другая жизнь. Я не знаю, какая она именно. Но я определенно четко различаю ее контуры. Вот мое истинное знание и моя уверенность. Я знаю, что есть и другие варианты. Что существующая схема лишь одна из возможных. И она не самая приятная, мягко говоря. Сотни и тысячи людей не могут найти себе место в данной системе. Но мы их не видим. Мы закрываем на них глаза. Потому что на самом деле каждый наш день – это акт войны. Мы воюем, – друг с другом, с этим миром, с его правилами; со всей системой. Война заставляет нас становится слепцами.
Кирилл, ты считаешь, что ты в плену. И тебе, и Дине, не хочется быть частью чего-то иного. Но скажи мне, к чему именно ты стремишься? Для чего тебе нужно сбежать в свою привычную нормальную жизнь, в которой ты будешь подчиняться своей женщине,…
–…Это далеко не правда…
–…пусть так, но в которой ты всего лишь винтик, механизм. Тебе нужно искать работу, совмещать ее с учебой, рвать на себе рубаху, думать о том, как прокормить свою будущую семью. У тебя потенциальная супруга и еще не родившийся ребенок на носу. И все это будут твои заботы, твои мысли. В итоге, ты всего лишь – твой инстинкт. Инстинкт мужчины. Твоя древняя природа. Вот и все.
–Но мы всегда так жили. Просто формы менялись. Что тут неверно?
–Я не говорю, что это неверно. Я говорю, что это скудно. Это – мелочь. Почти дно. Мы могли бы понять возможности нашего мозга. Осознать их. Воспользоваться ими. Вместо этого мы вынуждены думать о том, как достичь видимого удовольствия или возможного удовлетворения от жизни.
Убогость. Вот, что все это такое – убогость…
Я почувствовал сильное разочарование в его ответе. Да он и сам был далеко не восхищен тем, что говорил.
Я спросил:
–И ты веришь, что наш ребенок сможет перезагрузить систему?
–Переродить ее, – поправил он меня. – Да. Для этого он был призван на этот свет.
–Да… – Я все еще не понимал. – Но как?
–Он бог войны, Кирилл. А война меняет этот мир до неузнаваемости.
–То есть, будет война?
–Будет перерождение. Война всего лишь процесс.
–О, кажется, теперь я вижу. Ты собрался создать новый рай на земле.
Он усмехнулся.
–Разве я похож на сумасшедшего правителя? Разве я выкрикиваю лозунги и заставляю всех маршировать в одну линию? М? Похож
