Шарада - Руслан Каштанов

Я подорвался с табурета и активно стал собираться.

На прощание она наградила меня недовольным прищуром, и скрылась среди толпы людей, заполнивших коридоры во время пятиминутного перерыва между лекциями

В поточной аудитории было около сотни посадочных мест, и все они были заняты вечно копошащимися первокурсниками. Шум и гам. Смех. Гомон. Огромное людское море.

Я почувствовал на себе чей-то взгляд. Это была девушка, вполне симпатичная. Она безотрывно смотрела на меня своими красивыми глазами, проявляя ноль интереса ко всему, что происходило вокруг. Опросники, тесты, остальные студенты совсем ее не волновали.

–Она тебя скоро съест этим своим взглядом, – сказала Дина, оказавшаяся рядом со мной.

–И давно она так смотрит на меня? – спросил я у нее.

–С самого начала семестра.

По ее голосу было слышно, как она ехидничает. Я понимал, что она ревновала. Мне показалось это забавным, – как она беспокоилась за то, что какая-то первокурсница положила на меня глаз. Конечно, это в некотором роде возвышало меня, как мужчину. Она это заметила, и ей это тоже показалось забавным.

Мы смотрели так друг на друга, пытаясь разобраться в смешанных чувствах.

Первым не выдержал я, отвернулся, и сказал:

–Вижу ее впервые.

–Рано или поздно, любовь выходит на поверхность, как кит, чтобы потом снова нырнуть в глубину, в самый омут.

Я снова посмотрел на нее, и мой взгляд говорил: не переходи границу, мне это не нравится.

–Похоже, что Нелли отправила сюда половину из нашего потока.

–Ты думал, что это только у нас двоих проблемы с исследованием для дипломной работы?

–У меня заниженная самооценка в плане соблюдения дэдлайнов.

–Не обманывай себя. У нас обоих всегда с этим все было в порядке. Кстати, он тоже здесь.

Я посмотрел по сторонам, и отыскал Айдына. Он находился где-то в середине аудитории, в самой толпе первокурсников, которые не могли сообразить, как пользоваться опросниками, а он отвечал на их бесконечные глупые вопросы.

Он отсутствовал почти десять дней, и видеть его снова было весьма непривычно. У меня что-то переключилось внутри, и разделилось на две ровные половины: я был рад ему, но ненависть за все, что он сделал, перечеркивало все, что было.

В какой-то момент Айдын заметил меня. Он тоже замер в этом странном ступоре, какой был у меня.

Полностью огорченный, я отвернулся от него и сказал Дине:

–Черт возьми! Нам нужно как-то решить с ним все наши вопросы! Никого и никогда ненавидел так, как его! Не могу так больше! Пора с этим что-то делать!

В ответ она только развела руками, и сказала:

–Попробуй. Поговори с ним. Надеюсь, он не станет снова палить во все стороны из своего пистолета.

–Это точно! – Я поцеловал ее. – Увидимся через час и пообедаем.

–Как скажешь, секси бой! – Она почти хлопнула меня по заду, смотря при этом в сторону первокурсницы.

Я подошел к первым рядам, доставая из рюкзака свои формы тестов и опросников. До слуха долетали некоторые вопросы:

Сколько вам лет? В семье Вы единственный ребенок? В каком возрасте Вы планируете завести собственную семью?

Ставили ли Вы перед собой цели? Каким образом получалось их достигать?

Вы планируете будущее?

В толпе нашлось с десяток свободных студентов, которые согласились мне помочь. К остальным приходилось вставать в очередь. Многие первокурсники быстро уставали, и, понимая, что нет ничего обязательного в их присутствии, незаметно покидали аудиторию. Но на замену им приходили другие.

–Ты когда-нибудь представлял себе, что так может свершаться наука? – Голос Айдына возле меня.

Он стоял рядом. Мы быстро переглянулись, и я ответил:

–Мы всего лишь бакалавриат; не самый лучший его пример. Думаю, для нас это самое то.

–Тебе все еще интересно? Участвовать во всем этом. После того, как ты все узнал. О себе, о Дине, о вашем будущем ребенке. О нашем общем будущем.

–Мне хочется просить тебя, чтобы ты остановился. Чтобы ты перестал заводить этот разговор. Но я знаю, что ты не сделаешь этого… Пока мы играем по твоим правилам. Посмотрим, что будет дальше.

–Значит, больше не друзья…

–Я не хотел говорить это вслух.

–Нет, все нормально.

–Ты уж извини. У меня никогда не было друга, которому я мог бы довериться, и чувствовать себя с ним, везде и всюду, как дома. Ты первый, Айдын… Но теперь тебя больше нет. Вместо тебя появился фанатичный убийца, который люто верит в то, что его друзья зачали нового супергероя.

–Думаю, ты хотел сказать, бывшие друзья.

–Какая разница! – Я немного повысил голос, и теперь мое лицо выражало немалую долю недовольства. – Теперь это уже не имеет значения!

–Но это правда, Кирилл. Чем дольше вы будете отрицать ее, тем более и беспощадней она будет вас уничтожать.

Я увидел в его глазах правоту. Огромную всеобъемлющую правоту, против которой я был бессилен.

–Та самая истина, которую каждый из нас как будто не замечает. Словно делает вид, что ему этого не надо. Все это потому, что мы боимся обжечься! Получить ожог! Испытать боль! Вот чего все опасаются, когда заходит разговор о правде, которая на время может подарить нам бессонницу, если взглянуть ей в глаза.

Я не нашелся, что сказать. Только молча смотрел в его глаза, и начинал понимать, о чем именно шла речь прошлым вечером, когда его подопечный сказал, что в нем есть пламя.

–Ты у нас теперь значит правдолюб? – съехидничал я.

–Ты этого просто не замечал. Зато, я всегда видел, каким неисправимым гуманистом ты можешь быть. Хотя мы никогда не говорили об этом напрямую. Будущее человечества, прогресс, толерантность. Все это про тебя. Даже этот хаос в нашем скромном alma mater выглядит для тебя верным.

–Я всего лишь стараюсь прислушиваться к дыханию жизни.

–И какое дыхание ты слышишь в этой аудитории? Каков его ритм, его бег? Можно ли здесь отделить зерна от плевел?

–Здесь нет ни черного, ни белого, и ты сам это знаешь. Почти везде шумно, но кое-где тишина и сосредоточенность. Посмотри на тех ребят, слева на восьмом ряду. Они просто сидят, и молча выполняют свою работу. Весь этот шум, этот гвалт – это только поверхность, первое, что бросается в глаза. Хочешь увидеть жемчужину, смотри вглубь.

–Думается мне, еще не слишком глубоко ты заглядывал, – недовольно сказал он.

–Прости, но мне сложно понять природу твоей озлобленности. Я узнал тебя настоящего только недавно. Так что понять к чему ты клонишь, так, как это было, когда мы сидели с тобой за одним столом и говорили обо всем, что угодно, уже не выйдет. Извини.

Ему не понравились ни мои слова, ни мой тон. Но беседу он еще не закончил. Он подошел ко мне ближе, так, чтобы его слышал только я, и начал говорить нечто такое, чего я от него никогда не хотел бы услышать.

–Ты тоже должен извинить