Продавец приключений - Георгий Михайлович Садовников

Мы стыдливо переглянулись: забегали, подняли панику, а на самом деле всё складывалось даже очень хорошо. Лучше и не придумаешь.

– Яша, это всё ты, – сказал я, чувствуя, что поступаю несправедливо.

– При чём тут я? Если на то пошло, это ты всполошился первым, – обиделся Яша. – «Ты же сам говорил, ты же сам говорил»! – передразнил он меня.

– Хватит вам, – вмешался Феликс. – Яша, помолчи. А ты, Вася, лучше скажи, когда пойдём на день рождения? Сколько нам ждать ещё?

– Не знаю, – ответил я, растерявшись. – Он говорил: приходите завтра. То есть чтобы сегодня мы пришли.

– Яш, сходи к нему будто по делу. Вам ведь всё равно звать слесаря-водопроводчика. Наверное, он за чем-нибудь да и нужен, – сказал Феликс. – Он увидит тебя и скажет сам, когда нам приходить.

Это было не похоже на деловитого Феликса. Если он считал, что что-то нужно, то делал сам, не сваливая на кого-то.

Но и тихоня Яша сегодня был просто неузнаваем. Давно мы не видели, чтобы он наскакивал, точно петух.

– У нас раковина только ещё засоряется, – возразил Яша задиристо. – А вот у вас вода уже плохо идёт. Мама твоя сама говорила.

– Господи, какие лентяи, – пожаловалась Зоя. – Так и быть. Чтобы вы не спорили, к слесарю пойду я.

Тут мы и вовсе едва не скатились с брёвен. Чтобы Зоя да вызвалась что-нибудь сделать сама? С нами сегодня что-то творилось. Каждый из нас был не похож на себя.

Зоя откусила от бутерброда огромный кусок – она, как всегда, появилась с неразлучным бутербродом, – так вот, она жадно откусила от него, будто набрала больше воздуха, перед тем как нырнуть в холодную воду, и, прожевав его при нашем уважительном молчании, ушла в подвал.

Мы ждали её, не сводя глаз с дверей котельной. По нашим расчётам, уже прошло десять минут, а Зоя не возвращалось. Не было её, когда миновало полчаса. Через сорок минут мы подумали, что с нашей посланницей что-то приключилось, и пошли узнать, в чём дело.

Мы заглянули в приоткрытую, как всегда, дверь каморки, и нашим глазам открылась возмутительная картина: Зоя сидела в замечательной каморке слесаря и беззаботно пила чай в компании с хозяином, истопником Иваном Ивановичем, и котом дядей Васей.

Пирующие расположились вокруг ящика, застеленного газетами. Этот самодельный стол украшали жестяной чайник, бутылки с фруктовой водой и тарелка с горой печенья.

– А мы вас ждём-ждём, – сказал Базиль Тихонович с упрёком. – Зоя сказала, что вы придёте с минуты на минуту. Что вы просили так передать. Правда, Зоя?

Зоя кивнула и как ни в чём не бывало сунула в рот добрую половинку печенья.

– Да мама просила пол подмести, – сказал Феликс, отводя взгляд в сторону, хотя сегодня был тот единственный день, когда разрешалось говорить неправду.

– А я бегал за хлебом, – солгал Яша и отчаянно покраснел.

– А я мыл посуду, – ляпнул я, не придумав ничего другого.

– Что ж, дело молодое, – произнёс истопник Иван Иванович совсем ни к селу ни к городу.

Он очень смущался, сидя так долго у всех на виду.

– Ну, что же стоите? Усаживайтесь поскорей, – сказал слесарь нетерпеливо. – Я же вчера остановился на самом интересном месте!

Мы расселись за столом, бросая на предательницу возмущённые взгляды. И самое обидное, ещё приходилось лгать, чтобы не ставить её в неловкое положение. Ещё хорошо, что сегодня первое апреля, а то не знаю, как бы мы смотрели слесарю в глаза.

– Что же ты? – прошептал я, оказавшись рядом с Зоей.

– Понимаешь, очень вкусное печенье. Я попробовала и не могла оторваться. А потом вы всё равно пришли, правда же! – невозмутимо ответила Зоя.

– Ешьте печенье, наливайте чай и воду сами. А я продолжаю рассказ, – промолвил Базиль Тихонович, нетерпеливо ёрзая на табурете. – Помнится, – начал он, – в моём распоряжении оставались вечер и ночь. Если я за это время не одолею Великого Браконьера, океан завтра же перестанет существовать.

Но как управиться с этаким матёрым противником? Дело в том, что мне нельзя было пользоваться ни пистолетом, ни шпагой. Я должен был победить его при помощи своего профессионального искусства.

– Каждый в своём деле должен быть мастером, – подтвердил истопник Иван Иванович на всякий случай: он ведь не знал, о чём идёт речь.

– Продумав план действий, я сплавал на ближайший архипелаг и дал несколько телеграмм во все концы света. А к вечеру в этот район океана съехались все слесари-водопроводчики мира.

Я собрал своих коллег на планёрку, где красочно описал положение на сегодняшний день, поделился остроумным планом действий, который уже, конечно, созрел в моей голове, и сказал, что могу и на этот раз провести всю работу собственноручно. Но и могу разрешить оказать мне посильную помощь. И тогда слесари-водопроводчики земного шара, все как один отдали себя в моё полное распоряжение.

Я разделил своих товарищей на две группы и, вооружив одну из них лопатами, отправился вместе с ней к подножию зловещего острова. И закипела работа! – воскликнул Базиль Тихонович, блестя глазами.

Им овладело такое возбуждение, что он не выдержал, поднялся с табурета и забегал по комнате.

Его состояние передалось всем присутствующим. А истопник Иван Иванович, хоть и не разобрался ещё, о чём рассказывает слесарь, тем не менее тоже вошёл в азарт, крякнул и энергично потёр руки. Ему, наверное, не терпелось схватить первый же подвернувшийся инструмент и заняться трудом.

– Мы вгрызлись лопатами в основание острова, – продолжал слесарь-водопроводчик, – и вскоре подрыли его совсем, оставив тонкую, как нить, перемычку. Теперь это было единственным, что ещё соединяло остров с дном океана.

Едва мы покончили с первой частью моего плана, к нам спустился разведчик – самый ловкий слесарь, с которым мы вместе учились в профтехучилище. Он доложил, что Великий Браконьер улёгся спать и что вторая группа наших товарищей приготовила всё для дальнейшей работы.

Над океаном уже стояла глубокая ночь. Поднявшись наверх, мы увидели при свете звёзд своих коллег, мелькавших между волнами. Каждый из них придерживал плотик с материалом, необходимым для строительства.

Я дал условный сигнал, и наша армия слесарей-водопроводчиков устремилась к темневшему в ночи логову Губителя Океанов.

И пока наш противник спал в своей постели, мы построили перед самым его носом гигантскую канализационную трубу! – торжественно сообщил Базиль Тихонович, остановившись посреди каморки. – Но мы имели дело с опытным разбойником, – продолжал слесарь. – Во сне Браконьер почуял неладное и, едва начало светать, открыл глаза. Он тотчас увидел перед островом трубу и пришёл в страшную ярость.

К счастью, начинался шторм, и мы, закончив последние отделочные работы, спрятались за крутые высокие волны.

Великий Браконьер бегал по острову и, потрясая кулаками, угрожал мне ужасными карами.

– Я знаю: это твоих рук дело, проклятый слесарь-водопроводчик! – кричал он на весь океан. – Но ты ещё пожалеешь. Теперь я уничтожу не только океан! Я высушу все реки и озёра на Земле! – рычал он, топая ногами.

И вдруг Великий Браконьер вспомнил про горы динамита, сложенные на своём острове. Он разразился мстительным хохотом, а затем достал из кармана коробку спичек.

– Смотрите, что я сейчас натворю! Сейчас всё полетит ко всем чертям! И ты вместе с океаном! – промолвил он и зажёг спичку.

Он шагнул к ближайшей горе динамита, но я опередил его, стремительно нырнул к подножию острова и ребром ладони перебил перемычку, соединявшую остров с дном.

А теперь я открою один секрет, который придерживал специально для этого момента, – сказал Базиль Тихонович и хитро прищурился. – Дело в том… Дело в том, что Остров Великого Браконьера стоял посреди течения Гольфстрим. И когда я уничтожил перемычку, его подхватило мощным потоком воды и вместе с властелином унесло в канализацию. Великий Браконьер даже не успел послать мне своё последнее проклятие.

Итак, злейший враг океана навеки исчез в канализационной трубе.

Ну а я поблагодарил своих товарищей и вернулся домой. И сделал это как раз к началу рабочего дня, – закончил слесарь, успокоившись.

Он сел за стол и налил себе чаю.

– Как думаешь, – шепнула мне на ухо Зоя, – будь сегодня не первое апреля, а…

Я понял, что она хотела сказать, и покачал головой.

– Вот и я так думаю, – шепнула Зоя. – Что конец всё равно был бы тот же самый.

Мы молча пили фруктовую воду и чай и закусывали печеньем.