Менделеев - Михаил Беленький

Решено было послать к Менделееву в гостиницу своих представителей. Маклаков пишет: «Все немедленно согласились быть в депутации. Никто себя не спросил, зачем и, главное, от кого идет «депутация»?.. Входя по лестнице, мы решили, что начнем с того, что явились как депутация. В разговоре станет понятно, о чем говорить. На стук в дверь кто-то ответил: «Войдите». За перегородкой передней мы увидали проф. А. Г. Столетова и остолбенели. Перспектива его встретить нам в голову не приходила, а разговор при нем не прельщал. (Характер у выдающегося физика Александра Григорьевича Столетова был, по мнению современников, еще хуже, чем у Менделеева, недаром вопрос о его приеме в Академию наук даже не был принят к рассмотрению. И взгляды на любую антиправительственную деятельность он имел, не в пример коллеге Менделееву, самые жесткие. — М. Б.) Мы стояли в коридоре и переглядывались. Чей-то голос нетерпеливо сказал: «Ну, что же, входите». И показалась фигура Менделеева. Тогда один из нас объявил торжественным тоном: «Депутация Московского университета». Менделеев как-то стремительно бросился к нам, постепенно вытеснял нас назад в коридор, низко кланялся, торопливо жал всем нам руки. Он говорил «благодарю, очень благодарю, но извините, не могу, никак не могу». Когда мы очутились в коридоре, он, держась рукой за дверь, всё еще кланялся, повторял «благодарю, не могу» и скрылся. Щелкнул замок. Мы разошлись не без конфуза».

Юный Маклаков на этом не остановился и предпринял еще одну попытку навестить Дмитрия Ивановича. К счастью, тот уже уехал на вокзал. Через несколько дней Маклаков у себя дома за семейным столом услышал, как один из гостей, университетский профессор, рассказывал его отцу, тоже профессору Московского университета, о том, как сам Менделеев расценил обстоятельства своего пребывания в Белокаменной. «Менделеев объяснил, что приехал на несколько дней отдохнуть и кое-кого увидать, но что здесь все рехнулись. Накануне ему преподнесли «сюрприз» председательствования, а на другой день в одно утро пришло 4 или 5 студенческих депутаций. Он принял одну, не зная в чем дело; остальных не стал и пускать. Но, поняв, что ему не дадут здесь покоя, поторопился уехать».

История эта произошла, по всей видимости, уже после отставки Менделеева (Ньютон родился в 1642 году, следовательно, юбилей отмечался в 1892-м). Сам по себе его уход из университета никакими громкими заявлениями не сопровождался. Ничего подобного не было и быть не могло, а были непрекращающаяся нервотрепка и тяжкое разочарование. Когда пишут о причинах ухода Менделеева из Петербургского университета, в первую очередь указывают на его конфликт с министром просвещения графом Деляновым. Действительно, это столкновение, спровоцированное не столько Менделеевым и даже не Деляновым, а, скорее, одержимыми судорожным нетерпением студентами, толкнувшими своего любимого профессора в безвыходную ситуацию, является главным обстоятельством, вынудившим Менделеева подать в отставку. Однако не всё так просто. Во-первых, этот поступок великого ученого и педагога выглядит вполне естественным, соответствующим его внутреннему состоянию: «…утомленный 35-летнею профессурою, я решился ее совершенно оставить, тем более что возобновляющиеся студенческие беспорядки просто влияли на мое некрепкое здоровье, а начавший действовать новый университетский устав, очевидно, начал уже гасить светлые стороны лишь недавно возбужденной нашей научной деятельности и понизил влияние чистой науки на молодежь». Покинув университет, Дмитрий Иванович, конечно, терял привычный образ жизни, лабораторию, квартиру, хорошее жалованье, но и взамен получал немало: возможность расходовать время по собственному усмотрению и работать над масштабными проектами (он к этому времени уже увлекся экономикой заводского дела, проблемами международной торговли и научным обоснованием торговых тарифов, а вскоре охотно займется изобретением нового универсального пороха).

Что же касается материального обеспечения, то у Менделеева оставались пенсия, доходы от переиздания «Основ химии», заработок эксперта и, конечно, вознаграждение за выполнение крупных заданий, каковых впереди намечалось множество. Причем специалисту такого уровня готовы были платить значительно больше, чем он соглашался брать. Когда, например, чиновник военного ведомства, которому было поручено утрясти с Менделеевым все формальности его работы в качестве консультанта по разработке бездымного пороха в Техническом комитете министерства, спросил, какое жалованье тот хотел бы получать, ученый, в свою очередь, поинтересовался: «Какое вознаграждение получают генералы и адмиралы, члены Технического комитета?» — «По две тысячи в год». — «Ну, и мне две тысячи». — «Но мне разрешено предложить вам до 30 тысяч». — «Нет, много дадут, много и спросят. Две тысячи!»

Однако эти плюсы, вполне очевидные и до 1890 года, сами по себе, конечно, не могли заставить Менделеева уйти из университета. Слишком многое в его жизни было связано с этими стенами. Не будем забывать, что и Главный педагогический институт, его альма-матер, когда-то размещался в этом же здании. Здесь Менделеев подростком боролся с болезнью, впервые вкусил радость науки, прошел путь от слабосильного, плохо успевающего студента до вдохновенного лектора и всемирно известного ученого. Здесь росли, открывали мир его дети, а сам он не раз переживал яркие озарения и мучительные ошибки. Здесь он был доведен до последней черты своей невероятной любовью и невыносимой семейной трагедией. Сюда к нему приходили самые лучшие, самые талантливые люди России. Менделееву было уже 56 лет, и он нес ответственность не только за себя, но и за молодую жену и четверых малолетних детей, за первую жену, за старшего сына Володю, у которого служба пока не очень складывалась. Слава богу, удалось устроить его на недавно спущенный на воду фрегат «Память Азова». Скоро фрегат уходит в дальний поход — вокруг Европы, потом вокруг Азии. Это будет хорошее плавание — на судне цесаревич Николай Александрович отправится в образовательное путешествие, пусть будущий государь увидит мир и утвердится в понимании России…

События, приведшие к отставке Д. И. Менделеева, были описаны им самим сразу же после случившегося, причем столь многословно, что мы вынуждены ограничиться пересказом самых главных подробностей.

Всё началось во вторник, 13 марта 1890 года, когда к нему домой пришел сначала профессор Ф. Я. Гоби, а потом профессора Иностранцев с Докучаевым, встревоженные подготовкой назначенной на следующий день университетской сходки, в которой были намерены участвовать и студенты других учебных заведений. Гости рассказали, что депутаты от студентов, не будучи в состоянии толком выразить суть своих претензий, тем не менее обещали: если профессора выйдут поговорить с ними и примут их петиции с требованием реформ в университете, то беспорядков не будет, даже если начальство оставит их послание без последствий. То есть назревала буза ради бузы, и бузотеры объясняли профессорам, как их, бузотеров, можно успокоить и умиротворить. Профессора решили принять петицию и пришли звать с собой Менделеева. У Дмитрия Ивановича была в этот день лекция, поэтому он в любом случае должен был быть в университете. Он, как обычно, дал согласие на участие в переговорах, умиротворении и передаче требований — лишь бы уберечь студентов от беды, а университет от потрясений.