История России. Факторный анализ. Том 2. От окончания Смуты до Февральской революции - Сергей Нефедов

«Расчет все явственнее сводился к тому, чтобы поставить перед ведущими штурм самодержавия силами крестьянскую думу и прикрыть ею власть», – писал Ю. Б. Соловьев.[1844]

6 августа был опубликован Манифест о Государственной думе, из которого следовало, что дума будет избираться через многоступенчатую систему выборов и иметь совещательный характер. Введение имущественного ценза лишало избирательных прав практически всех рабочих. «Союз союзов» еще в июле призвал к бойкоту Думы и к устройству массовых протестов. Однако массовых народных протестов не последовало; по сравнению с летними месяцами активность рабочего и крестьянского движения в сентябре заметно снизилась. Это успокаивало правительство. В то же время оставалось неясным, как поведет себя крестьянство. В конце сентября С. Ю. Витте на совещании министров предостерегал, что «студенческие сходки и рабочие стачки ничтожны сравнительно с надвигающеюся на нас крестьянскою пугачевщиною» и предлагал для предотвращения крестьянского движения «тотчас по собрании Думы передать ей крестьянский вопрос».[1845] Это была позиция этатистской группировки в правительстве, которая считала возможным пожертвовать интересами (в значительной части либерального) дворянства ради государственных интересов и традиционного принципа «самодержавие, православие, народность». А. Я. Аврех называл этот курс «цезаризмом» и считал С. Ю. Витте главным проводником прокрестьянской «цезаристской» политики.[1846] «Тогда было признано, – писал С. Ю. Витте, – что держава может положиться только на крестьянство, которое по традиции верно самодержавию. Царь и народ!.. Поэтому такие архиконсерваторы, как Победоносцев, Лобко и прочие, все настаивали на преимуществах в выборном законе крестьянству».[1847]

Таким образом, весной и летом 1905 года революционное движение (за исключением Польши) развивалось в сравнительно медленном темпе. В попытке привлечь на свою сторону крестьян и рабочих либеральная оппозиция сделала решительный шаг влево, но не получила ожидаемого отклика. Правительство по-прежнему рассматривало традиционалистское крестьянство как свою опору в борьбе с вестернизованной оппозицией и предоставило ему значительное число мест в Думе. При этом баланс сил рассчитывался не по сословным и классовым интересам, а по вектору противостояния вестернизационных и традиционалистских группировок. Но как вскоре выяснилось, этот расчет был ошибочным: в действительности страна находилась на пороге крестьянского восстания.

8.5. Манифест 17 октября 1905 года

Между тем либеральная оппозиция прилагала все усилия, чтобы снова вовлечь в борьбу массы. Находившийся под влиянием либералов «Крестьянский союз» призвал крестьян писать петиции и приговоры с требованиями, перечисленными в специально изданной листовке. Среди этих требований, помимо всеобщего избирательного права, появилось радикальное требование передачи всей земли тем, кто ее обрабатывает.[1848] В середине сентября собрался новый Земский съезд, и в программу земцев были включены требования наделения крестьян землей за счет частичного выкупа земли помещиков, а также 8-часовой рабочий день. «В обиход вошло выражение латинского поэта, – писал П. Н. Милюков. – „Если не смогу склонить высших (богов), двину Ахеронт (адскую реку)“».[1849] Под «Ахеронтом» разумелись народные массы. Однако такая тактика ставила под удар интересы землевладельцев и часть земцев покинула съезд: союз между оппозиционной фракцией дворянства и вестернизованной интеллигенцией начал распадаться.[1850] Однако либеральная интеллигенция продолжала вовлекать в борьбу народ.

«Передаточным звеном» между либералами и народом по-прежнему были студенты. 3 сентября в Выборге состоялся студенческий съезд, на котором было принято решение «использовать высшие учебные заведения для революционной агитации и пропаганды в широких массах населения и предпринять меры к организации боевых отрядов…».[1851] В течение сентября в Московском университете прошло несколько митингов, на которые приглашали рабочих. Эта агитация была одним из побудительных мотивов забастовки московских печатников, которая началась 19 сентября. К 4 октября в Москве бастовало около 12 тыс. фабричных рабочих.[1852]

Главную роль в организации октябрьской всеобщей стачки сыграл «Всероссийский железнодорожный союз» (ВЖС) – профсоюз железнодорожных служащих, входивший в созданный либералами «Союз союзов». Это был профсоюз инженеров, техников, управленцев; он насчитывал около 6 тыс. человек, что составляло примерно 15 % железнодорожных служащих. Нужно отметить, что поскольку российская интеллигенция в целом была в значительной мере дворянского происхождения, то и на железных дорогах работало много обедневших дворян. На белорусских линиях, к примеру, около 20 % конторщиков и счетоводов составляли выходцы из дворян. Это были «изгои» дворянского сословия, которые, несомненно, болезненно переживали свой переход из дворянства в конторщики. Поэтому неудивительно, что по своей идеологии ВЖС (как и вся «народническая» интеллигенция) был близок к экстремистски настроенным эсерам. Что касается рабочих (которых на железных дорогах насчитывалось 700 тыс.), то в ВЖС их практически не было.[1853]

Съезд ВЖС еще в июле принял решение о проведении всеобщей забастовки, но в центральном бюро союза не было согласия относительно времени ее проведения; многие считали, что подходящий момент еще не наступил. Как и в событиях 9 января, существенную роль сыграла провокация. В первых числах октября в Петербурге собрался съезд ВЖС, посвященный созданию пенсионных касс. 5 октября в центральное бюро в Москве неожиданно поступило (оказавшееся ложным) известие об аресте всех депутатов, и бюро сразу же разослало телеграммы с призывом к стачке. Хотя члены ВЖС составляли лишь 1 % всех железнодорожных рабочих и служащих, с началом забастовки остановились практически все железные дороги. Условия функционирования дорог были таковы, что для остановки движения достаточно было сбоя в работе какой-нибудь из технических служб, например, диспетчерской, телеграфной и т. д. После остановки движения рабочие собирались на митинг; некоторые из них поддерживали забастовку, другие не поддерживали – но они не могли возобновить движение, и им приходилось «бастовать». Таким образом, считается, что в железнодорожной забастовке участвовали все 750 тыс. рабочих и служащих этой отрасли.[1854]

Остановка всех железных дорог послужила мощным импульсом к развертыванию забастовочной борьбы. На одних фабриках рабочие использовали ситуацию, чтобы предъявить свои требования; другие фабрики останавливались просто в результате прекращения подвоза сырья. Толпы забастовщиков врывались на еще работающие предприятия и принуждали их рабочих присоединяться к стачке. По данным фабричной инспекции, в октябре бастовало 519 тыс. рабочих – около трети всех фабричных рабочих России. Большинство бастующих требовало увеличения зарплаты и введения 8-часового рабочего дня, почти 2/3 из них выдвигали политические требования – вплоть до созыва Учредительного собрания. В выдвижении политических требований большую роль играла агитация студентов и социал-демократов; в университетах почти беспрерывно проходили митинги с участием рабочих. В стачке участвовало 200 тыс. студентов и учащихся средних школ. 13 октября «Союз союзов» призвал к забастовке входившие в него профсоюзы служащих. Во всеобщей забастовке приняли участие 150 тыс. служащих государственных, городских, земских учреждений, 150 тыс. рабочих и служащих торговых предприятий и городского транспорта.[1855] «Сегодня к полудню забастовали водопровод, газовые заводы и электрическая станция, – докладывал московский градоначальник Г. П. М едем, – некоторые магазины и лавки прекратили торговлю; в 3 часа дня группа адвокатов… ворвалась в здание суда, потребовала прекращения разбираемого дела, а затем заставила прекратить занятия канцелярию суда».[1856]

Таким образом, всеобщая стачка была инициирована народнической и либеральной интеллигенцией из ВЖС и «Союза союзов», но в дальнейшем развивалась стихийно.[1857] В Петербурге представители бастующих предприятий для координации усилий создали Совет рабочих депутатов, затем такие советы были созданы и в некоторых других городах. 12 октября собрался учредительный съезд конституционно-демократической партии, на котором кадеты заявили о поддержке всеобщей стачки. Во вступительной речи на съезде П. Н. Милюков отмежевался от «аграриев и промышленников», заявив о «идейном, внеклассовом» характере новой партии. В программе кадетов содержались требования, заявленные сентябрьским земским съездом и направленные на привлечение масс, – положение о наделении крестьян землей и 8-часовом рабочем дне. Таким образом, либеральная интеллигенция делала шаг от союза с дворянской оппозицией к союзу с низшими классами.[1858]