Оборонная инициатива - Михаил Токмаков

– А что будет с тем, кто сконструировал беспилотник для Трудягина?

– Ты выяснил, кто это был?

– Нет. Но Трудягин сразу же выдаст его сам.

– Правильно. Выдаст и попытается спихнуть на него часть вины. Теоретически, если захотеть, можно этого изобретателя прицепить паровозом к святой троице «Трудягин-Морозов-дилер», на практике всё будет зависеть от наличия-отсутствия реальных улик. Трудягин может говорить всё, что взбредёт в голову, но формально-то курсовая с чертежами – его, значит, он её сработал сам. Если изобретатель удалил файлы со своей машины и не сдаст сам себя, то зацепиться будет не за что, если нет – поедет на тюрьму вместе с остальными.

– И что мне делать?

– В каком смысле «и что»? Ничего. Твоя задача выполнена.

– Из-за меня может сесть невиновный.

– Не из-за тебя, а из-за себя. Кто-то ведь перепрошил маленькую птичку – скорее всего, тот же изобретатель, который создал большую, ведь это элементы одного комплекса. И если твой Ахметов не мог предположить, для чего беспилотник был нужен Трудягину на самом деле, то человек, который работал по заказу Трудягина – мог и должен был. Вот и угадай-ка, действительно ли его использовали втёмную или же нет?

– Я не знаю.

– И я не знаю. Вскрытие покажет. Так что не делай глупостей. Никаких.

* * *

В дверь секции позвонили. За нею оказался тот, кто и должен был: Колька Первушин, одноклассник Воротникова, в недавнем прошлом – и однокурсник, а ныне – человек, выглядящий намного старше своих лет.

– Здорово. – Впустив друга в свою пыльную и душную обитель, Воротников захлопнул дверь. – Проходи.

– Слушай, я не планировал надолго…

– Проходи, говорю, не парь мозг. Втыкай чайник, заваривай две кружки.

– Ладно. – Первушин разулся, но никаких чайников втыкать не стал, а просто прошёл в комнатёнку. – Извини, я не могу задерживаться. Забот полон рот, сам понимаешь.

– Как ваши дела?

– Есть позитивные сдвиги. После пробного курса коккиноморфа количество эритроцитов в крови Машеньки резко увеличилось, и вообще состояние улучшилось. Теперь нужен полный терапевтический курс, а он платный. Вот, кручусь, ищу.

– Что это за хренотень-то?

– Коккиноморф? Ну, в общем, он активно регенерирует красный костный мозг. Как оно происходит в деталях, я не в курсе, я не врач.

– А стоит, наверное, дорого?

– С нас просят сто тонн за десять ампул, а в курсе их тридцать.

– Мать честная.

– И не говори. Гораздо дешевле сдохнуть и устроить пышные похороны. Пожалуй, если бы эта грёбанная болячка завелась у меня, я бы так и сделал: доходил бы, сколько бы ноги проносили, да и к чёрту на рога. Но тут сам понимаешь.

– Честно говоря, нет. Такое вряд ли осмыслишь, пока сам не столкнёшься. Ленка, наверное, с ума сходит.

– Не напоминай! – Первушин болезненно поморщился. – Как узнала, что Машуте от коккиноморфа стало лучше, так не заткнёшь: «вот, сейчас мы затаримся этой гадостью, и Машута обязательно поправится, обязательно поправится, обязательно поправится»… Вынесла уже весь мозг. Как будто я против! Естественно, я сделаю всё, чтобы достать это чёртово лекарство, но и какие сложности стоят, тоже надо понимать! Вот, бегаю, ищу деньги, ищу подработки. Наскребли сорок тонн, ещё двадцать мне обещано – уже неплохо.

– Может, в Сети сбор открыть? В какой-нибудь благотворительный фонд обратиться?

– Уже. Обещали помочь, но «вы не одни». На самом деле больных деток столько, что… Короче, говори уже, что хотел сказать, и я пойду.

– Ладно. Иди сюда, зацени аппарат.

Воротников открыл свою курсовую на странице с видами. Первушин хмыкнул.

– Знаешь, за два года я уже подзабыл, чему нас учили. Ну, беспилотник, и что?

– Сейчас он только на бумаге, скоро будет в металле. Препарат – его можно купить только через врачей или в аптечной сети тоже?

– И так, и эдак. По рецепту, по спецзаказу.

– С доставкой на дом по воздуху?

– Не думаю, слишком уж дорогая штука. Ну, допустим. И что?

– Мы можем сделать так. Оформляем заказ. Вносим предоплату. Заказываем доставку беспилотником. Отслеживаем его по трекинговому сигналу. Он теряется где-то на полпути, а эта, – Воротников закрыл растопыренной ладонью фронтальный вид своего «орнитолога», – птичка приносит нам его груз.

– А она сможет? – с сомнением спросил Первушин.

– Сможет.

– Что-то она не похожа на истребитель шестого поколения.

– Так и перехватывать мы собираемся не носитель ядерного оружия.

Первушин, хмыкнув, уставился в окно. Мартовское солнце висело в зените и выплёскивало лучи вниз широкими потоками, за засветкой ничего было не разглядеть.

– Нет, – решительно заявил Первушин. – Твоя схема читается на раз-два. Поймают нас и посадят, и тогда Ленке с Машутой конец. Игра не стоит свеч, да ты и сам понимаешь.

– Понимаю. – Воротников с трудом удержался от усмешки: никто посторонний не знал, что он работает вне штата «К», но последние слова Первушина прозвучали так, будто он о чём-то догадывается.

– При таком риске нечего даже и думать.

– Я был уверен, что ты откажешься, но думал, что под каким-нибудь дурацким предлогом типа «нельзя же подставлять людей!»

Первушин мрачно усмехнулся.

– Не тот случай. В гробу я всех видал. Если бы была хотя бы пятидесятипроцентная вероятность успеха, я бы согласился. Так можно было бы получить два полных комплекта ампул за половину цены одного. Но нет. Вычислят и выловят.

Воротников покивал.

– Тогда так. – Он достал из кармана и положил на стол сложенную вдвое пачку купюр; оказавшись на просторе после предельной тесноты, она поспешила раскрыться, как книга. – Десять тонн. Забирай.

– Я не знаю, когда смогу отдать, – признался Первушин, пряча деньги.

– Я знаю, что отдавать тебе ничего не придётся.

– Спасибо. – Отец крепко стиснул руку Воротникова. – Пойду…

– Давай… Всё наладится!

– Надеюсь.

– Ты только что отказался от преступления. Должна же быть какая-то справедливость, хотя бы максимально возможная.

– Не нам отмерять…

* * *

– Ты в курсе, что Морозко нашего тоже приняли понты? – спросил вполголоса Костенко.

Воротников удивлённо вскинул брови.

– Теперь в курсе.

– Вот так.

– Интересное кино: Трудягин, теперь Морозко.

– И, говорят, ещё какой-то паренёк из дипломников.

– А за что?

– Без понятия.

Воротников хмыкнул.

– А кто теперь будет вести практику ИЗ?

– Ахмэт.

– Нет худа без добра.

– Ага, добро то ещё!

– У него меньше заскоков, чем у Морозко.

– Не меньше, а в другой плоскости: этому сроки соблюдай и угол наклона буковок.

– Всё лучше, чем зубы через зад удалять.

– Старый друг лучше двух подруг. Как бы он не заставил переделывать всё то, что мы нарабатывали под Морозова…

Сидящий за преподавательским столом Ахметов сам выглядел слегка напуганным случившейся переменой. На этот раз он не листал, а внимательно вчитывался в работу Воротникова, по обыкновению, шевеля губами и раскачивая головой.

– Что ж… – Он закрыл курсовую и осмотрел титульный лист. – Я всё ещё не вижу здесь ни одной визы.

– Я так и не дошёл до Кошкина.

– Вот как удачно всё получилось…

Воротников довольно хмыкнул, глядя, как Ахметов расписывается в графе допуска.

– Составь технологическую карту – и можешь воплощаться.

– Вот. – Студент повертел в воздухе второй брошюрой и положил её на стол.

– Ишь ты, какой быстрый!

– А я не ломал голову над привнесением решений. Получилась фора по времени.

– Ну, тогда добро пожаловать к станкам.

– Смотреть не будете?

– Ты же не Трудягин, ты будешь воплощаться сам. – Ахметов подмахнул и техкарту. – И если накосячил с технологией, сам же будешь и расхлёбывать. Практика – критерий истины.

Сетецентрическое исступление

Choose your side by clicking left mouse button10

Кому: [email protected]МИД.рф

Тема: Re: Корейский расклад

Доброго времени суток, Евгений Павлович!

Северокорейцы сознательно топят, и будут топить далее любые попытки деэскалации. В приватной беседе Ким Пол Пот мне заявил, что ему такую установку дал Первый товарищ: мол, «не прогибаться!» Южнокорейцы, на это глядя, звереют. Если раньше чувствовалось, что они готовы делать скидку на юношеский максимализм Первого, то на крайних переговорах Ким Пном Пень заметно ожесточился.

Коса нашла на камень, иначе говоря. Лично я уже уверен на все 100%, что дальнейшие разговоры на уровне комиссий практической пользы никакой не принесут. Ли Шандун в этом со мной, с оговорками, согласен. Китайцы очень озабочены заваливанием ситуации в сторону военного решения.

Полагаю крайне желательным инициировать прямые телефонные переговоры между ВИК, Ван Сунхуа и Первым. Он точно не послушает их как «стариков», но как гарантов его военной мощи – должен.